Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - Майкл Райхерт Страница 57

Работая с зависимостью как с полноценной болезнью, мы сначала помогли Бену оценить уровень своей зависимости, после чего научили его бороться с ней. Благодаря индивидуальной и групповой терапии он честно признался себе в том, насколько сильно боялся ответственности — сколь много ему приходилось решать самому. Во время коллективных сессий он слышал душераздирающие истории, как подростки губили свою жизнь за дозу алкоголя или наркотиков. Бен рассказывал, чего ему не хватало в семье, — однако здесь он нашел новую семью, которая совершенно точно была готова помочь ему. Прежде чем вернуться домой, он пообещал продолжить беседы со своим куратором, чтобы не обманываться и впредь. Как и многие юноши, Бен отстаивал свои права на отдых. Он пытался оправдать свое поведение состоянием родителей, давлением друзей, своей «исключительностью», якобы дающей ему особые права. Но в конце концов он признался себе в том, что его пугала сложная жизнь без поддержки взрослых. Когда я рассказываю подобные истории на встречах с родителями, в школах и в других молодежных организациях, я желаю показать: опьянение — лишь один из способов, которыми мальчики могут навредить себе, если за ними не приглядывать. Взаимоотношения с кем-то небезразличным могут стать для мальчика спасительным компасом, который проведет его по нелегкому пути возмужания.

Самоповреждение

В книге 2011 года «The Tender Cut: Inside the Hidden World of Self-Injury»[20] два профессора социологии, Патрисия Адлер из Колорадского университета и Питер Адлер из Денверского университета, описывают такие явления подростковой жизни, как «порезы, ожоги, проставление меток и переломы костей»42. Супружеская пара исследовала гендерные особенности самоповреждений. Хотя принято считать, будто такое поведение распространено в первую очередь среди девушек, статистика не учитывает юношей, которые не оказываются в пункте первой помощи в результате селфхарма. Многие уверены: количество мальчиков, прибегающих к самоповреждению, растет, и это частично обусловлено тем, что, как замечают Адлеры, «подобное поведение чрезвычайно заразно». Согласно отчету Национальной службы здравоохранения Великобритании от 2016 года, количество юношей, пострадавших от самоповреждений, держится на высокой отметке уже в течение четырех лет, причем этот подсчет произведен на основе одних лишь обращений в «скорую»43.

Как сказал один адвокат по делам несовершеннолетних: «Мальчики и правда режут себя, но у них, в отличие от девочек, есть выбор. Ведь вместо того, чтобы ранить себя, они могут ввязаться в драку, опасную ситуацию или нарваться на избиение». Когда мальчики режут или прижигают себя, они обычно повреждают свое тело сильнее, чем девочки, и реже молчат об этом. Обычаи компаний, включая проставление меток или заключение «кровных уз», лишь укрепляют представление о том, что боль — неотъемлемая часть мужской жизни44.

Многие молодые люди, которых я вижу подавленными, злыми, презирают себя и не могут никак иначе выразить свои эмоции, кроме как саморазрушением. Одним из них был Андрес, старшеклассник, которого отправили ко мне после того, как он снял спортивную куртку и тренер заметил сеть порезов на его руках. Тренер отвел Андреса в сторону и спросил его об этом; тогда юноша признался, что порезал себя сам.

Тренер рассказал родителям Андреса, мальчик не сумел объяснить, почему так делает, однако принял предложенную помощь.

Я пытался помочь Андресу разобраться в чувствах, побуждающих его вредить себе. Мне казалось, покуда он не осознает эти чувства, они так и будут влиять на его подсознание. Чтобы сознательно контролировать эмоции, приводящие к саморазрушению, он должен был вновь, уже под чужим наблюдением, пережить болезненный опыт и вспомнить, что именно расстроило его до такой степени. Наладив тесные отношения и убедив его в конфиденциальности беседы, я попросил его рассказать мне о последнем случае самоповреждения и обязательно вспомнить, что он ощущал до, во время и после этого. Оказалось, после самоповреждения он испытывал облегчение — а именно освобождался от ощущения злости и вины по отношению к смерти лучшего друга, погибшего несколько лет назад из-за несчастного случая. Когда Андрес резал себя, он будто оказывался чуть ближе к другу и справлялся с комплексом «вины выжившего». Когда подросток смог сложить цельную картину происходящего и напрямую выразить свое горе, он испытал невероятное облегчение — при этом не навредив себе.

Крайнее проявление самоповреждения — это самоубийство, которое входит в список трех самых частых причин смерти среди подростков. В Соединенных Штатах мальчики совершают самоубийство в четыре раза чаще девочек. В 2017 году 4600 молодых людей (возрастом от десяти до двадцати четырех лет) совершили суицид, то есть весь год в среднем происходило по двенадцать самоубийств в день. 81 % из них совершали представители мужского пола. Чем старше становится мальчик, тем выше риск его суицида: в возрасте от десяти до четырнадцати лет мальчики прерывают свою жизнь в два раза чаще девочек; в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет мальчики делают это уже в четыре раза чаще. Помимо завершенных самоубийств, за год было совершено 575 000 неудачных попыток. Показатель особенно высок среди гомосексуальных и бисексуальных юношей: 30 %, согласно Американской академии педиатрии45.

К сожалению, многие мальчики, которых я встречал, тешили себя мыслями о самоубийстве; некоторых мысли даже приводили к попыткам убить себя. Деннис был одним из них. Он пришел ко мне после того, как рассказал школьному психологу, что не может избавиться от желания убить себя. Мальчик пробовал понять, как дошел до такого, но его останавливало чувство страха. Когда я попытался избавить Денниса от напряжения и ощущения безнадежности, вскрылся целый спектр проблем: ужасный, нескончаемый развод родителей, сопровождаемый срывами матери и неспособностью родителей отгородить сына от стресса; продолжительные издевательства в средней школе, связанные с лишним весом; скованность при попытках заговорить с симпатичными ему девушками. Теперь он оканчивал старшую школу, впереди ждала самостоятельная жизнь, однако Деннис был уверен: он не найдет счастья.

Я немедленно поставил перед собой цель — помочь юноше обрести боевой дух и веру в лучшее. Параллельно я поделился с ним своей уверенностью в том, что он будет счастлив, невзирая на ссоры и препирательства родителей. Я пообещал вступиться за него перед родителями и настоять на том, чтобы они проявили любовь и заботу о сыне. Я убедил Денниса: он заслуживает моей помощи, и помог ему вспомнить, что