Г. Коган - Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования Страница 141

Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 27.

133. А. Г. Достоевская — А. А. Достоевскому

<С.-Петербург> 4 ноября 1877 г.

…Два дня тому назад мы получили письмо от Лохвицкого, я прилагаю при сем точную с него копию[1168]. Как видите, он с удовольствием берется защищать нас, но боится, что не попадет к назначенному сроку (к 11 ноябрю) в Петербург. Он просит разузнать, будет ли разбираться дело по существу 11 ноября или будет назначено заседание на другое число. Я ездила в суд, в совет присяжных поверенных, и узнала там наверно, что 11-го дело разбираться не будет. Со своей стороны Федор Михайлович: старший спрашивал совета у присяжного поверенного Гаевского (тоже знаменитость)[1169], и тот подтвердил ему, что 11-го разбирательства дела не будет и что в этот день только назначат день заседания и ни в каком случае раньше недели. Таким образом, мы полагаем, что заседание будет после 20-го и что Лохвицкий будет нас защищать <…>

Я хотела известить вас о письме Лохвицкого тотчас, как мы получили его, но решила отложить, пока мы не спросили мнения у присяжных поверенных.

Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 57.

134. А. А. Достоевский — А. М. Достоевскому

<С.-Петербург> 14 ноября 1877 г.

…В пятницу я заходил в окружной суд, где мы сговорились встретиться с Анной Григорьевной. Разбирательства дела, конечно, не было. Как вы и писали, стороны приглашались только в канцелярию для предварительных совещаний; но, кроме нас с Анной Григорьевной, никого не было; в суде нам сообщили, что ответчики имеют право просить о назначении дня для разбирательства дела только в этот день, т. е. в пятницу до трех часов дня; так как Федор Михайлович сначала не приехал, то Анна Григорьевна тотчас отправилась за ним и потом вместе они опять поехали в окружной суд; о результатах этого посещения Анна Григорьевна уведомила меня на следующий день письмом: в суде они говорили с товарищем председателя и когда просили, чтобы дело было назначено после 20 ноября, то он им ответил, что разбирательство будет не так скоро; дело в том, что один из Ставровских живет за границей, и о вызове его будут печататься в "Сенатских ведомостях" три раза объявления, а если через шесть месяцев он не приедет, то дело будет разбираться без него. Почти вероятно, как говорят Федор Михайлович и Анна Григорьевна, он не приедет раньше шести месяцев; если бы он был истцом — он поторопился бы приехать, а так как он в этом деле является ответчиком, то он если и узнает каким-нибудь образом о вызове в суд, то будет откладывать свой приезд или наем адвоката до последней возможности. Таким образом, как говорит и товарищ, председателя, дело будет разбираться не раньше как через семь месяцев.

Вчера мы собирались с мамой к Федору Михайловичу, но не отправились, потому что Анна Григорьевна написала нам, что в воскресенье утром они будут в концерте[1170].

Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 27.

135. Д. И. Достоевская — А. М. Достоевскому

С.-Петербург. 14 ноября 1877 г.

…<Вчера вечером> пришел Саша и предложил мне, не пойду ли я с ним завтра, т. е. в воскресенье, к Федору Михайловичу, чтобы вместе поговорить с ним о том, чтобы Лохвицкий взялся защищать твое дело; при этом Саша сказал: "Отчего бы папе самому не написать Федору Михайловичу?.." Я сказала Саше, чтобы он вел переговоры по этому делу без меня; но потом подумала и сказала, что приду к нему завтра на квартиру и там решу, пойду ли я с ним или нет? В воскресенье я пораньше собралась и вышла из дому еще до завтрака и пришла к Саше около двух часов (а мы с ним условились, чтобы он меня ждал только до трех часов). Саша очень любезно меня принял; угостил отличным кофе и сообщил, что к Федору Михайловичу идти не нужно: Анна Григорьевна предупредила его запиской, содержание которой Саша, вероятно, тебе сообщил[1171]. Я, разумеется, осталась довольна, что мне не нужно объясняться по этому делу с Федором Михайловичем <…>

Сейчас была Анна Григорьевна, я ей сказала о твоем желании, т. е. об Лохвицком, она сказала, что Федор Михайлович непременно ему скажет об этом. Приглашала меня обедать в следующее воскресенье, но я не обещала ей наверное, может быть, в этот день будут крестины[1172]…

Автограф // ЛБ. — Ф.93.III.10.32.

136. Д. Л. Мордовцев[1173] — В. Д. Александровой

С.-Петербург. 21 декабря 1877 г.

…13 декабря был второй литературный обед (сначала была повестка, что собираться в клубе, который позволили открыть, но потом, по неустройству еще в клубе, опять собрались у Палкина)[1174]. На этом обеде, между прочим, были: Стасюлевич, Спасович, Плещеев, Курочкин, Полетика, Бутлеров, Гайдебуров, Достоевский, проф. Андреевский, Вейнберг, Микешин, Полонский-поэт, Скабичевский, Чубинский, Максимов, Каразин и т. д., и т. д.[1175] После обеда был выбор обеденного комитета, закрытою баллотировкою. Смешной эпизод: нужно было выбрать шесть членов, и надо было шесть имен написать на карточке. Сижу и пишу, кого выбрать — Стасюлевич, Спасович, Менделеев, Бутлеров — ну и думаю, кого бы еще вписать? Вдруг подбегает ко мне молодой блондин и шепчет: "Пишите Мордовцева". — "Да я сам Мордовцев", — отвечаю ему; сконфузился, смеется. Оказалось, что это Станюкович, который не знал меня в лицо. Стали считать шары: больше всех голосов оказалось в пользу прошлогодних членов комитета (бюро) — Стасюлевича, Спасовича, Бутлерова, Менделеева, Гайдебурова и Боборыкина. Когда считали шары, то мое имя часто слышалось, но потом объявили, что я потому не попал в число членов комитета, что Боборыкин превысил меня несколькими голосами. Да мне и некогда было бы исполнять эту обязанность. Еще эпизод во время счета голосов: развертывают бумажку с именами кандидатов и читают:

Стасюлевич, Плещеев, Спасович

И Полонский Иаков Петрович,

Достоевский и Бутлеров — вот комитет,

Идеальней которого нет!

Хохот. Это Вейнберг состряпал тут же. После обеда Микешин (известный памятникосочинитель Николая, Екатерины и пр.), Чуйко и Станюкович (сконфузившийся-то) ловят меня, увлекают в сторону и подъезжают с тем, чтобы я открыл у них в "Пчеле"[1176] (с рисунками) ряд бесед, подобных м-ру Плюмпудингу, который производит эффект. Ну, нечего делать — обещал им давать славянские беседы от имени не Плюмпудинга[1177], а брата-славянина…

Автограф // ЦГАЛИ. — Ф. 320. — Оп. 2. — Ед. хр. 1.

137. А. А. Достоевский — А. М. Достоевскому

<С.-Петербург> 20 февраля 1878 г.

…В пятницу, возвратившись домой с лекций, застал письмо от Анны Григорьевны Достоевской, в котором она приглашает меня прийти к ним обедать. К обеду пришли также Рыкачевы с Варей, потом Николай Михайлович, Федор Михайлович младший, родственник Анны Григорьевны Сниткин[1178] с женой и, наконец, пасынок Федора Михайловича, фамилии коего не знаю[1179]. Причина такого званого обеда — именины Федора Михайловича. Обед был очень хорош — было даже шампанское. После обеда мы все отправились по домам…

Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 28.

138. А. Н. Сниткин — А. Г. Достоевской

<С.-Петербург> 11 апреля 1878 г.

Не нахожу слов благодарить тебя за оказанное одолжение. Еще более благодарен Федору Михайловичу[1180]. Вчера я был у Тришина, и сверх всяких ожиданий устроилось дело без всяких солдатских рассуждений. Напротив, все точно уже было сделано и распоряжено, и Тришин оказался очень приятным человеком. Я ему заплатил 5 рублей 40, т. е. за три месяца…

Автограф // ИРЛИ. — 30373. — С. CXIIIб5.

139. В. И. Прибыткова[1181] — А. Г. Достоевской

<С.-Петербург> Лесной корпус, 8 мая <1878 г.>

…Ливчаку я написала, как советовал Федор Михайлович, спрашиваю его о согласии действовать одной[1182]; в четверг жду ответа, по получении которого через два дня уеду в Москву[1183]…

Автограф // ЛБ. — Ф. 93.П.7.121.

Дата уточняется по упоминанию в опускаемой части письма о предстоящем издании (с будущего года) журнала "Русская речь".

140. А. Г. Достоевская — Н. М. Достоевскому

<Старая Русса. 17 июля 1878 г.>

…Я очень сердита на вас за то, что вы не подаете о себе вести, а вы сами знаете, что мы интересуемся всем, что до вас относится. Мы, слава богу, здоровы, за исключением меня; я слабею все более и более и не думаю, что могу поправиться здесь. Лето это самое тоскливое, какое я когда-либо проводила: все вспоминаешь бедного милого Лешу, и так жалко, больно, что его уже нет. Я жду — не дождусь осени; авось при моей всегдашней беготне я не буду так чувствовать нашу потерю. Федор Михайлович ездил в Москву и в Оптину Пустынь, проездил две недели и вернулся очень оживленный[1184]. Теперь он засядет за работу и проработает до глубокой осени. У него теперь Федор Михайлович[1185], и сегодня его концерт, который, вероятно, удастся. К нашей досаде, здесь очень дурная погода и почти каждый день дождь. Это заставляет сидеть дома и ужасно расстраивает нервы. У нас была жена моего брата[1186] и оставила здесь своего сына, мальчика лет пяти, лечиться ваннами. Они ему очень помогли, и мальчик поздоровел. Не знаю, когда мы вернемся в город, сколько придется вынести суетни при приезде в город и найме квартиры, страшно подумать! <…>