Наталья Панченко - Теория текста: учебное пособие Страница 17

Итак, текстовая / дискурсная личность является образованием, изоморфным языковой личности с точки зрения структуры и с точки зрения аспектов рассмотрения. Однако текстовая / дискурная личность индивидуальна, деятельностна, определяет мир текста, взаимодействие с другими мирами других субъектов коммуникации и всегда представлена в текстово-дискурсных структурах.

Категории и классификации текстов, рассматриваемых в коммуникативном аспекте. Со способом организации содержательной структуры текста связано определение онтологически присущего ему свойства – категории коммуникативности. Б.И. Головин в книге «Введение в языкознание» писал о коммуникативности как о грамматической категории, передающей «коммуникативное намерение автора речи, т. е. намерение сообщить о чем-то другим людям, иначе говоря – коммуникативную установку высказывания. Эта установка необходима для того, чтобы слушатель или читатель реагировал на высказывание, согласился или не согласился с ним. Нет ни одного предложения (и высказывания), которое оказалось бы лишено коммуникативной установки и, следовательно, категории коммуникативности» [Головин 1966, с. 195]. Однако Е.В. Сидоров заметил, что коммуникативность «не имеет в отдельных высказываниях предметно осязаемых форм» [Сидоров 19876, с. 51] и, как следствие, предложил понимать данную категорию не как грамматическую, а как интегральную, объединяющую языковые, функциональные, системные категории, присущие тексту [Сидоров 19876, с. 53].

Содержательно же категория коммуникативности определяется погруженностью текста в коммуникацию. «Коммуникативность текста выражается в его способности служить эффективной предметно-знаковой основой развертывания коммуникации в систему полного, трехчленного состава и, следовательно, в конечном итоге в способности обеспечивать успех социального взаимодействия людей речевыми средствами. Иными словами, коммуникативность текста – это его качественная определенность способом включения в систему речевой коммуникации» [Сидоров 19876, с. 51]. Таким образом, коммуникативность «фиксирует динамический принцип системной организации текста» [Сидоров 19876, с. 99] и деятельностную сущность коммуникации.

Исходя из этого, в основе классификации текстов, характеризуемых в коммуникативном аспекте, оказывается принцип первичности / вторичности организации текстовой системности. Данный принцип нередко используется в качестве системообразующего при таксономическом рассмотрении коммуникации и коммуникативных единиц. Так, Э. Сепир в статье «Коммуникация» разграничил первичные и вторичные коммуникативные процессы. К первичным коммуникативным процессам он отнес следующие: язык, жестикуляцию, имитацию публичного поведения и др. Вторичные коммуникативные средства, по мнению Э. Сепира, должны облегчать процесс коммуникации в обществе, поэтому в них включаются создание физических условий, символизм и языковые преобразования [Сепир 1993].

М.М. Бахтин в работе о речевых жанрах, написанной в 20-х годах прошлого века, иначе понимал первичность и вторичность при характеристике продуктов коммуникативной деятельности. К группе первичных жанров им были отнесены естественно сложившие в коммуникативной практике речевые жанры (например, вопрос, просьба, требование и др.). Они противопоставлены жанрам культивируемым, регулируемым, обработанным (вторичным) – рассказу, статье, эссе, повести и т. д.

Определяя речевые жанры как «относительно устойчивые типы высказываний» [Бахтин 1979, с. 250], М.М. Бахтин отмечал, что жанровое своеобразие и жанровая модель зависят от ряда факторов, к которым относятся условия и цели коммуникации, композиционное построение, тематическое содержание и языковой стиль. Естественно, что наличие целого комплекса жанроопределяющих факторов затрудняет классификацию речевых жанров. Однако именно жанровая разнородность позволила разграничить первичные и вторичные жанры. Причем первичность и вторичность речевых жанров понимается М.М. Бахтиным нефункционально [Бахтин 1979, с. 252], т. е. как системно-структурная простота и сложность.

Несмотря на то, что подсистемы жанров не являются автономными и первичные жанры выступают в роли прототипов вторичных жанров (например, жанр «требование» выступает прототипом по отношению к жанру «приказа»), «различие между первичными и вторичными (идеологическими жанрами (курсив наш. – Ю.З.)) чрезвычайно велико и принципиально…» [Бахтин 1979, с. 252]. При этом «взаимоотношение первичных и вторичных жанров и процесс исторического формирования последних» тесно связаны со «сложной проблемой взаимоотношения языка и идеологии, мировоззрения» [Бахтин 1979, с. 252–253].

Проблема идеологии и мировоззрения в современной филологии ориентирует исследователей на вопросы эффективности коммуникации, понимания и интерпретации, картины мира и пр., в широком смысле – на проблему субъекта в языке и речи. М.М. Бахтин отмечал, что «не все жанры одинаково благоприятны для отражения индивидуальности говорящего в языке высказывания». И далее: «Наиболее благоприятны жанры художественной литературы…», «Наименее благоприятные условия для отражения индивидуальности в языке наличны в тех речевых жанрах, которые требуют стандартной формы, например, во многих видах деловых документов, в военных командах, в словесных сигналах на производстве и др.» [Бахтин 1979, с. 254].

Таким образом, разграничение текстов на первичные и вторичные должно учитывать, по мнению М.М. Бахтина, «отраженность» (реализованность) индивидуальности коммуниканта, специфику целей и условий коммуникации, устойчивость композиционной и тематической (информативной) структуры [Бахтин 1979, с. 255]. В последней репрезентируется содержательное текстовое ядро – идея, являющаяся результатом целей, намерений и установок коммуникантов, условий коммуникации и пр.

Если цель (как задача) коммуникации обусловлена необходимостью изменения мировоззрения коммуникантов, их идеологии, картины мира (как сверхзадачей), то в таком случае перестройка концептуальной картины мира не может осуществляться на уровне понимания простых команд. Когда пресуппозитивные фонды коммуникантов совпадают (т. е. при передаче / получении известной информации), возможно только понимание. Когда же поступающая информация носит принципиально новый характер, она должна быть освоена и усвоена субъектом, т. е. интерпретирована. Таким образом, определение первичности / вторичности текстов непосредственно связано с проблемой понимания и интерпретации.

Организация информативной структуры в первом случае оказывается предельно простой, одноуровневой. Идейное ядро сообщения находится на поверхности, совпадает с целью коммуникации. Этим достигается необходимый перлокутивный эффект. Реализация индивидуального начала оказывается затрудненной (пресуппозитивные фонды совпадают), что нередко выражается в наличии фраз-клише и стандартизированных выражений, ограничивающих информационную и композиционную свободу коммуникантов. Во втором случае мы сталкивается со сложной, уровневой организацией информативной структуры, на глубинном уровне которой оказывается идейное ядро. Его вычленение требует интерпретации, которая является субъективной по своей природе и, как следствие, предполагает реализацию креативного потенциала субъектов, в том числе на уровне темы (содержания) и композиции, что, в свою очередь, приводит к изменению концептуальных систем коммуникантов.

К первого рода коммуникациям относится, например, деловая коммуникация, в которой сообщение и побуждение к действиям не требуют идеологической трансформации. Частично под данную рубрику попадает коммуникация в СМИ, PR-коммуникация в таких жанровых разновидностях как информационная заметка, презентация и пр. Нередко научная коммуникация, имея целью дополнить данными имеющуюся концепцию, оказывается реализацией именно этой формы коммуникации, что отражается главным образом в тезисах как жанровой разновидности.

Однако концептуально новые научные взгляды требуют иной жанровой репрезентации. Они излагаются в монографиях. Тем не менее, основным источником вторичных жанров оказывается художественная литература. Виртуальная реальность художественного произведения, сложная, иерархическая информативная и композиционная структуры, особая идейно-эстетическая направленность и пр. – все это позволяет отнести его во всех жанровых разновидностях к группе вторичных жанров.

К подобному пониманию жанровой системы приводит рассмотрение системы говорящий – текст – слушающий сквозь призму категории коммуникативности.

Выводы

1. Итак, текст является речевым элементом коммуникативного акта в частности и коммуникативной ситуации в целом. С одной стороны, текст является продуктом деятельности адресанта, с другой стороны – объектом деятельности адресата. Он объединяет две стороны коммуникативного процесса – конструкцию и реконструкцию, которые соотносятся с такими деятельностными принципами как анализ и синтез.