Борис Унбегаун - Русские фамилии Страница 2

Русские фамилии в форме существительных или прилагательных могут склоняться как в единственном, так и во множественном числе, то есть могут изменять свои окончания в соответствии с падежом. Большинство фамилий, таким образом, имеет более дюжины различных форм, и каждая из них обладает полным законным статусом. И в этом отношении русская фамильная форма далеко отстоит от строгой, неизменной и единой фамильной формы в неславянском европейском мире.

Наконец, в русских фамилиях ударение непостоянное (как в английском, но не как во французском), что является еще одним формальным признаком, который нельзя упускать из виду. Две формально одинаковые русские фамилии с разным ударением — это две различные фамилии.

Сложность морфологической структуры русских фамилий делает необходимым посвятить этому специальную главу (II) о форме фамилий — раздел, обычно отсутствующий в описаниях европейских фамилий.

В главах I и II, составляющих первую часть книги, рассматриваются общие вопросы. В главах III—VIII анализируется образование и значение, или, говоря точнее, семантика современных русских фамилий, при этом иногда затрагивается и этимология личных имен, лежащих в основе фамилий. Фамилии классифицируются по четырем традиционным семантическим группам согласно их образованию от (1) крестильных имен (гл. III—IV), (2) названий профессий (гл. V), (3) географических названий (гл. VI) и (4) прозвищ (гл. VII—VIII). Эти главы охватывают фамилии, которые из патронимов и прозвищ постепенно превратились в наследственные.

В IX главе рассматриваются искусственные фамилии. Их «искусственность» проявляется в том смысле, что они возникли как готовые формы, без той предшествующей исторической эволюции, которая характерна для исконных фамилий. Именно по этой причине в них часто обнаруживаются морфологические черты, которые в некоторой степени противоречат правилам русского словообразования. Фонд искусственных фамилий состоит из (1) фамилий русского духовенства, созданных в XVIII—XIX вв., (2) фамилий, данных внебрачным детям, (3) псевдонимов, (4) фамилий, придуманных писателями для своих литературных героев и (5) фамилий, сознательно измененных.

Части первая (гл. I и II) и вторая (гл. III—IX) целиком посвящены собственно русским фамилиям и образуют основную часть настоящей книги.

Русская империя была, а СССР остается многонациональным государством. Большинство наций, проживающих в СССР, имеют собственные национальные фамилии, которые во многих случаях превзяли русские суффиксы, например, ‑ов/‑ев, вписавшись таким образом в общую модель. От исконно русских фамилий они отличаются только этимологией.

Но некоторые фамилии, помимо этимологии, сохранили свою национальную форму, и, строго говоря, не могут быть отнесены к русским фамилиям. Однако они часто принадлежат людям, которые считают себя русскими, и поэтому должны быть рассмотрены в книге о русских фамилиях. В значительной части это фамилии украинского и белорусского происхождения. Морфологически и семантически они близки к чисто русским фамилиям, с которыми их связывает много общих черт. Они легко русифицируются. Такие фамилии рассматриваются в третьей части книги вместе с фамилиями, превзятыми из других славянских языков (гл. X—XII).

Наконец, четвертая часть посвящена русским фамилиям неславянского происхождения, восходящим к европейским (гл. XIII) или неевропейским языкам (гл. XIV). Они рассматриваются кратко, главным образом с точки зрения их русификации.

Если морфологическая структура и семантика русских фамилий исследуются в настоящей книге в достаточно полном объеме, то об их географическом распределении много сказать не удалось. Это обусловлено специфическими чертами развития русского общества, в особенности тем, что становление русских фамилий происходило в период, когда власть московского централизованного государства распространилась на огромную территорию европейской равнины и Сибирь. Быстрый процесс колонизации привел к относительно единообразному распределению как русских диалектов, так и русских фамилий. Поэтому местные традиции на современном этапе ономастических исследований едва ли могут быть выявлены. В этом отношении русская ономастика выразительно отличается от ономастики западноевропейских стран, где прослеживаются устойчивые местные варианты. Но в ряде случаев, когда некоторые типы фамилий могут быть привязаны к определенным ареалам, на такое отношение указывается.

Часть первая. Общие вопросы

Глава I. Происхождение и история

1. Личные имена

В дохристианскую эпоху, то есть почти до конца X в., в среде восточных славян (предков современных русских, украинцев и белорусов) использовались только личные имена, которые давались детям при рождении. Это были языческие славянские имена, в целом ясные по значению и этимологически очевидные. Как и повсюду в славянском мире, большинство имен представляло собой так называемые двухосновные, или сложные имена, состоящие из двух корней, связанных соединительным гласным. Вторыми элементами этих имен, как правило, были ‑слав ‘славный’ (Яросла́в ‘сильный и славный’), ‑мир, от ‑мѣр ‘большой, славный’ (Остроми́р ‘острый и славный’), или ‑волод ‘владеющий, богатый’ (Все́волод ‘все и владеющий’).

К славянским именам прибавилось несколько скандинавских имен{2}, привнесенных в период язычества викингами-завоевателями, как, например, Рю́рик (Hrörekr), Оле́г (Helgi ‘святой’), И́горь (Ingvar ‘молодой’), Глеб (Gudleifr, эквивалент нем. Gottlieb), Ро́гволод (Rag(n)valdr).

Единственным языческим именем тюркского происхождения было, вероятно, имя Бори́с, от протоболгарского Богори́с, если это не аббревиатура имени Борислав.

После христианизации Руси в 988 г. каждый восточный славянин получал от священника крестильное имя. Крестильные имена соответствовали именам святых и были, следовательно, обычными христианскими именами.

Однако эти имена не славянского, а греческого происхождения. К восточным славянам они пришли из Византии через Болгарию, где христианство было принято еще раньше, в 865 г. Македонский диалект болгарского языка, возведенный в IX в. святыми Кириллом и Мефодием в ранг языка церковного ритуала, стал с этого времени языком религии всех православных славян. Этот язык известен как старославянский, а примерно с XII в. — как церковнославянский. Таким образом, византийские имена, которые могли быть греческого, древнееврейского или латинского происхождения, распространились в церковнославянской форме среди восточных славян{3}. Большинство крестильных имен распространялось также в народной, мирской форме, которая слабо отличалась от официальной церковнославянской. Эта народная форма, обязанная своим возникновением либо а) естественному искажению официальной формы восточными славянами, либо б) прямому заимствованию разговорной болгарской формы (которая сама основывалась на разговорной средневековой греческой форме), избежала вмешательства церкви и ее языкового посредника — церковнославянского языка. Имя, данное при крещении, обозначалось в древнерусском словом и́мя.

Практика давать ребенку в дополнение к официальному крестильному имени еще одно, некрестильное, тем не менее удерживалась вплоть до XVII в. В древнерусском для обозначения внутрисемейных обиходных прозваний сначала использовалось выражение мирско́е и́мя в противоположность слову имя, обозначавшему подлинное имя, полученное при крещении. Но вскоре термин мирское имя был вытеснен термином про́звище. Другие древнерусские термины, например, прозва́ние или приро́к, употреблялись довольно редко.

В ономастических и исторических работах часто встречается термин некалендарное имя. Он означает имя, которое нельзя найти в церковном календаре, где значились лишь христианские имена, то есть имена святых православной церкви. Естественно, в древнюю эпоху этот термин никогда не использовался русскими. Первым текстом, о котором достоверно известно, что он был написан на Руси, было Евангелие, переписанное в 1056—1057 гг. для новгородского посадника, который в приписке был обозначен в крьщении Иосиф, а мирьскы Остромиръ. Если крестильное имя было обязательным, поскольку крестили каждого ребенка, то прозвище не являлось обязательным, и форма его полностью зависела от родителей. И все же большинство детей нарекалось, по-видимому, двумя именами. В тех случаях, когда оба имени соотносились с одним лицом, первым всегда называлось крестильное{4}.