Виктория Балашова - Загадочный Шекспир Страница 22

Написав вышеуказанные трактаты, Овидий оказался в ссылке у берегов Черного моря. Он пытался вымолить у императора прощение при помощи своего поэтического таланта, но безуспешно. Позднее появляются на свет пятнадцать книг, составлявших «Метаморфозы». Талант Овидия и здесь проявился в полную силу: он сумел обработать и переложить в стихотворную форму известные греческие и римские мифы, среди которых – миф о Венере и Адонисе. После «Метаморфоз» Овидий продолжал писать, но изгнание отрицательно подействовало на его талант, и другие произведения не ставятся в один ряд с написанными ранее. Тем не менее все сочинения Овидия являются великолепным образцом латинского стихосложения. Их в обязательном порядке изучали в английских школах латинской грамматики, и не просто изучали, а заучивали наизусть. В связи с этим знакомство Шекспира с «Метаморфозами» не представляется удивительным, а заимствование мифологического сюжета видится вполне логичным, так как стало для людей искусства нормальным явлением и продолжает таковым быть в наши дни.

Миф о Венере и Адонисе составляет лишь небольшую часть десятой книги «Метаморфоз». Свое повествование в этой части Овидий начинает даже не с короля Кинира, а с приключений Гименея и Орфея – поэт и певец Орфей умоляет Гименея помочь в устройстве его брака. Но во время свадьбы Гименей видит дурное предзнаменование, которое вскоре сбывается: невеста Орфея погибает от укуса змеи. Орфей спускается в царство мертвых и начинает там петь песню о своей несчастной любви, умоляя богов вернуть ему любимую по имени Эвридика.

Обитатели загробного царства тронуты песней Орфея. Они зовут Эвридику и позволяют Орфею забрать ее с собой. Но боги ставят Орфею условие: если он обернется, чтобы посмотреть на любимую, она будет потеряна для него навсегда. Практически добравшись до дома, Орфей все-таки оборачивается, дабы убедиться, что Эвридика следует за ним. Женщина вновь исчезает, умерев во второй раз. Орфей безутешен: он не может попасть снова в царство мертвых, а потому начинает петь такие грустные песни, что даже деревья собираются вместе послушать несчастного влюбленного. Одной из песен Орфея и стала песня о Венере и Адонисе.

Заканчивая рассказ о создателе «Метаморфоз», нельзя не процитировать самого Овидия, который в конце произведения провидчески пишет:

Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злобаНе уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость.Пусть же тот день прилетит, что над плотью одной возымеетВласть, для меня завершить неверной течение жизни.Лучшею частью своей, вековечен, к светилам высокимЯ вознесусь, и мое нерушимо останется имя.Всюду меня на земле, где б власть ни раскинулась Рима,Будут народы читать, и на вечные веки, во славе —Ежели только певцов предчувствиям верить – пребуду[36].

Действительно, сколько творческих людей после написания этих строк Овидием вдохновлялись именно его интерпретацией мифов, его слогом, манерой изложения! И кто знает, не напиши он «Метаморфозы», не были бы забыты некоторые из известных сегодня сюжетов? И написал бы свою поэму Уильям Шекспир – поэму, ставшую одним из редчайших документов, доказывающим как минимум тот факт, что Шекспир на самом деле существовал, поэму, опубликованную при его жизни именно в том виде, в котором он ее создавал?

Итак, судя по всему, Шекспир заимствовал сюжет у Овидия. В качестве эпиграфа выбраны лишь две строчки из знаменитых «любовных элегий» римского поэта. Но приведем здесь несколько строк – предшествовавших эпиграфу и следовавших после (строки, использованные Шекспиром, выделены):

… меж тем как скала или зуб терпеливого плугаГибнут с течением лет, – смерти не знают стихи.Пусть не уступят стихам и цари, и все их триумфы,Пусть уступит им Таг в золотоносных брегах!Манит пусть низкое чернь! А мне Аполлон белокурыйПусть наливает полней чашу Кастальской струей!Голову лишь бы венчать боящимся холода миртом,Лишь бы почаще меня пылкий любовник читал!Зависть жадна до живых. Умрем – и она присмиреет.Каждый в меру заслуг будет по смерти почтен.Так, и сгорев на костре погребальном, навек я останусьЖить – сохранна моя будет немалая часть[37].

Думается, недаром Шекспир взял в качестве эпиграфа именно эти строки – здесь и слова Овидия о бессмертности творений поэта, и намек на то, что имя самого графа, которому автор посвящает свое произведение, останется в веках. Эпиграф также указывает и на прекрасное знание Шекспиром творчества Овидия – отрывок взят не из «Метаморфоз», которыми драматург мог пользоваться во время написания поэмы, а из «любовных элегий». Все-таки образование Шекспира опять представляется не таким уж плохим…

После эпиграфа следует посвящение графу

Достопочтенному Генри Ризли,

Графу Саутгемптону и барону Тичфилд.

Ваша милость,

Я не желаю нанести оскорбление, посвятив мои несовершенные строчки Вашей Светлости, и весь мир меня осудит за то, что я использую такой сильный предлог, дабы поддержать такой слабый стих: только если Ваша милость сочтет это приятным, я буду считать себя польщенным и клянусь с пользой провести часы досуга, чтобы посвятить Вам еще более достойные плоды моего труда. Но если это первое мое намерение окажется уродливым, я буду сожалеть о том, что у этого стиха такой благородный крестный отец, и никогда после не буду возделывать эту бесплодную почву в страхе получить такой плохой урожай. Я оставляю это на рассмотрение Вашей милости, уповая на милость Вашего сердца; я хотел бы, чтобы все Ваши желания исполнялись и отвечали ожиданиям всего мира.

Стиль посвящения однозначно указывает на высокий уровень владения языком его автора. Шекспир, с одной стороны, уверенный в своем таланте и успехе поэмы у того, кому она посвящена, с другой стороны, полностью уповающий на милость графа в ее оценке, показывает прекрасное знание куртуазных манер. Молодой человек явно быстро сумел сориентироваться в окружавшей его обстановке. В Лондоне он чувствует себя как рыба в воде: сначала находит работу в театре, затем, как положено многообещающему таланту, находит знатного покровителя.

Конечно, стиль Шекспира сильно отличается от первоисточника, и не только потому что латынь отличается от английского языка. К середине 16 века английский литературный язык меняется, становясь ближе к современной форме, ближе к разговорной речи обыкновенного англичанина, теряет вычурность, присущую стихотворным произведениям предыдущих эпох. Шекспир, имевший опыт игры на сцене и написания пьес, и поэму слагает по похожим принципам: герои говорят и действуют так, словно играют на сцене. Они изъясняются понятным простым языком, впрочем, совсем не лишенным изысканности.

Начинает повествование Шекспир тоже иначе: «с места в карьер» он знакомит читателя с главными персонажами поэмы. Не без юмора он описывает, как Адонис, проведя ночь с Венерой, собирается с утра на охоту. Венера пытается удерживать его с помощью лести и ласки. Она осыпает Адониса комплиментами:

О цвет полей! Ты алых роз румяней, —Она твердит. – Прекраснее трикратМеня…[38]

На этом страстная Венера не останавливается и, видя, что Адонис настроен решительно, «с лошади она его стащила». Красотка-богиня понимает, что молодой человек остается равнодушным к ее чарам, и это распаляет ее страсть еще сильнее. В данной сцене Венера ведет себя так, как ей хотелось бы, чтобы вел себя Адонис. Но юноша «подвластен, хоть и не влюбленный» и «тягостно дышит», смущен. По ходу дела Венера быстро рассказывает Адонису, как к ее ногам пал сам Бог войны. Затем она приводит другой довод: Адонис так красив, что обязан после себя оставить на земле потомство. Однако Адонис не просто отвергает богиню любви, он грубо ее отталкивает: «Фу, о любви довольно уж покуда! Мне солнце жжет лицо. Бегу отсюда!» Венера в ответ обещает закрыть его от солнца своими волосами, своим телом. Шекспир и в этой страстной сцене не боится иронизировать: «Будь мать твоя, как ты, о неприветный! Она бы умерла совсем бездетной», – упрекает Венера Адониса, хотя если вспомнить легенду о его рождении, фраза становится двусмысленной.

Несмотря ни на какие ухищрения Венеры, Адонис в итоге вырывается из ее объятий и бежит к коню. В этот момент откуда ни возьмись появляется кобылица, и конь рвется к ней навстречу, красуясь перед прекрасной лошадкой. Конь и кобылица убегают куда-то вместе, объятые жаркой страстью. Адонис вновь остается во власти Венеры, у которой появился второй шанс его соблазнить. Попытки богини опять безуспешны. Адонис злится и высказывает Венере свое негативное отношение к любовным утехам.