Александр Кондратов - Книга о букве Страница 22

Но сходство еще не говорит о родстве. Долину Инда и остров Пасхи разделяет не только половина земного шара, — 20 000 километров. Надписи на печатях Индостана сделаны 4000 лет назад, а на острове Пасхи еще в прошлом веке знали кохау ронго-ронго. Критикуя Хевеши, крупнейший знаток древней культуры Полинезии Те Ранги Хироа писал: «Остров Пасхи лежит на расстоянии более 13 000 миль от Мохенджо-Даро, цивилизация которого датируется 2000 г. до н. э. Как могли знаки сохраниться, пока люди в борьбе со стихиями мигрировали на расстояние в более 13 000 миль на протяжении 3000 лет, и прибыть на одинокий остров Пасхи, не оставив следа…»

Другой крупный авторитет, профессор Метро, выступил с резкой критикой Хевеши, который, по его мнению, занимался «подгонкой», сравнивая по типичные, а редкие варианты начертания знаков в кохау ронго-ронго и протоиндийских письменах. Тексты эти написаны «от руки», поэтому в них может быть очень много вариантов написания знаков, индивидуальный «почерк» н т. д.

О родстве кохау ронго-ронго с письменами индейцев куна первым заговорил этнограф Хорнбостель в 1930 году, за два года до сенсационного доклада Хевеши (следует, правда, отметить, что первым сходством письмен кохау ронго-ронго и протоиндийцев заметил чешский грамматолог Ч. Лоукотка еще в 1928 году, а Хевеши лишь развил, обосновал и систематизировал это наблюдение). Индейцы купа, подобно жителям острова Пасхи, пишут на деревянных дощечках, снизу вверх, и поют, а не читают свои тексты (жители острова Пасхи утверждали, что знатоки их письмен поступали точно так же). Прославленный норвежский путешественник и исследователь Тур Хейердал в книге «Приключения одной теории» полагает, что письмо индейцев куна, как и кохау ронго-ронго, является потомком древнего андского письма, о котором шла ужо речь в предыдущей главе. Письмо это было широко распространено от Панамы до Перу, а ответвление его достигло острова Пасхи.

Другие ученые предполагают, что кохау ронго-ронго прибыло на остров Пасхи не с востока, из Америки, а с запада, из Азии: Южного Китая или Индонезии. Аргентинский профессор Хосе Имбеллони предположил, что когда-то была одна единая графическая система — «Индо-Тихоокеанская». Ее крайние звенья— это долина Инда на западе и тихоокеанское побережье Америки на востоке. Кохау ронго-ронго, согласно Имбеллони, является одним из промежуточных звеньев цепи, протянувшейся на добрую половпиу земного шара н существующей несколько тысячелетий.

Многие исследователи считают, что письмо кохау ронго-ронго родилось не в Старом или Новом Свете, а в самой Океании. Однако и здесь называются различные «адреса» его колыбели. Один считают, что это острова в юго-западной части Океании, Меланезии. Другие указывают на Центральную Полинезию, архипелаг Таити. Третьи объявляют кохау ронго-ронго наследием «тихоокеанской Атлантиды», иначе — Пацифиды — материка, затонувшего в Тихом океане: остров Пасхи с его загадочной цивилизацией и нерасшифрованными иероглифами является последним остатком великой культуры, некогда существовавшей на этом исчезнувшем континенте. Известный американский ученый океанист Роберт Саггс полагает, что прежде иероглифическое письмо было достоянием всех жителей Полинезии. Но сложной грамотой владели только жрецы, образовавшие немногочисленную касту. Вместе с гибелью жречества и торжеством христианства исчезли жрецы и полинезийская письменность. Не будь счастливой случайности, ее памятники погибли бы бесследно и на острове Пасхи, так, как это произошло в остальной Полинезии.

Наконец, есть весьма обоснованная точка зрения, что письмо кохау ронго-ронго ниоткуда извне вообще не пришло. Его родина это сам остров Пасхи, чьи скалы буквально испещрены изображениями различных рыб, птиц, мифологических существ. Изображения эти имеют сходство со значками кохау ронго-ронго. Вероятно, на острове сначала употреблялось рисуночное, пиктографическое письмо, характерное для всех первобытных народов. Затем оно превратилось из «языка рисунков» в письмо, передающее звуковую речь. Но как далеко зашел этот процесс, насколько кохау ронго-ронго имеют черты примитивной пиктографии и насколько удалось продвинуться его создателям к настоящему письму? На этот вопрос дается столько же противоречивых ответов, сколько и на вопрос о происхождении загадочных иероглифов острова Пасхи.

В дневниках Миклухо-Маклая мы находим запись разговора со знаменитым сподвижником Дарвина, английским ученым Томасом Гексли, который показал своему русскому коллеге копии с дощечек кохау ронго-ронго. «Гексли, показывающий мне их, очень сомневался, чтобы на этих досках было изображено что-нибудь шрифтообразное, — читаем мы в записях Маклая. — Гексли предполагал, что они служили как своеобразный штемпель при выделывании тканей».

Сходной точки зрения придерживался и бельгийский профессор де Арль. «Да представляют ли в самом деле эти знаки какую-то письменность? А может быть, это скорее набор виньеток, достойных самого изобретательного резчика по дереву?» — риторически вопрошал он в статье, опубликованной к 1895 году, — риторически, ибо за этими вопросами и характере иероглифов острова Пасхи следовал и ответ: «Да, это не что иное, как ряд независимых друг от друга изображений».

Мнение ученых прошлого столетия, не считавших кохау ронго-ронго письменами, было поддержано рядом авторитетов и в пашем веке. Вот что пишет по этому поводу Метро: «Таблички были первоначально дощечками, которые употреблялись людьми ронго-ронго (знатоками заклинаний) для отбивания такта при пении. Они украшались резьбой, которая стала связываться с заклинаниями. Символы составили нечто вроде пиктографии в том смысле, что каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, по каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы. Так как связь между заклинаниями и табличками была довольно слабой, то знаки стали условными и традиционными».

Метро поддержал Те Ранги Хироа, считавший значки кохау ронго-ронго украшением дощечки, не представляющий «особой формы письменного языка». Эти «дощечки стали произведениями местного искусства и, подобно другим ценностям, получили собственные имена, так же, как нефритовые украшения в Новой Зеландии. Жители острова Пасхи, подобно другим полинезийцам, знали свои песнопения и родословные наизусть. Они держали дощечки в руках чисто символически, как держат ораторский жезл».

Однако с этим мнением согласны далеко не все исследователи кохау ронго ронго. Епископ Жоссан, первый, кто пытался изучить «говорящее дерево», считал это письмо идеографическим, где «каждый знак представляет какой-либо объект». Советский грамматолог В. А. Истрин в книге «Происхождение и развитие письма» считает, что одни знаки кохау ронго-ронго передавали слова, а другие — целые фразы. «По-видимому, письменность о. Пасхи первоначально представляла собой пиктограммы типа „рассказы в картинках“ и имела мнемоническое назначение, — пишет Истрин, — изобразительные ее письмена служили как бы „памятными цехами“ для устной передачи магических песен, исторических хроник, генеалогических списков м соответствовали целым фразам или строфам песни. Однако в процессах повторного многократного воспроизведения одних и тех же текстов (на новых таблицах) передача их постепенно уточнялась путем введения особых знаков для все большого количества отдельных слов текста, в результате же пиктографическое письмо все более приближалось к логографическому, то есть из „языка рисунков“ становилось письмом, в котором знак соответствует слову».

Жоссан считал кохау ронго-ронго идеографией, письмом, где знак представляет предмет, и, следовательно, передает слово, этот предмет обозначающее. Истрин полагает, что еще не все знаки-картинки превратились в логограммы, многие иероглифы еще оставались пиктограммами. Другой грамматолог, Дэвид Дирингер в монографии «Алфавит», напротив, полагает, что кохау ронго-ронго — это только «язык рисунков», еще не дошедший до стадии логографии, своего рода «заметки для памяти», которые должны дополняться «устными пояснениями».

Доктор Томас Бартель из ФРГ после нескольких лет работы над теистами кохау ронго-ронго пришел к выводу, что они написаны так называемым «эмбрио-письмом», в котором предложение передается не полностью, а записываются лишь основные понятия (все остальное — подразумевается — вроде наших телеграмм). Советские ученые Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов в 1956 году опубликовали «Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи», В этой статье доказывалось, что кохау ронго-ронго стоит на тех же «трех китах», что и другие иероглифические системы Древнего Востока: на знаках-логограммах плюс не произносившихся указателях-детерминативах и фонетических, условных знаках. По мнению профессора Д. А. Ольдерогге, «в кохау ронго-ронго система знаков еще только вырабатывалась. Это напоминает в известной степени древнейшую иероглифическую письменность Египта времен первых династий, когда система знаков только устанавливалась и возможны были новые варианты и неожиданные лигатуры» (т. о. соединения, слияния знаков в один). Наконец автор этой книги, более десяти лет занимавшийся письменами острова Пасхи, полагает, что кохау ронго-ронго ближе всего стоит к рисуночному протошумерскому письму, древнейшему на нашей планете. Подавляющая часть знаков является здесь логограммами — знаками, передающими слова, или же знаками-идеограммами, еще не связанными с конкретным звучанием слова данного языка. Однако в текстах есть несомненные случаи и «ребусного» написания, т. е. попытки использовать слова-омонимы (а таких слов в языке жителей острова Пасхи очень много; например «ика» означает и «рыба», и «жертва», и «убитый»). В письменах острова Пасхи мы, быть может, находим те самые попытки фонографии, которые делались в долине Тигра и Евфрата пять тысяч лет назад и которые привели к созданию «настоящего» письма, передающего звуковую речь!