Виктория Балашова - Загадочный Шекспир Страница 25

Тарквиний влюбляется окончательно и бесповоротно. Если бы женщина была более искушенной, то наверняка бы заметила опасный блеск в его глазах, но «не привыкшая с людьми встречаться, она мерцанья глаз не поняла». К тому же Тарквиний расточает любезности в адрес мужа Лукреции, расписывая его военные подвиги. Лукреция счастлива слышать лживые слова затаившего до поры свои грязные намерения Тарквиния.

Когда наступает ночь, Секст отправляется в предоставленную ему комнату, но не может успокоиться. В этом месте Шекспир начинает рассуждать о борьбе, которая происходит внутри человека, готового рисковать всем ради денег и наслаждений. Тарквиний «себе изменяет, ослепленный» – то есть не так уж он в принципе плох, просто как и многие люди, «мы презираем все, что есть у нас». Терзания Тарквиния описываются подробно: он не готов однозначно совершить задуманную подлость, но «вожделенье все же побеждает».

Однако даже после этих строк Шекспир заставляет своего героя продолжать размышления: идет безумная внутренняя борьба совести и вспыхнувшей страсти, Тарквиний рисует перед своим взором картины бесчестья и позора, которые обрушатся на него, если он претворит грязный замысел в жизнь. Он даже призывает мужа Лукреции услышать некий зов, узреть, что грозит жене, и примчаться домой, «чтоб встать преградой мне». Перед глазами Секста то появляется красавица Лукреция, то Коллатин, который, по версии Шекспира, является ко всему прочему еще и другом Тарквиния.

Путь к спальне Лукреции тоже оказывается нелегким: Тарквиний всюду натыкается на препятствия, но просит в молитвах помочь ему в свершении греха. Проникнув в комнату, он видит, что Лукреция спит. Несмотря на темноту, Тарквиний снова оказывается очарованным ее красотой. Когда Лукреция просыпается, она в ужасе видит перед собой Секста. Он пытается оправдываться:

Я в глубине души уже постигТо зло, тот стыд, ту скорбь, где я виною,Но зов любви всевластен и велик,Желанье к цели ринулось стрелою…Пусть слезы взор мне застилают мглою.Пусть ждут меня презренье и вражда —Я сам стремлюсь туда, где ждет беда!

Далее, как и в легенде, Тарквиний угрожает убить Лукрецию и раба, распустив слух о ее прелюбодеянии, что навлечет позор на мужа и всю семью. Он обещает, если Лукреция уступит его желанию, хранить тайну и не выдавать ее никому. Однако Лукреция, несмотря на слезы и страх, пытается образумить мужчину. Она апеллирует и к дружбе Тарквиния с мужем, и к его положению в обществе (для царя так вести себя недостойно). Сломив сопротивление несчастной, Тарквиний не рад, он не чувствует удовлетворения и понуро бредет прочь. Оба мучаются: Секст, потому что понимает, насколько был неправ, и Лукреция, осознавая всю глубину своего позора.

Лукреция ищет нож, чтобы умереть, но не находит. Она погружается в размышления и понимает: ей следует вначале объясниться с мужем и только потом лишить себя жизни. Коллатин не просто должен знать правду, он должен поклясться отомстить за жену. Пока Лукреция ждет мужа, она обращает внимание на картину, которая висит в комнате. На ней – изображение падения Трои. Оставшееся время женщина посвящает анализу нарисованного на холсте, размышляя о добре и зле.

Вернулся муж, и Лукреция с трудом рассказывает о случившемся. И тут Шекспир отступает от классической трактовки сцены: молчит Коллатин, не в силах вымолвить ни слова, не так уж он и готов простить жену, в ужасе внемля ее словам. Когда, наконец, люди начинают говорить, Лукреция слышит следующее: «пусть в теле червь, но дух не осквернен». Тут-то она и выхватывает нож.

Немного иначе расставлены акценты и в конце поэмы: фактически Брут воспользовался смертью Лукреции, дабы свергнуть царя и установить новую власть в Риме.

В поэме Шекспир, таким образом, во второй раз берет лишь часть истории, небольшой эпизод, посвящая львиную долю повествования не поступкам людей, а их размышлениям, мучительным раздумьям на тему добра и зла. Характеры героев неоднозначны, их нельзя «раскрасить» белыми и черными красками, как это делалось в самих мифах и трактовках Ливия и Овидия. Опять мы видим, что читателю понятны обстановка, мотивы, согласно которым действуют герои, просты их слова, не изобилующие красивыми, высокопарными эпитетами. Вторая поэма переиздавалась, но не имела успеха, подобного «Венере и Адонису». Что стало тому виной? Возможно, чуть более замысловатый сюжет, более глубокие размышления, которым предаются герои, неоднозначность выводов, которые приходят в голову после прочтения поэмы…

После? Будет что-то после: «Гамлет», например. Перечитай, читатель, поэмы, незаслуженно забытые или попросту отнесенные к «раннему» и «сырому». Образ Офелии – образ Лукреции, нет ли явного сходства портретов?

Что интересного можно извлечь из второй части? В первую очередь, конечно, мы видим, что Шекспир не изменял себе: его почерк, его стиль с ним повсюду. Как ни анализируй его творчество, но несколько только ему присущих черт сразу же бросаются в глаза:

– Шекспир никогда не ставил на первое место историческую правду. Его произведения, все от первого до последнего, в первую очередь выносят на суд зрителя (читателя) отношения межличностные, конфликт внутренний, нежели внешние его проявления;

– Шекспир с самого начала своего творчества апеллирует к обычному зрителю, для которого нагромождение деталей, призванных, казалось бы, усилить достоверность повествования, напротив, мешают восприятию текста. Драматург изначально ориентировался на простую публику, впрочем, не брезгуя экивоками в сторону знати, платившей ему деньги;

– эмоции – всё, поступки – ничто: это кредо будет работать во всех произведениях Шекспира. Мучения, размышления… В основном, по сути, монологи, а не диалоги: герой словно бы говорит сам с собой, а не с собеседником. Последний – сам по себе, никак не влияющий на ход мыслей героя.

Театр, чума (упоминавшаяся Шекспиром из произведения в произведение), «Университетские умы» – все говорит о том, что Уильям не есть выдумка прозорливого английского народа в целом и желавших подзаработать жителей Стратфорда в частности. Человек, реально существовавший в данных обстоятельствах, в реалиях своего времени, умудрился заставить размышлять над собственными творениями людей, живших в разные эпохи, в разное время. Его герои, в отличие от героев мифов Овидия, остаются понятными по сей день. Ведь страдания Лукреции не сводятся к простому: «тогда жена являлась собственностью мужа». Нет! Шекспир идет куда дальше в своих размышлениях: непонимание со стороны окружающих, неприятие насилия по отношению к личности, неприятие лжи, муки совести и многое другое всплывают вдруг в 21 веке после прочтения великих строк, написанных кровью пронзенного кинжалом сердца…

Лицо ее с улыбкою бессильяКак карта грозных судеб и времен,Где каждый знак слезами окаймлен.«Пусть бед таких, – она им отвечает, —В грядущем ни одна из нас не знает!»

И картины Рембрандта вновь встают перед глазами: не нашедшая у близких людей поддержки женщина обречена. Она говорит сама с собой, понимая всю бесполезность сказанных слов. Два художника увидели одну картину, одну трагедию, одну причину…

Часть третья

Лондон. Дворцы и замки

Пожалуйста, какой-нибудь монолог.

Дайте нам образчик вашего искусства.

Ну! Какой-нибудь страстный монолог.

Отчего же рассказ о графе Саутгемптоне мы перенесли в третью часть, если о двух посвященных ему поэмах речь шла во второй? Подчиняясь законам театра, на сцене сейчас надо поменять декорации. В первом акте зритель видел маленький английский городок, во втором оказался в столице, на окраине и за чертой города, где строились театры и жили небогатые люди, а когда Шекспир писал поэмы, то действие переносилось недалеко – в его квартиру, располагавшуюся возле театра, в котором он служил.

В третьем акте мы переносимся туда, где царит богатство и власть. Сейчас на сцене появятся красивые декорации дворцов и замков знатных вельмож, и даже покои самой королевы. Актерам придется сменить костюмы: зашуршат кринолины, послышится шелест веера, зазвенят шпаги, заблестят золотом и драгоценными камнями украшения. Позволим рабочим сцены произвести необходимые перестановки…

Глава 1

Граф Саутгемптон

О графе Саутгемптоне известно намного больше, чем о Шекспире. Биографию графа нельзя назвать яркой, но он умудрялся находиться возле других незаурядных личностей, за счет чего и получил свое место в истории. Его даже казнить как следует не смогли, хоть и приговорили к смертной казни вместе с другом – графом Эссексом. Эссексу отрубили голову, представив его в анналах истории то ли героем, пострадавшим от сумасбродств королевы, то ли самонадеянным болваном, поднявшим тут же разгромленное восстание против Елизаветы. А Саутгемптона в последний момент помиловали. Но его имя чаще и чаще возникает совсем в другом контексте. Про участие в восстании Эссекса говорят вскользь – волнует всех иная тема. И тема эта напрямую связана с Уильямом Шекспиром.