Борис Кондратьев - Большой эсперанто-русский словарь Страница 3

Немалые проблемы вызвало и употребление пометы см. Обычно отсылка осуществлялась от менее употребительной формы к более употребительной и от раздельной формы к сложной, например: pulvotenejo см. pulvejo; beta supo см. betsupo. Однако не все подобные отсылки в нашем словаре имеют непременно рекомендательный характер. В случае же ботанической и зоологической номенклатуры, наоборот, от разговорной (т. е. просторечной) формы отсылка даётся к хоть и менее употребительному, но научному термину, например: marporko см. foceno. При научном же термине в скобках указывается его просторечный эквивалент: foceno зоол. морск`ая свинь`я, пыхт`ун (= marporko). Иногда же приведение рекомендуемой формы в скобках используется нами вместо отсылки. Обычно это имеет место, если корректная форма в другом месте словаря не зафиксирована. В случае новой редакции нашего словаря эти моменты также нуждаются в доработке. Вообще, вся система помет и отсылок могла бы быть более продуманной и применяться более последовательно. Чтобы облегчить пользование словарём широкому кругу читателей, мы не ограничивались пометами типа хим., мед. и т. п., а прибегали к уточняющим указаниям (например: болезнь, хищная птица). Этот приём в значительной степени объясняется уже упомянутым отсутствием специализированных словарей у русского читателя. Встречающаяся в словарях Е. А. Бокарёва помета нов. нами почти не используется, так как большинство слов, являвшихся неологизмами тридцать лет назад, к настоящему моменту прочно вошло в язык (в основном в качестве специальных терминов или стилистически окрашенных слов); помету нов. мы использовали только для очень немногих слов, появившихся в самое последнее время и не являющихся специальными терминами.

Определённые трудности возникли с употреблением заглавных букв, так как в этой области часто наблюдаются разногласия. Например, некоторые источники рекомендуют писать с заглавной буквы и названия народов: Ruso, Anglo и т. п., а также все образованные от них формы: Rusa, Angla и т. п., даже не входящие в состав названий (надо сказать, встречается такой подход крайне редко); в некоторых же источниках даже слово Esperanto употребляется с маленькой буквы (впрочем, и такое написание является редким). Частично этот разнобой объясняется влиянием традиций употребления заглавных букв в различных национальных языках, а частично — различными взглядами на эту проблему среди теоретиков эсперанто. Поэтому на практике можно встретить написание Advento и advento, Marto и marto, Nord-Amerikano, Nord-amerikano и nordamerikano. В подобных случаях в нашем словаре приводятся более распространённые варианты, иногда сопровождаемые соответствующими пояснениями.

К этой теме примыкает проблема эсперантизации имён собственных, в частности географических названий. Тут тоже наблюдаются разногласия, особенно относительно определения исходной формы при одинаковом названии на национальном языке государства и его столицы или другого характерного географического объекта, например в случае топонимов Meksiko — Meksikio — Meksikurbo. Разночтения наблюдаются также в написании географических названий, передаваемых в национальных языках словосочетаниями, например Puerto-Rico, Porto-Novo, Port-Louis, Saint-Bernard. В одних эсперантских источниках под влиянием национальных языков употребляется написание через дефис с сохранением заглавных букв: Porto-Riko, Porto-Novo, Port-Luiso, San-Bernardo. Но поскольку в эсперанто составные части этих топонимов уже не имеют исходного смысла и воспринимаются как часть слова (например, элементы Port(o), Riko, San, Novo не переводятся как «порт», «богатый», «святой», «новый»), встречаются эсперантизированные формы: Portoriko, Portonovo, Portluiso, Sanbernardo. В нашем словаре в таких случаях приводятся обе формы, но это не устраняет проблему нормализации подобных топонимов в эсперанто.

Говоря о географических названиях, нельзя не сказать ещё об одном нашем решении, принятом после долгих раздумий и колебаний, а именно о помещении топонимов в общем словнике. Хотя этим мы нарушили сложившуюся в отечественной лексикографии традицию, мы всё же считаем такое решение оправданным. Оно позволило уменьшить число «входов» в словарь, в результате чего пользователю становится легче искать в общем списке перевод незнакомого слова, написанного с заглавной буквы (например, в начале предложения), не предполагая заранее, что слово может оказаться топонимом. Кроме того, поскольку пишущиеся со строчной буквы образования от имён собственных приводятся в общем словнике, логичнее приводить там же непосредственно рядом с ними и исходные формы.

Наряду с топонимами мы включили в общий словник распространённые эсперантизированные формы личных имён, а также фамилии известных исторических личностей и деятелей науки и культуры, имена мифологических и литературных персонажей и т. п.

Переходность глаголов — ещё один камень преткновения. В словаре Е. А. Бокарёва часто один и тот же глагол обозначается и как переходный, и как непереходный. Такая традиция восходит ещё к PV, в котором немало глаголов имеет помету X, обозначающую их употребление как переходных и непереходных одновременно. Однако подобное употребление расходится с рекомендацией Л. Заменгофа, согласно которой глагол в одном значении не может быть одновременно и переходным, и непереходным (глаголы, подобные глаголу helpi, допускающему равноценные варианты helpi iun = helpi al iu со строго грамматической точки зрения всё равно являются только переходными). Уже согласно PIV один и тот же глагол может быть переходным и непереходным только в разных своих значениях (типичный пример — глагол fumi). Этот принцип переняли и мы. Однако дело осложняется тем, что группа переходных глаголов типа вышеупомянутого helpi проявляет тенденцию к росту за счёт некоторых глаголов, ранее считавшихся непереходными. Например, если в PIV глаголы ĉeesti и partopreni обозначены как непереходные, то NPIV допускает их употребление как переходных. В подобных случаях мы старались ориентировать читателя на современное словоупотребление, по возможности давая необходимые пояснения. Прежде всего сказанное касается глаголов, образованных с помощью большинства предложных приставок от глаголов направленного движения. Вопрос о переходности таких приставочных глаголов разные словари решают по-разному и очень произвольно. Например, глаголы aliri, antaŭveni, ĉirkaŭiri, enfali, enflugi, postkuri, preterpasi, suriri, surveturi, traflui, transkuri и др. иногда подобно исходным бесприставочным глаголам помечаются как непереходные, а иногда как переходные (о причине этого колебания см. прим. 6 к статье -n). Причём разнобой встречается даже в рамках одного словаря, как это имеет место в PIV. В NPIV некоторые такие глаголы, считавшиеся в PIV непереходными, получили помету переходности, но большинство вообще не имеет соответствующей пометы. Ради унификации мы почти все такие глаголы пометили как переходные, хотя мы ясно осознаём неоднозначность этого решения. Тем более, что глаголы направленного движения без приставки и с непредложными приставками ek- и for- сохранили у нас традиционную помету vn, хотя фразы типа (ek)iri sian ĉambron и (for)veturi Moskvon при желании можно трактовать как признак переходности. В связи с этим очень показательна оговорка principe к помете ntr у глагола iri в NPIV. Возможно, для таких глаголов целесообразно было бы ввести какую-то особую помету или по модели NPIV (к сожалению, применяемой там непоследовательно) вообще не использовать для них помет переходности-непереходности. Но и этот вариант, на наш взгляд, не является идеальным, поскольку не вполне соответствует традициям эсперантской и русской лексикографии. Поэтому в нашем словаре не имеют соответствующих помет только явно переходные глаголы с суффиксами -ig-, -iz- и явно непереходные глаголы с суффиксом -iĝ-. Наше понимание переходности не совпадало с таковым в (N)PIV и в ряде других случаев. Например, в этом словаре глаголы, образованные от названий музыкальных инструментов, трактуются как непереходные: fluti «играть на флейте», violoni «играть на скрипке», kariljoni «играть на карийоне» и т. п. Мы же полагаем, что вполне допустимо употребление подобных глаголов как переходных: fluti ion malĝojan «играть на флейте что-то грустное», violoni belan melodion «играть на скрипке красивую мелодию» и т. п. Однако мы не посчитали себя столь авторитетными, чтобы отражать в предлагаемом вам словаре собственное мнение по этому вопросу. Справедливости ради надо сказать, что проблема правильного употребления глаголов с точки зрения их переходности или непереходности весьма актуальна и в национальных языках.

Ещё большие неприятности доставила нечёткость некоторых формулировок в (N)PIV. Например, форма brunulo расшифровывается там как homo bruna. Но к кому относится это определение: к человеку с коричневыми волосами (= brunharulo) или к человеку с коричневой кожей (= brunhaŭtulo)? Мы рискнули предположить, что и к тому, и к другому. Особенно остро эта проблема встала при определении значений образованных глаголов. Например, глагол sukeri в (N)PIV определяется как dolĉigi per sukero, т. е. «подсахарить, подсластить». Но включает ли этот глагол также и значение «посыпать сахаром» (= surŝuti per sukero)? По-видимому, включает, но абсолютной гарантии мы дать не можем.