Александр Лукьянов - Был ли Пушкин Дон Жуаном? Страница 4

«Пушкин очень любил легкий флирт, – отмечает П. К. Губер, – ни к чему не обязывающий обе стороны. Но когда ему не удавалось удержать нарождающееся чувство в должных границах, когда любовь приходила не на шутку, она обычно протекала, как тяжелая болезнь, сопровождаемая бурными пароксизмами. Ему нужно было физическое обладание, и он подчас готов был буквально сойти с ума в тех случаях, когда женщина оставалась недоступной».

Сколько их прошло через его руки, один бог знает? В коллекции Пушкина нашлось место и знатным дамам и крепостным актрисам, бесстыжим блудницам и совращенным девственницам, мамашам под сорок лет и их юным дочерям, знакомым и малознакомым женщинам, родственницам, ветреным барышням, женам его лучших друзей и т. д. Постоянные любовные упражнения и, в особенности, частые посещения публичных домов привели к тому, что ко времени своей женитьбы он выглядел, по словам Полевого, «истощенным и увядшим»… Вот что пишет о моральном облике поэта барон М. А. Корф, лицейский товарищ Пушкина: «Начав еще в Лицее, он после, в свете, предался всем возможным распутствам и проводил дни и ночи в беспрерывной цепи вакханалий и оргий, с первыми и самыми отъявленными тогдашними повесами. Должно удивляться, как здоровье и самый талант его выдерживали такой образ жизни, с которыми естественно сопрягались частые любовные болезни, низводившие его не раз на край могилы… У него были только две стихни: удовлетворение плотским страстям и поэзия, и в обеих он ушел далеко».

Немного резкое высказывание, и даже можно усомниться в его истинности. Но дадим слово самому поэту. Вот что он пишет в послании к Юрьеву:

Здорово, молодость и счастье,Застольный кубок и бордель,Где с громким смехом сладострастьеВедет нас пьяных на постель.

Это написано в 1819 году. Пушкину двадцать лет. Через пять лет, в 1824 году в письме к своему тверскому приятелю и сотоварищу по любовным похождениям Алексею Вульфу он пишет:

Дни любви посвящены,Ночью царствуют стаканы,Мы же – то мертвецки пьяны,То мертвецки влюблены.

В 1828 году, в почти тридцатилетнем возрасте, он признался в письме к Е. М. Хитрово: «Хотите, я буду совершенно откровенен? Может быть, я изящен и благовоспитан в моих писаниях, но сердце мое совершенно вульгарно и наклонности у меня вполне мещанские…» (август-октябрь, 1828 год).

«Вечно без копейки, вечно в долгах, – отмечал все тот же барон М. А. Корф, – иногда без порядочного фрака, с беспрестанными историями, с частыми дуэлями, в тесном знакомстве со всеми трактирщиками, б…. и девками, Пушкин представлял тип самого грязного разврата». Барон Корф был лицейским товарищем поэта, человеком чопорным и религиозным. Оценка его несколько резкая, но достаточно правдивая. Дело в том, что поведение Пушкина было самым обычным на фоне забав и разгула светской и гусарской «золотой» молодежи и полностью соответствовало его характеру. Агрессивный эротизм поэта можно полностью объяснить, используя исследования современного американского психоаналитика А. Лоуэна, изложенные в книге «Язык тела».

Мужчина с истерическим характером (по терминологии А. Лоуэна – фаллически-нарциссическим) считает себя половым гигантом, потому что способен за одну ночь иметь несколько коитусов и разрядок. Однако половая разрядка у него наступает быстрее, чем поступает энергия в пенис. Иными словами, истерик, не достигая максимума удовлетворения при оргазме, зачастую почти не получает наслаждения от своих сексуальных переживаний и усилий.

Именно по этой причине истерический мужчина стремится завоевать как можно больше женщин. «Поскольку сексуальное удовлетворение неполно, – тонко подмечает А. Лоуэн, – возникает ощущение недовольства именно данной партнершей и надежда – осознанная или бессознательная, – что с новой партнершей наслаждение будет сильнее и полнее. В приливе возбуждения, вызываемого процессом завоевания нового “объекта” и новыми взаимоотношениями, это действительно может произойти. Но как только исчезает новизна, возбуждение, а с ним и сексуальное наслаждение падает, все возвращается на круги своя, роман заканчивается. Процесс этот, проходящий на генитальном уровне, типичен. Фаллический мужчина, не находя полного удовлетворения ни на каком уровне деятельности, вынужден идти дальше по пути новых романов и завоеваний».

Отличительным свойством истерического характера является не только откровенная сексуальность поведения, но и особая телесная ловкость, также имеющая сексуальный оттенок. Как бы подтверждая это, П. В. Анненков описывает физическую структуру поэта следующим образом: «Физическая организация молодого Пушкина, крепкая, мускулистая и гибкая, была чрезвычайно развита гимнастическими упражнениями. Он славился как неутомимый ходок пешком, страстный охотник до купанья, до езды верхом, и отлично дрался на эспадронах, считаясь чуть ли не первым учеником известного фехтовального учителя Вальвиля».

Один из современников поэта, лицейский товарищ Пушкина, В. П. Горчаков в 1820 году дает аналогичную характеристику: «…молодой человек небольшого роста, но довольно плечистый и сильный, с быстрым и наблюдательным взором, необыкновенно живой в своих приемах, часто смеющийся в избытке непринужденной веселости, и вдруг неожиданно переходящий к думе, возбуждающей участие».

А вот как описывает одного своего пациента с фаллическим (истерическим) характером все тот же А. Лоуэн: «Он был чуть ниже среднего роста, худой, довольно жилистый и выносливый. Лицо тоже худое, с напряженным внимательным взглядом живых глаз. Движения быстрые, целенаправленные и решительные, что свидетельствовало о хорошей энергетической заряженности. На усталость он не жаловался. Невзирая на внешнюю худобу, мышцы отличались развитостью и хорошим тонусом, благодаря чему тело не производило впечатления астеничного. Он постоянно возбужден в сексуальном отношении и в каждой женщине видит возможный сексуальный объект».

Не правда ли, описание физической структуры поэта полностью совпадает с внешними данными человека, чей характер установлен психоаналитиками как истерический (фаллически-нарциссический)?

4

В основе истерического типа поведения лежит, по словам другого крупнейшего психоаналитика В. Райха, «задержка развития ребенка на генитальной фазе, усугубленная привязанностью, граничащей с инцестом». Толкование Райха можно считать классическим, основанным на Фрейдовской теории развития сексуальности. Фрейд считал, что в детском возрасте сексуальная энергия человека направлена прежде всего на окружающих его людей (мать, сестру, няню). А так как эти влечения подсознательно ограничиваются, т. е. возникает запрет на инцест (половая связь с родителями и близкими родственниками), а иногда и практически подвергаются осуждению со стороны взрослых, то у ребенка возникает психическая напряженность. Необходимо разрешить проблему «инцестуальной» привязанности. А поскольку проблема такой привязанности, как мы увидим в дальнейшем, в нужное время не разрешилась, то любовные устремления Пушкина разделились на две, несовместимые в одном мозгу эмоции: нежные чувства (влюбленность) и чувственность («эротизм» поведения). «Истерический характер, – отмечает А. Лоуэн, – не способен ни в какой степени связать эти две эмоции в единое чувство, направленное на одного человека».

«Любовь, как проникновение в духовный облик другого существа, – отмечал известный пушкиновед Л. Гроссман, – глубоко сочувственное овладение этим сложным миром, полное слияние с ним и радость общего бытия в единстве внутренних переживаний, такое чувство было чуждо Пушкину. Любви в этом смысле он вероятно никогда не знал… Обычно он испытывал лишь страсть и ревность, но оба эти состояния переживал необычайно интенсивно и бурно». В Пушкине удивительным образом сочетались страстная любовь к женским прелестям и презрительное отношение к женщине как к существу низшему в умственном и духовном отношении. Серьезные разговоры о политике, поэтические споры, задушевные беседы – все это поэт дарил своим друзьям, но никогда своим подругам. «Нельзя довольно оценить наслаждение быть с ним часто вместе, размышляя о впечатлении, которое возбуждается в нас его необычайными дарованиями», – пишет декабрист А. Муханов своему брату. И далее продолжает: «Он стократ занимательнее в мужском обществе, нежели в женском».

Эту особенность характера поэта отметила в своих воспоминаниях А. П. Керн: «Трудно было с ним вдруг сблизиться, он был неровен в обращении: то шумно весел, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен; и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту… Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописуемо хорош, когда что-либо приятно волновало его. Когда он решался быть любезным, то ничего не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи. Сам добрый, верный в дружбе, независимый, бескорыстный, живо воспринимая добро, – отмечает Анна Петровна, – Пушкин, однако, как мне кажется, не увлекался им в женщинах: его гораздо более очаровывало в них остроумие, блеск и внешняя красота. Кокетливое желание ему понравиться не раз привлекало внимание поэта гораздо более, чем истинное чувство им внушенное. Пушкин скорей очаровывался блеском, чем достоинством и простотой в характере женщин. Это, естественно, привело к его невысокому о них мнении, бывшем совершенно в духе того времени». Отношения Пушкина с женщинами лучше всего прослеживаются в его переписке с представительницами прекрасного пола того времени.