Владимир Аннушкин - История русской риторики. Хрестоматия Страница 5

Кроме того, даже ограничив себя временными рамками, мы не смогли включить в книгу все богатство идей русских классиков риторики. При отборе текстов ставилась задача – выделить основную терминологию риторики и словесности, показать наиболее выразительные с точки зрения авторского стиля фрагменты текста. При невозможности опубликовать полные тексты взятых учебников приводятся планы сочинений (как сделано с «Риторикой» М. Усачева или «Правилами высшего красноречия» М. М. Сперанского) – читатель может обозреть всю проблематику науки в понимании данного автора.

Учебники первых двух разделов – рукописные; большинство из них имело описания, но ни один не имел достаточно полных публикаций. В данной хрестоматии читатель впервые имеет возможность непосредственно познакомиться с фрагментами текстов ранних рукописных риторик. Эти фрагменты переданы в современной графике, но с сохранением орфографических особенностей оригиналов.

Тексты двух последних разделов публикуются в современной орфографии. При их формировании мы старались не повторять материалов хрестоматии: Граудина Л. К. Русская риторика. – М.: Просвещение, 1996, с которой составитель любезно разрешил нам познакомиться.

Перспективы изучения истории русской риторики и филологических наук в целом огромны. Поэтому в конце книги публикуется историческая библиография трудов по риторике и словесности (1743–1850). По сравнению с первым изданием она значительно расширена. Справочно-биографический аппарат дан во вступительных статьях к каждому учебнику.

Раздел I

Риторика в древней Руси

Риторикию убо учу, а не злато люблю.

(Пчела, XIII в.)

… Честна и велика свободная мудрость риторика нарицаюся, сииречь хитроречия источник…

(Сказание о седми свободных мудростех, XVII в.)

Слова риторика, витийство и их синонимы в памятниках письменности XI‑XVII вв

Учебники риторики отсутствуют на Руси до XVII в., однако известность слов риторика, ветийство (через ять) и многочисленного круга синонимов, обозначающих искусство речи (благоречие, добрословие, красноглаголание, хитрословие и т. д.), не вызывает сомнений. Ниже публикуются цитаты из различных сочинений, показывающих, сколь многообразен был пласт слов, которые осмысляли правила речи как образ благого поведения человека Древней Руси.

Слово риторика до XVII в. встречается только в формах риторикия (риторикыа) и реже ритория (риториа), восходящих к греческому слову rhetorike; впервые отмечено в «Житии Феодора Студийского» XII в. В этом же «Житии…» встречается слово ритор (от греч. rhetor). Форма ритори́ка как перевод латинского rhetorica впервые отмечена в «Риторике» 1620 г. (см. публикацию ниже) и в таком виде утверждается в XVII в.

Важно заметить, что древние русичи в XI‑XIV вв. предпочитали греко-латинскому корню славянские слова ветийство, ветий и подобные, обозначавшие говорение, речь и бывшие также переводами греческих rhetorike и rhetor (ср. современные слова ответ, совет, привет, завет, навет и др.). Только с XVII в. начинается преобладание латинского слова риторика над продолжавшим существовать словом витийство, которое пишется теперь преимущественно через и и осмысляется как «витье, плетение словес».

Оба слова риторика и витийство соединяют в древнерусском языке два значения: искусство речи и мудрость; соответственно ритор и вития – оратор, мудрец (впрочем, и сами науки или искусства называются в Древней Руси мудростями).

В древнерусских текстах отмечено около 20 синонимов слова риторика:

благословие

благоглаголанье

благоречие

благоязычие

хитрословие

хитроречие

велеречие

великогласие

добрословие

доброглаголанье

доброречие

доброязычие

златословие

златоустие

искуснословие

многовещание

краснословие

красноглаголанье

красноречие

сладкогласие

Для понимания искусства речи в Древней Руси важно преимущественное осмысление хорошей речи как благословия и доброречия, элемент красно- начинает активно использоваться лишь в XVII в. и вызывает иногда двойственное отношение: слова красноглаголание (в азбуковниках) и краснословие (в «Риторике» 1620 г.) употребляются в положительном смысле. Слово же красноречие впервые отмечено у его хулителя – протопопа Аввакума.

В настоящей публикации отрывков-цитат с двусложными словами типа благоречие они распределяются по качествам речи: сначала даются слова, обозначающие наиболее ценимые древнерусскими книжниками свойства речи, – благость, доброта, красота, сладость; затем слова, обозначающие отрицательные качества речи, – празднословие, злословие, сквернословие. И, наконец, приводятся слова-антонимы, обозначающие прямо противоположные качества речи: велеречие – бессловесие (при этом безмолвие – образец, иноческого бытия), краткословие – многоречие, согласие – прекословие, остроязычие – косноязычие. Очевидно восхождение этих двусложных слов к греческим, их многовариантное существование.

В разделе приводятся также выдержки из произведений древнерусской литературы, в которых использованы слова, обозначающие отрицательные качества речи. Помимо цитат из памятников письменности даются словарные определения риторики из азбуковников, алфавитов, лексиконов.

Текст приводится в современной графике со ссылкой на памятник и время его создания. Выдержки из памятников письменности цитируются по следующим источникам: Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка: Репринтное издание. М., 1989. – Т. 1–3; Словарь русского языка XI‑XVII вв. М., 1975–1995. – Т. 1—21; Словарь древнерусского языка (XI‑XIV вв.). М., 1988–1991. – Т. I‑IV.

Ве(и)тия, ве(и)тийство, риторика, ритор, оратор

[Василий вел.] вети[1] в ветьях, и прежде престол мудръих мудръих, философ в философех.

Кто ветьиством таков еже огньмь… душеть.

(13 слов Григория Богослова, пер. XI в.)

Истиньнаго богочестия проповедетеля и тайнаго неиздреченных ветия, звезду церковьную Луку божествьнаго похвалим, слово бо избра с Паулъмь мудрымъ, язъкъмь учительмь, един сведый сердецьнаа.

Ветиискыими бо вещании просветил есть ликы блаженыя, Иерофее, верныих.

(Служебные минеи за октябрь, 1096)

Божьствьною мудростию явльшася философа и в доброте словес явлъшася ветия… великаго Еустратия… восхвалим.

(Стихирарь, XII в.)

Не величание глагол и не речии ветия душу весть съкрушати, нъ съмерено слово.

… Учению внешнему прикасашеся… и абие прием крамотикию, таче по томь и риторикию прошьдъ – не яко же по ритором мняшеть си обычай имети, ни сих лъжам прикасашеться, ни инем тщеславивым и кычивыимъ, нъ въсприем елико на пользу суть сложения словес и составления…

(Житие Феодора Студита // Выголексинский сборник, XII в.)

Древнии бо философи Платон и Аристотель и прочая ветия много тружьшеся о небесной твари, уведети не получиша.

(Палея Толковая, XIII в.)

Сь, въпросимъ, како риторикию учил, и рече: склочил масла боле вина.

Ритори учаться законьнеи речи глаголати.

(Пчела, XIII в.)

Аз бо есмь груб умом и словом невежа… не бывшу ми в Афинех от уности, и не научихся у философов их ни плетениа риторъска, ни ветиискых глагол.

(Епифаний Премудрый. Житие Стефана Пермского, нач. XV в.)

По сем иде в Афины и предасть себе учителю Андригату, низъвыче всю риторию, небесных и земных вещей учениа.

(Житие Иоанна Златоуста, XV в.)

Во уме собрах яже от уст самаго старца слышах, иная же от ученик его и от инех некоих слышах, и сие нечто мало отчасти памяти ради написати понудихся, не яко любомудрию искусну ми сущу, или ветийствия разуму навыкшу, поелико возможно худому моему разуму постигнути.

(Житие преподобного Даниила, Переяславского чудотворца. Составлено протопопом Андреем-Афанасием, между 1556 и 1562)

Аще кто недовольне и несовершенне будет научился яже грамматикии и пиитики и ритории и самыя философии, не может прямо… разумети (речения).

Сама писания внешних философов и ритор велелепне воспевают величество… безсмертия.

(Максим Грек, XVI в.)

Ни пророци, ни учителие изряднии, ни книжницы премудрии, ни ветии словеснии научиша ны в познании таковыя превеликия божественныя благодати.