Михаил Ахманов - Литературный талант. Как написать бестселлер Страница 6

Давайте займемся тематическими жанрами, ибо для начинающих авторов это вопрос первоначального выбора. Обычно этот выбор прост, так как все мы до того, как стать писателями, были читателями – и, я надеюсь, останемся ими навсегда. В том, еще «читательском» состоянии каждый определился со своими склонностями и интересами: кто-то любит фантастику, а кто-то ее терпеть не может; кому-то по душе детективы, а кому-то нравятся истории о деревенской жизни и судьбах простых людей; кто-то читает русскую и зарубежную классику и хотел бы следовать по пути Диккенса, Бальзака и Льва Толстого; чьи-то предпочтения связаны с романом XX века и такими его представителями, как Хемингуэй, Голдинг, Роберт Мерль, Эренбург, Маккалоу, Аксенов. В тот момент, когда мы из читателей превращаемся в писателей, нужно сделать упомянутый выше выбор.

Важно учесть, что любой из крупных жанров обладает спецификой, предъявляя определенные требования к граням таланта сочинителя.

Рассмотрим их в кратком обзоре серьезной прозы и жанровой литературы.

Серьезная проза

Это определение вовсе не означает, что подобные произведения всегда мрачны, трагичны и лишены юмора – нет, в них может быть сколько угодно юмора, даже присутствуют иногда некое легкомыслие и фривольность. «Серьезная» в данном случае – синтез таких определений, как «высокая» литература мирового или национального значения, ведущий, основной поток литературного творчества (мейнстрим), книги, востребованные в веках или хотя бы в течение нескольких поколений, литература глубокая, оригинальная, психологическая, частично перерастающая в интеллектуальную прозу. На мой взгляд, этот гигантский мощный поток, основное древо литературы, нужно понимать широко, от «Преступления и наказания» Достоевского до «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, от трагедий Шекспира до романов Гашека и Марка Твена, от пьес Бернарда Шоу до новелл Мопассана и Цвейга. Серьезная проза предназначена не столько для развлечения (хотя это не исключается), сколько для того, чтобы побуждать мысль читателя, направлять его к нравственным раздумьям о человеческой природе, вызывать сильные чувства, сострадание, гнев, любовь, а временами – страх или отвращение.

Противоположен серьезной литературе «массолит» – массовая литература, нередко понимаемая как «низкая», упрощенная, сугубо развлекательная (детектив, фантастика, любовный роман и т. д.). Между этими полюсами лежит область беллетристики, «срединное» поле литературы, по определению из словаря «Базовые понятия массовой литературы», переходная зона между «высоким» и «низким».

Конечно, представленная мной картина не походит на географическую карту с четкими границами, разделяющими государства, чьи территории раскрашены разными красками. Наоборот, в данном случае границы размыты, и смешение жанров порождает чарующую неопределенность, прекраснейшие цветы на литературном древе. Возьмем, например, «Мастера и Маргариту» Булгакова – несомненно, произведение высокой прозы. Но в то же время это роман отчасти исторический, отчасти фантастический и любовный, что лишь подчеркивает его трагедийность и философскую глубину. Тут уместно вспомнить и о других произведениях, в которых перемешаны реальное и фантастическое: «Шагреневая кожа» Бальзака, «Портрет Дориана Грея» Уайльда, «Фауст» Гете, а в советской литературе – «Альтист Данилов» Владимира Орлова.

Предположим, вас влечет к серьезной прозе, и вы намерены создать семейную сагу о жизни четырех поколений интеллигентов-врачей. Основатель рода прошел через Первую мировую и Гражданскую войны, а на долю его потомков выпали сталинские репрессии, Отечественная война, периоды хрущевской оттепели, брежневского застоя, перестройки. Наконец, после череды удач и бед, драм и трагедий семья дожила до наших дней. Ваш замысел может быть скромнее – например, история честного и талантливого человека, волею судеб разбогатевшего в лихие девяностые, а затем ощутившего необоримую страсть к наживе, что и привело его к моральной деградации. Он предал любимую женщину, сгубил ради денег близкого друга, выгнал из дома дочь… И в какой-то момент он понимает, что жизнь его бесцельна и пуста, и нет ему прощения ни от людей, ни от Бога.

Можно сделать героиней молодую театральную художницу, полную творческих сил; она мечется в поисках достойной работы и вдруг получает приглашение в крупный театр другого города и уезжает из Петербурга. Там она ставит пьесу, работая за сценариста, режиссера и художника. Постановка имеет успех, но его присваивают ловкие бездари, главный режиссер и директор театра, и наша героиня возвращается домой ни с чем[1]. Все это достойные замыслы, и вы вполне способны их реализовать, но…

Но вам вряд ли удастся напечатать свою книгу – разве что за собственные средства. Большинство российских издателей ориентированы на массолит и серьезной литературы не приемлют. Чтобы пробиться в этой области, нужно обладать очень ярким талантом, упрямством и хотя бы толикой везения. Такова печальная реальность наших времен, но это не означает, что я пытаюсь отвратить вас от серьезной литературы. Ни в коей мере! Пишите рассказы, повести, романы, предлагайте их издателям, и я надеюсь, что вам улыбнется удача. Но не забудьте: есть и другие жанры, может быть, в них легче пробиться с первыми публикациями.

Исторический жанр, или жанр исторического романа

Второй вариант названия подчеркивает, что здесь требуется скорее крупная форма, роман и повесть, а рассказы в данном случае сравнительно редки. Классический пример – романы сэра Вальтера Скотта и Генрика Сенкевича. Погружение в историю, в эпохи Древнего Египта, Греции, Рима, медиевальной Европы, средневекового Китая, Индии, Древней Руси и таких экзотических стран, как державы кхмеров, инков и ацтеков, требует усилий и времени. Даже если вы пишете о временах сравнительно недавних, отстоящих на сто-двести лет от наших дней, вы должны тщательно ознакомиться с историческим периодом, в который разворачивается действие.

Вы должны представлять не только важные события той эпохи, но и повседневную жизнь людей всех сословий – как они одеваются, как говорят, какие предметы используют в быту, каким подчиняются традициям, во что верят. Разумеется, вам нужны сведения об их жилищах, селениях, городах, войнах и законах, их занятиях, оружии, посуде, продуктах питания, транспортных средствах, сексуальных обычаях, письменности и литературе, если таковая имеется.

Сотворение исторического романа – дело трудоемкое. Зато благодарное, так как вы получаете массу информации, а ее приток порождает новые идеи.

Вы должны вникнуть в судьбы и характеры исторических персон (скажем, Ивана Грозного или Юлия Цезаря) и верно описать прочих героев – так, чтобы они не казались нашими современниками, а были созвучны своей эпохе. Для этого необходимо читать труды специалистов, научно-популярные книги историков и археологов, романы авторов, писавших на близкую тему, просматривать фильмы и суммировать весь этот материал. Очень полезно иметь профессионального историка-консультанта, а лучше двух-трех.

В тех случаях, когда речь идет о так называемом «костюмном» историческом романе, к автору предъявляются меньшие требования. Это авантюрный роман приключений в духе Дюма, Хаггарда и Сабатини, но никак не Вальтера Скотта или Сенкевича; изображение эпохи может быть поверхностным, условным, так как главное не историческая достоверность, а похождения героев. То же самое касается стилизации речи и даже точно установленных историей событий – автор сдвигает даты по своему усмотрению. Известно множество анекдотов про Александра Дюма, и вот один из них: его обвинили в том, что он насилует историю. «Возможно, – ответил Дюма. – Но зато у нас рождаются такие чудесные детишки!» Вот типичный случай, когда достоверность приносится в жертву занимательности.

Рафаэль Сабатини пошел еще дальше: придумал благородного флибустьера капитана Блада, никогда в реальности не существовавшего, и приписал ему все приключения и победы Генри Моргана, пирата и отъявленного мерзавца. Ясно, что такие сочинения лежат на границе исторического и приключенческого жанров, и свершаемое в них «насилие над историей» отнюдь не делает их менее увлекательными.

Жанр серьезного исторического романа традиционен для России, такие книги появлялись и в XIX веке, и в советские времена, когда выросла целая плеяда блестящих писателей. К сожалению, эта традиция почти утеряна, и сейчас мы не имеем авторов, равных по творческой мощи Валентину Иванову, Павлу Загребельному, Исаю Калашникову и Георгию Гулиа. Отчасти это связано с тем, что в рамках фантастики возникло направление «попаданцев», т. е. людей нашего времени, попавших в прошлое и получивших возможность там всласть погеройствовать (как янки из Коннектикута Марка Твена). Эти книги, многочисленные и не всегда качественные даже с точки зрения массолита, существенно потеснили историческую прозу. Потеснили, но пока еще не прикончили, так что исторические сочинения все же выпускаются – например, московским издательством «Вече».