Влада Баранова - Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья Страница 6

При рассмотрении языка в качестве одного из маркеров этничности группы не столь существенно действительное положение идиома: язык может служить одним из основных символических маркеров, поддерживающих границы сообщества, однако не представлять собою, с точки зрения внешнего наблюдателя, языка в структурном смысле слова, то есть «не существовать» для лингвиста, иными словами, – не выполнять в сообществе коммуникативной функции. Отмечены сообщества, в которых манифестируемый в качестве символа группы идиом утрачен (как, например, марковский говор [Бахтин, 2001]), однако группа по-прежнему использует его как один из маркеров своих границ. С точки зрения их роли в конструировании идентичности идиомы, подобные марковскому говору, функционально не отличаются от полноценных языков.

Другая сторона проблемы – влияние этнической идентичности на сохранение миноритарного языка или отказ от него в пользу доминирующего идиома. Как правило, социолингвистические исследования учитывают социальный и антропологический контекст, прежде всего – для объяснения ситуаций языкового сдвига, хотя отдельные работы Дж. Фишмана и его последователей отражают возможность использования чувства этнической принадлежности для поддержания или сохранения исчезающего языка. Проблематике языкового сдвига (англ. language shift) или языковой смерти (англ. language death) посвящены многочисленные работы (см. классические теории в работах С. Гэл, Н. Дориан, Л. Кемпбелла и др. [Gal, 1979; Dorian, 1981; Investigating Obsolescent… 1989; Campbell, Muntzell, 1989]. He останавливаясь подробно на терминах «утрата языка», «языковой сдвиг» и «языковая смерть», отмечу, что при любом толковании этих процессов имеются в виду сокращение использования одного языка и замена его на другой во всех основных коммуникативных сферах. Под языковым сдвигом понимается континуум между абсолютно нормальным положением языка, когда ему ничто не угрожает, и языковой смертью.

Ниже я исхожу из того, что для анализа языкового сдвига важны три типа изменений – в функционировании языка, структуре языка и социальной структуре сообщества. Элементы этого подхода представлены в разных работах, однако в наиболее четком виде сформулированы К. В. Викторовой: «При языковом сдвиге изменяется функциональная нагрузка языка (он используется все реже и все в меньшем числе функций), его структура (в исчезающем языке происходят различные изменения, которые часто характеризуются как разного рода упрощения), изменяется сообщество его носителей (средний возраст носителей исчезающего языка повышается по мере развития языкового сдвига, появляется много разного рода некомпетентных носителей, которые в течение жизни могут как улучшать, так и ухудшать свое владение исчезающим языком), меняются и языковые установки сообщества по отношению к данному языку» [Викторова, 2006, с. 19]. Далее описываются преимущественно социальные изменения, однако функциональные и структурные трансформации, по возможности, также учитываются.

Очевидно, что функция символического маркера этнической идентичности связана во многих случаях с сохранением языка, однако между ними, по-видимому, находится промежуточное звено – приверженность, или лояльность, языку (англ. language loyalty). Этот термин, введенный У. Вайнрайхом, использовался и получил развитие в работах Дж. Фишмана и его последователей [Fishman, 1966; Fishman, 1989; Fishman et al, 2006]. Под языковой лояльностью понимается поддержка, оказываемая группой идиому, или готовность носителей отказаться от него, то есть языковая лояльность группы может быть и отрицательной. Осознанная языковая лояльность характерна скорее для интеллектуальной элиты, чем для обычных носителей идиома, как показывает Дж. Фишман на примере пуэрториканцев в Нью-Йорке [Fishman, 1989, р. 485–497], и приводит к тому, что этничность становится осознанным фактором в процессе сохранения языка или при отказе от него. Движение языковой лояльности Дж. Фишман рассматривает в разделе о национализме, понимаемом им как сознательная, мобилизованная этничность [Fishman, 1989, р. 218–219].

Вне зависимости от степени осознанности лояльности языку любое сообщество обладает системой оценок идиома по таким признакам, как эстетическая ценность, высокий или низкий статус, коммуникативная пригодность и пр. Подобные представления о своем языке постоянно меняются под влиянием контактов с другими группами и идиомами. Часть сообщества (например, его интеллектуальная элита), возможно, стремится поднять престиж языка, в то время как среди простых носителей лояльность языку будет достаточно низкой.

Близким к лояльности понятием является отношение к языку (англ. language attitude) [Fasold, 1995, p. 147–179]. Разработка этой темы предполагает использование преимущественно количественных методов, в первую очередь – экспериментальной методики «парных масок» (англ. «matched guise»), разработанной У. Ламбертом [Lambert, 1967], которая предполагает, что испытуемым предъявляются несколько записей (как правило, идентичного текста), сделанных от двуязычных носителей. Слушатели должны думать, что дикторов в два раза больше, то есть воспринимать вариант текста от одного диктора на одном языке и отрывок, произнесенный им же на втором, как речь разных людей. Затем испытуемых просят оценить дикторов (их образованность, высокое или низкое социальное положение, доброту, ум и т. п.), используя шкалу семантического дифференциала. Эти данные подсчитываются и сводятся к нескольким параметрам количественной оценки статуса того или иного языка в сообществе.

Языковую лояльность или отношение к языку учитывают в работах по изучению исчезающих языков количественными методами. Бури, Жиль и Розенталь (авторы методик описания языковой ситуации) ввели параметр субъективной жизнеспособности языка (англ. Subjective Vitality Questionnaire) и разработали анкету, позволяющую оценить ее [Bourhis et al., 1981].

Языковая лояльность может служить аналогом отношения к языку или языковых установок в работах, использующих качественные методы исследования. (Безусловно, наибольший интерес представляет сочетание этих методов, позволяющее соотнести то, что человек говорит о языке, и то, как он оценивает идиом, когда предполагает, что описывает текст или диктора. Однако на практике в социолингвистике используются либо одни, либо другие методы.)

Хотя в современных социолингвистических работах языковая лояльность, как правило, упоминается, аналитические возможности применения этого понятия для анализа соотношения языка и идентичности кажутся не вполне освоенными. Максимально широкое понимание термина отчасти лишает понятие языковой лояльности его описательной силы. Я предполагаю, что языковая лояльность формируется под влиянием межгруппового взаимодействия на границах сообщества и, исходя из этого, попытаюсь проследить, как происходит воздействие (само)идентификации сообщества, принятой в контакте с другими группами, на отношение к языку (и, возможно, косвенно на положение идиома в сообществе). На примере урумов и румеев я постараюсь показать, как связано отношение к языку с этнической идентичностью, усвоенной под воздействием соседних групп.

Таким образом, значимыми теоретическими проблемами для данной книги оказываются следующие понятия: этничность; группа и ее границы; роль языка среди других значимых факторов этнической идентичности; влияние идентичности индивида и группы на языковую лояльность; проблематика языкового сдвига (косвенно) или сохранности идиома [Fishman, 2001].

Глава 2

Официальная категоризация греков Приазовья

В данной главе рассматривается категоризация приазовских греков в официальных документах, научном и публицистическом дискурсе с момента переселения из Крыма в конце XVIII в. до настоящего времени. Все три типа материалов имеют одно общее свойство – они репрезентируют точку зрения на группу «сверху». Оценка исходит от влиятельных лиц, обладающих правом на категоризацию, закрепленном институционально (если речь идет о представителях тех или иных властных органов) или сложившемся в результате официальных и полуофициальных практик (исследователи, краеведы, публицисты). При таком понимании в круг рассмотрения попадают и официальные документы, и выступления в печати известных деятелей культуры (в том числе из числа мариупольских греков, таких как Ф. А. Хартахай (1836–1880) [Хартахай, 1864]). Чиновники, ученые и культурная элита сообщества, а также окружение имеют в своем распоряжении различные средства трансляции собственного взгляда на группу, и их оценки (по крайней мере, косвенно) влияют на положение группы и на ее самоидентификацию.