Дмитрий Чудинов - Наследство в России. Игра по правилам и без Страница 10

При Петре I у российских подданных появилась возможность получать родовые титулы западных государств[17], в первую очередь Священной Римской империи; в состав России вошли территории, где некоторые из этих титулов издавна использовались. Пожалование родовых титулов зачастую сопровождалось пожалованием земель и крепостных, но формально обладание родовым титулом с определенным имущественным статусом не связывалось, и во многих случаях бароны, графы и князья не были богаты. Князья и графы Священной Римской империи делились на владетельных (действительных) и титулярных. Последние обладали лишь титулом графа или князя; первые же должны были иметь в пределах империи земельные владения.

В качестве правовой основы для бесспорной передачи потомкам как родовых титулов, так и почетных фамилий выступало прямое нисходящее родство по мужской линии. В случае отсутствия таких потомков титулы и почетные фамилии можно было передавать по другим линиям родства и даже свойства, но каждый раз на основании особого разрешения императора. При этом во внимание принимались, с одной стороны, желание сохранить в русской истории старинную или прославившуюся титулованную фамилию, а с другой – наличие достойных преемников.

По женской линии передача титулов пресекшихся родов, собственно, даже не титулов, а титулованных фамилий, стала практиковаться только в царствование Павла I. Так, титул князей Ромодановских вместе с их фамилией перешел к роду Ладыженских, и они стали именоваться Ладыженскими князьями Ромодановскими. А в 1878 г. княжеский титул вместе с фамилией князей Одоевских (старейшей в роду Рюриковичей) получил некий Н.Н. Маслов, мать которого была урожденной Одоевской.

Обзор российских законов о наследственном праве

Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.

Происшедшее в нашем обществе кардинальное изменение социально-экономических отношений и, что особенно важно для наследственных отношений, утверждение института частной собственности предопределили обновление законодательства о наследовании. 1 марта 2002 г. вступила в действие часть третья Гражданского кодекса Российской Федерации, в которую включен раздел V «Наследственное право».

Изменению подверглись и отдельные положения, имеющие важное значение для наследственного права, – расширение свободы составления завещаний, увеличение круга наследников по закону и др. Существенно изменились порядок и формы совершения завещаний, в том числе правовой режим завещанных вкладов, размер и режим обязательной доли в наследстве, способ фактического принятия наследства, порядок раздела наследственного имущества и многие другие положения.

Вышедшие в свет комментарии нового наследственного законодательства, а также практика его применения свидетельствуют об отсутствии единых позиций по ряду вопросов, возникающих при толковании новых норм[18].

Законы о наследстве допетровского времени

Наиболее древним из дошедших до нас памятников отечественного права, содержащим нормы о наследовании, является заключенный киевским князем Олегом Договор с Византией (911). Договором предусматривалось, что если русский умрет в Византии, не оставив распоряжений о своем имуществе и не имея родственников в Византии, то имущество его должно быть отправлено в Россию его родным; если же умерший сделает распоряжения («створить обряжение»), имущество должно быть передано наследнику по завещанию. Таким образом, в Договоре отражены два признававшихся в то время способа наследования – по закону и по завещанию, причем завещание являлось письменным актом. Наследниками по закону признавались те из ближайших родственников умершего, на которых лежала обязанность кровной мести за убийство сородича.

Более подробные положения о порядке наследования содержались в Русской Правде – сложившемся в ХI – ХII вв. своде феодальных законов Киевской Руси, главном письменном источнике права на всех русских землях вплоть до ХV в.

Наследование допускалось по закону и по завещанию. Вплоть до ХIV в. завещание («ряд») выражалось исключительно в устной форме. При этом оно допускало к наследованию только тех лиц, которые и без него вступили бы в обладание имуществом, то есть целью его было не изменение законного порядка наследования, а лишь распределение имущества между наследниками. Завещания в древности выражали коллективную волю всей семьи под руководством ее главы – отца. Оставлять завещание, по Русской Правде, могли отец и мать по отношению к детям и муж по отношению к жене. Правом наследования обладали исключительно члены семьи. Имущество делилось обычно поровну между всеми сыновьями, но при этом дом с двором всегда входил в долю младшего сына. Вероятно, это объясняется тем, что старшие братья ко времени открытия наследства успевали обзавестись собственным хозяйством.

Постепенно этот принцип распределения имущества среди членов семьи менялся, и можно говорить о том, что суть исторического развития русского наследственного права состоит в расширении круга родственников, призываемых к наследованию. Этот процесс шел параллельно с расширением прав частной собственности, с ростом индивидуализма и значения личности, с ослаблением связей внутри семьи[19].

Значительные изменения в порядок наследования были внесены Указом о единонаследии (1714), изданным Петром I. Этот Указ основывался на примерах западноевропейского, прежде всего английского, права. Введение единонаследия означало, что в отношении недвижимого имущества к наследованию как по закону, так и по завещанию призывался только один, главный наследник. Наследником по завещанию мог быть избран один из сыновей, а при их отсутствии – одна из дочерей; если у завещателя не было нисходящих родственников, он мог для наследования недвижимости назначить одного наследника из своего рода. Движимое имущество подлежало свободному завещанию только в случае бездетности наследодателя; при наличии детей оно распределялось между ними. Были ужесточены правила составления завещания – единственной формой до 1726 г. стало письменное завещание, подлежавшее удостоверению в особом («крепостном») порядке.

Вплоть до начала ХХ в. наследственное право, несмотря на объем и подробность его регулирования, оставалось сословно-феодальным и крайне архаическим с экономической точки зрения. К.П. Победоносцев говорил о нем: «Русский закон наследования развивался органически и в полноте лишь относительно порядка, в коем родственники призываются к наследованию, и относительно ограничений наследственного права для некоторых лиц и по некоторым имуществам. Во всем прочем русское наследственное учреждение отличается крайней скудостью определений… Эта скудость становится понятной, когда подумаем, что наш наследственный закон возник в крайней простоте и скудости хозяйственного быта, в коем земледелие преобладает над промышленностью, капиталов образуется немного и обращение их медленно… Нынешний наш закон о наследовании есть по началу своему учреждение для высшего владеющего сословия и ныне имеет практическую важность почти исключительно для меньшинства, по числу незначительного в сравнении с миллионным большинством российского населения…»[20]

Новеллы 1912 г., частично уравнявшие наследственные права женщин и расширившие пределы завещания родовых имуществ, содержали едва ли не единственные изменения принципиальных положений наследственного права, внесенные в Свод гражданских законов со времени введения его в действие в 1835 г.

К 1906 г. русские цивилисты подготовили полноценный проект нового Гражданского уложения. Книга 4 его была посвящена наследственному праву, регулирование которого строилось в соответствии с потребностями динамично развивающегося буржуазного общества, каковым была Россия в начале ХХ в. При подготовке Уложения были учтены не только лучшие достижения отечественной цивилистической мысли, но и новейшие достижения гражданского права Франции, Германии и Швейцарии. К сожалению, из-за затянувшегося согласования проекта в различных государственных учреждениях, а также из-за начавшейся вскоре Первой мировой войны и последовавшей затем революции проект так и не стал действующим законом[21].

Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?

Отголоски несовершенства дореволюционной законодательной системы в отношении прав собственности до сих пор дают о себе знать в современной российской экономике, и в частности – в делах о наследстве. В декабре 2012 г. в газете «Ведомости» была опубликована статья «Право собственности в истории России – его нет, как и не было», написанная историком Томасом Оуэном, автором биографии славянофила и бизнесмена Федора Чижова.