Нинель Кузнецова - Избранные труды (сборник) Страница 30

В качестве примеров первой ситуации можно привести ряд дел. Например, известное дело П., который нанес ученице Т. удар в живот ногой, обутой в валеный сапог. Ввиду того, что Т. недавно перенесла сложную операцию аппендицита, удар в живот вызвал у нее перитонит со смертельным исходом. Действия П. были квалифицированы Верховным Судом СССР по ч. 2 ст. 142 УК[217].

Другое дело – дело Е., нанесшей пятилетнему мальчику – Жене С. – удар по голове рукой, сжатой в кулак. Женя рос болезненным ребенком, перенес немало инфекционных заболеваний, от чего швы его черепа были хрупкими, поэтому удар по темени оказался для него смертельным. Действия Е. Пленум Верховного Суда СССР квалифицировал по ст. 139 УК как неосторожное убийство[218].

И, наконец, в третьем деле П. наехал подводой на девочку К. Колеса пришлись на мягкие части лица. Девочка, перенесшая незадолго перед этим инфекционное заболевание, была очень истощена, а поэтому причиненные ей легкие телесные повреждения явились причиной ее смерти от заражения крови. Действия П. были квалифицированы Верховным Судом СССР как легкие телесные повреждения[219].

Приведенные дела совершенно аналогичны. Квалификация же их, как мы видим, отличается большой пестротой. Бесспорно, что все три указанных субъекта причинили легкие телесные повреждения. Если бы пострадавшая Т. не перенесла аппендицита, а С. и К. – инфекционных заболеваний, причиненный ущерб мог бы вызвать лишь легкие телесные повреждения. Верховный Суд СССР по делу П. правильно указал, что в результате перенесенных потерпевшей инфекционных заболеваний, незначительные повреждения мягких тканей лица от столкновения с подводой явились источником заражения всего организма. Эти же телесные повреждения при отсутствии инфекции повлекли бы ответственность лишь за легкие телесные повреждения без расстройства здоровья[220].

В приведенных делах обычное развитие причинной связи осложнилось посторонними факторами, в результате чего наступила смерть потерпевших. Между действиями виновных и смертью жертв есть причинная связь, но отсутствует вина на причинение смерти. Поэтому правильной является квалификация всех трех случаев как легкого телесного повреждения, но с иной аргументацией: отсутствует не причинная, а виновная связь.

Другие вопросы возникают во второй указанной ситуации: лицо умышленно причиняет тяжкое телесное повреждение, опасное для жизни и повлекшее смерть потерпевшего. Здесь объективное течение причинной связи происходит нормально, без каких-либо осложнений. Вменение смерти не вызывает сомнений. Вопрос состоит в том, должна ли смерть вменяться как квалифицирующее последствие тяжкого телесного повреждения или как убийство. Решение этого вопроса целиком зависит от содержания умысла. Умысел субъекта может быть определен такими объективными доказательствами по делу, как характер орудий преступления, направленность и интенсивность ударов, мотивы деятельности, обстановка совершения преступления, наличие подготовительной деятельности, прежних угроз, количество участников преступления и некоторые другие обстоятельства, оцениваемые судом в каждом конкретном случае.

Например, Д. был избит неизвестными лицами из числа окончивших школу ФЗО и находился на излечении в больнице. После выздоровления он стал преследовать рабочих, окончивших школы ФЗО, угрожая их перебить. Во исполнение своей угрозы Д. нанес железной тростью удар по голове проходившему мимо его дома молодому рабочему К. После этого Д. пошел домой, а К. последовал за ним. Когда К. вошел в подъезд, где проживал Д., последний нанес К. несколько ударов по голове топором, а З., проживавший в том же доме, нанес К. удар ножом в живот. Затем они закрыли дверь коридора, ведущего в их квартиру, и на требование рабочих, пришедших на помощь К., открыть дверь, не отвечали. От полученных ударов К. вскоре умер.

Суд первой инстанции квалифицировал действия Д. и З. по ч. 2 ст. 142 УК. Вышестоящий суд с полным основанием отменил приговор, найдя в действиях осужденных состав убийства из низменных побуждений (ст. 136 п. «а» УК) и указал, что суд первой инстанции не учел мотивов, обстановки и способов совершения преступления. Действительно, угроза убийством со стороны Д., неоднократно высказываемое им чувство мести, и, наконец, орудия, которые были использованы Д. и З. (тяжелый железный стержень, топор и нож), – вое это не оставляло сомнения в содержании умысла виновных. Удары наносились неоднократно по голове и в живот, то есть по наиболее уязвимым частям человеческого тела. Убийство совершали два лица против одного, уже обессилевшего от первых ударов. Обстановка совершения убийства также говорила за то, что у виновных был умысел на лишение жизни, так как они, закрыв двери, оставили истекающего кровью К. без помощи. Сложность доказательства вины на причинение смерти при нанесении тяжкого телесного повреждения приводила некоторых теоретиков к мысли, что в составе ч. 2 ст. 142 УК и подобных ему составах преступлений, квалифицированных наличием тяжких последствий, имеет место объективное вменение тяжкого последствия[221].

Подобная точка зрения является глубоко ошибочной и чуждой советскому уголовному праву. Преступный ущерб, как бы тяжел он ни был, может вменяться лишь при виновном его причинении.

Нельзя согласиться с оценкой состава тяжкого телесного повреждения со смертельным исходом, данной проф. М. Д. Шаргородским в его монографии «Преступления против жизни и здоровья», где он пишет, что в составе ч. 2 ст. 142 УК имеется не неосторожное причинение смерти, а какой-то иной вид вины, более тяжкий, чем неосторожность, но более легкий, чем прямой умысел. Однако поскольку такая форма вины невозможна в советском уголовном праве, то М. Д. Шаргородский делает следующий вывод: «Мы полагаем, что в советском праве подобного рода квалифицирующие обстоятельства не нужны. Последствия повреждения при такой конструкции субъективной стороны практически зачастую совершенно случайны»[222].

Конструкция телесного повреждения со смертельным исходом была известна Уголовному кодексу РСФСР 1922 г. и в течение 36 лет успешно применяется на практике. Случаи объективного вменения смерти чрезвычайно редки[223] и с ними должна: вестись такая же борьба, как со всякого рода иными судебными ошибками, вытекающими из неправильной оценки доказательств, а отнюдь не из какой-то внутренней порочности законодательной конструкции состава ч. 2 ст. 142 УК.

Во избежание всякого рода недоразумений при квалификации подобных преступлений может быть целесообразно, как предлагает В. Г. Макашвили, ввести в уголовные кодексы союзных республик специальную статью, которая гласила бы: «Если статья Особенной части настоящего Кодекса предусматривает повышенное наказание ввиду наступления тяжелого последствия, то такое повышение может иметь место лишь в том случае, когда лицо должно было и могло предвидеть наступление означенного последствия»[224].

Все сказанное выше о тяжких телесных повреждениях распространяется и на иные преступления, квалифицированные наличием тяжких последствий. Примером может служить дело П., который, следуя в качестве кочегара товарного поезда, на станции Лошкаревка перелез через тендер паровоза и по крышам добрался до хвостового вагона, где на тормозной площадке покушался изнасиловать ехавшую там гр-ку Н. Последняя оказала сопротивление. Тогда П. сбросил ее на ходу поезда. В результате падения Н. получила сотря сение мозга и повреждение грудной клетки. Кроме того, совершенно очевидно, что падение на ходу поезда представляло прямую угрозу жизни Н.

Суд первой инстанции признал покушение на изнасилование квалифицированным наличием тяжких последствий. Вышестоящий суд переквалифицировал его действия с ч. 2 на ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», так как не нашел в действиях П. ни одного из тяжких последствий, предусмотренных ч. 2 названного Указа. Верховный Суд СССР с такой оценкой тяжких последствий не согласился, признав правильной квалификацию по ч. 2 этого Указа[225].

Кроме того тяжкими последствиями, квалифицирующими состав изнасилования, могут быть также физическое или психическое заболевание жертвы, самоубийство, заражение венерической болезнью и т. д.

Несмотря на то что в составах, квалифицированных наличием тяжких последствий, эти последние имеют известные качественные отличия от основного ущерба, преступления этого рода остаются едиными сложными преступлениями. Ущерб в них, хотя и отличается большой сложностью, но все же последствия, из которых он складывается в конечном итоге, не имеют самостоятельного значения. Телесное повреждение со смертельным исходом остается единым телесным повреждением, а не превращается в совокупность телесного повреждения и убийства. Уничтожение имущества с причинением человеческих жертв также единое сложное преступление против имущества, но не совокупность уничтожения имущества и убийства. Смерть жертв в обоих составах отличается от основного ущерба, однако приводится в составах как характеристика тяжести основного ущерба.