Коллектив авторов - Судебные речи известных русских юристов Страница 32

   Я окончил; мне не очень нужно просить вас, господа судьи. То, что составляет конечную цель защиты, вы дадите нам не в силу нашей просьбы, а в силу вашего убеждения и справедливости. Мне остается поблагодарить вас за то внимание, с которым вы терпеливо выслушали меня и с которым ещё ранее вы предоставили нам полную возможность выполнить лежащий на нас долг. С полным спокойствием за участь защищаемых мною, непоколебимый никакими опасениями, я вручаю судьбу их вашей мудрости и правосудию. И да будет настоящее дело последним делом такого свойства в летописях русского процесса.

* * *

   По настоящему делу судом был вынесен оправдательный приговор.

II. Андреевский Сергей Аркадьевич   

 Андреевский Сергей Аркадьевич (1847--1918 гг.) родился 29 декабря 1847 г. в Екатеринославле. В 1865 году с золотой медалью окончил курс в местной гимназии и поступил на юридический факультет Харьковского университета. После окончания в 1869 году университета был кандидатом на должность при прокуроре Харьковской судебной палаты, затем следователем в г. Карачеве, товарищем прокурора Казанского окружного суда.

   В 1873 году, при непосредственном участии А. Ф. Кони, с которым он был близок по совместной работе, С. А. Андреевский переводится товарищем прокурора Петербургского окружного суда, где он зарекомендовал себя как первокласный судебный оратор.

   В 1878 году царская юстиция подготавливала к слушанию дело по обвинению В. Засулич о покушении на убийство Петербургского градоначальника Трепова. В недрах Министерства юстиции тщательно отрабатывались вопросы, связанные с рассмотрением этого дела. Большое внимание уделялось составу суда и роли обвинителя в процессе. Выбор пал на двух прокуроров -- С. А. Андреевского и В. И. Жуковского, однако они участвовать в этом процессе отказались.

   Самостоятельный в своих суждениях, смелый во взглядах, Андреевский поставил условие предоставить ему право в своей речи дать общественную оценку поступку Трепова и его личности. Естественно, царская юстиция на такое требование Андреевского не согласилась. После рассмотрения дела В. Засулич Андреевский был уволен в отставку.

   В связи с уходом Андреевского из прокуратуры А. Ф. Кони 16 июня 1878 г. писал ему: "Милый Сергей Аркадьевич.... не унывайте, мой милый друг, и не падайте духом. Я твердо убежден, что Ваше. положение скоро определится и будет блистательно. Оно Вам даст свободу и обеспечение,-- даст Вам отсутствие сознания обидной подчиненности всяким ничтожным личностям. Я даже рад за Вас, что судьба вовремя выталкивает Вас на дорогу свободной профессии. Зачем она не сделала этого со мной лет 10 тому назад?"

   Вскоре А. Ф. Кони подыскал ему место юрисконсульта в одном из Петербургских банков. В этом же 1878 году Андреевский вступил в адвокатуру.

   Уже первый процесс, в котором выступил Андреевский (речь в защиту обвиняемого в убийстве Зайцева), создал ему репутацию сильного адвоката по уголовным делам. Речь по делу Сарры Беккер в защиту Мироновича принесла ему репутацию одного из блестящих ораторов по уголовным делам и широкую известность за пределами России.

   Методы осуществления защиты у него были иные, чем у Александрова. Он не отличался глубоким всесторонним анализом материалов дела, недостаточно уделял внимания выводам предварительного следствия (защитительная речь по делу Мироновича является исключением).

   В основе речей Андреевского почти не встретишь тщательного разбора улик, острой полемики с прокурором; редко он подвергал глубокому и обстоятельному разбору материалы предварительного и судебного следствия; в основу речи всегда выдвигал личность подсудимого, условия его жизни, внутренние "пружины" преступления.

   "Не стройте вашего решения на доказанности его поступка,-- говорил он по одному делу, защищая подсудимого, -- а загляните в его душу и в то, что неотвратимо вызывало подсудимого на его образ действий".

   Андреевский умело пользовался красивыми сравнениями. Для осуществления защиты часто использовал острые сопоставления как для опровержения доводов обвинения, так и для обоснования своих выводов. В своих речах он почти не касался больших общественно-политических проблем. В борьбе с уликовым материалом не всегда был на высоте, допуская иногда "защиту ради защиты". Широко проповедовал в своих речах идеи гуманности и человеколюбия. Основное внимание им обращалось на личность подсудимого, на обстановку, в которой жил, и условия, в которых подсудимый совершил преступление. Психологический анализ действий подсудимого Андреевский давал всегда глубоко, живо, ярко и убедительно. Его без преувеличения можно назвать мастером психологической защиты.

   Осуществляя защиту по сложным делам, построенным на косвенных уликах, он выбирал только наиболее удобные для защиты пункты, правда, давал им всегда тщательный анализ.

   В делах, где требовались не только последовательность и непогрешимая логика, но и строгое юридическое мышление, исследование законодательного материала, он, как адвокат, был не на высоте, и успех ему изменял. Как судебный оратор С. А. Андреевский был оригинален, самостоятелен, ораторские творчество его окрашено яркой индивидуальностью.

   Основной особенностью его как судебного оратора является широкое внесение литературно-художественных приемов в защитительной речи. Рассматривая адвокатскую деятельность как искусство, он защитника называл "говорящим писателем". "...Уголовная защита, прежде всего, не научная специальность, а искусство, такое же независимое к творческое, как все прочие искусства, т. е. литература, живопись, музыка и т. п...

   ...В сложных процессах, с уликами коварными и соблазнительными добиться правды способен только художник, чуткий, понимающий жизнь, умеющий верно понять свидетелей и объяснить истинные бытовые условия происшествия" {С. А. Андреевский, Драмы жизни, Защитительные речи, пятое дополненное издание, Петроград, 1916, стр. 4--5.}.

   В этой же работе, отмечая роль психологического раскрытия внутреннего мира подсудимого, Андреевский говорил: "Художественная литература, с ее великим раскрытием души человеческой, должна была сделаться основною учительницей уголовных адвокатов".

   Отмечая необходимость внесения в уголовную защиту приемов художественной литературы, он писал: "Сделавшись судебным оратором, прикоснувшись на суде присяжных к "драмам действительной жизни", я почувствовал, что и я, и присяжные заседатели, -- мы воспринимаем эти драмы, включая сюда свидетелей- подсудимого и бытовую мораль процесса, совершенно в духе и направлении нашей литературы. И я решил говорить с присяжными, как говорят с публикой наши писатели. Я нашел, что простые, глубокие, искренние и правдивые приемы нашей литературы в оценке жизни следует перенести в суд".

   Эти взгляды на защиту он не только высказывал в печати, но практически осуществлял в суде.

   Его современники говорили, что слог Андреевского прост, ясен, хотя и несколько напыщен. Андреевский был очень сильным оратором, имеющим богатый словарный запас и огромный опыт судебной работы. Речи его стройные, плавные, полные ярких запоминающихся образов, но увлечение психологическим анализом нередко мешало ему дать глубокий анализ доказательств, что в ряде случаев сильно ослабляло речь.

   С. А. Андреевский занимался и литературной деятельностью. Его перу принадлежит много поэм и стихотворений на. лирические темы. С начала восьмидесятых годов он печатается в "Вестнике Европы". В книге "Литературное чтение" (1881 год) опубликованы его литературно-прозаические и публицистические произведения -- ряд критических статей о Баратынском, Некрасове, Тургеневе, Достоевском и Гаршине.

   В 1886 году опубликован первый, а в 1898 году второй сборник его стихов. Литературное творчество проникнуто пессимистическим колоритом (см. его литературные очерки СПб., 1902).

   Судебные речи Андреевского изданы отдельной книгой, выдержали пять изданий. В настоящий сборник включены речи Андреевского, в которых наиболее ярко подчеркнуты характерные особенности его таланта.  

Дело Андреева1

   1Рассматривалась оно С. Петербургским окружным судом в 1907 году.

   Господа присяжные заседатели!

   Убийство жены или любовницы, точно так же как убийство мужа или любовника, оловом, лишение жизни самого близкого существа на свете, каждый раз вызывает перед нами глубочайшие вопросы душевной жизни. Приходится изучать всесторонне его и ее. Вам необходимо постигнуть обоих и сказать о них сущую правду, считаясь с тем, что они друг друга не понимали, потому что всегда и всюду "чужая душа -- потемки".. А в супружестве, где, казалось бы, у мужа и жены одно тело,-- это общее правило подтверждается особенно часто.