Нинель Кузнецова - Избранные труды (сборник) Страница 32

Выделение особой группы идеальной совокупности имеет лишь некоторое значение при разграничении совокупности преступлений и сложных преступлений: некоторые преступления по своему характеру не могут находиться друг с другом в идеальной совокупности[229].

Наиболее сложным вопросом при квалификации совокупности преступлений является отграничение совокупности преступлений от единых сложных преступлений. Решение этого вопроса непосредственно связано с проблемой преступных последствий, в частности, с особенностями причинения вредных последствий в сложных и неоконченных преступлениях.

Так, контрреволюционные преступления по своей природе, как правило, исключают идеальную совокупность умышленных неконтрреволюционных преступлений. Например, вредительство может включать в себя самые различные имущественные преступления, кражу документов, разглашение государственной тайны, злоупотребление властью, бесхозяйственность, дачу взятки, уничтожение имущества вплоть до посягательства на жизнь и здоровье граждан. Любое умышленное преступление может быть способом или составным элементом контрреволюционного преступления, но не наоборот.

Исключается идеальная совокупность сложного преступления, составного и преступления, квалифицированного наличием тяжких последствий, с простыми преступлениями, которые входят в сложное как элементы состава. Так, подлог с целью уклонения от службы в армии не может образовать совокупности ст. 72 и ч. 2 ст. 594 УК, так как подлог предусмотрен в ч. 2 ст. 594 УК в качестве обязательного элемента составного преступления. Так же и нанесение побоев при превышении власти не может рассматриваться как совокупность преступлений по ст. 143 и ч. 2 ст. 110 УК, ибо нанесение побоев – составная часть ущерба ч. 2 ст. 110 УК[230]. Но в этих случаях вполне возможна реальная совокупность подлога и уклонения от службы в армии, телесного повреждения и превышения власти.

Во второй группе составных преступлений (составных по своей природе) также исключается идеальная совокупность входящих в эти сложные преступления простых преступлений. Так, не может быть идеальной совокупности телесного повреждения и убийства, телесного повреждения и аборта, телесного повреждения и изнасилования, телесного повреждения и утраты трудоспособности в результате поставления в опасные условия труда, телесного повреждения и разбоя, телесного повреждения и незаконного врачевания во всех случаях в отношении одного и того же лица и т. п. Перечисленные и им подобные преступления уже сами по себе попросту немыслимы без телесного повреждения.

В другой группе преступлений законодатель предусматривает телесное повреждение в качестве обязательного или факультативного элемента. Таковы, например, составы преступлений, предусмотренные ст. ст. 593, 593б, 593в,693 г, 731, 74, 75, 764, ч. 2 и 3 ст. 81, ст. 108, 110 и другими статьями Уголовного кодекса РСФСР. Здесь также исключается идеальная совокупность перечисленных преступлений и телесных повреждений.

Наибольшую сложность представляют случаи разграничения единого преступления от совокупности, когда данное преступление не предусмотрено прямо законодателем в качестве элемента состава и не является естественно необходимой частью другого преступления. Например, хищение не включает в себя никаких других преступлений. На первый взгляд кажется[231], что хищение может образовать идеальную совокупность со всеми преступлениями. В действительности это не так. Известно, что злоупотребление властью, мошенничество, обмеривание и обвешивание, использование подложных документов, повреждение имущества и целый ряд других преступлений, если они выступают в качестве способа совершения хищения, теряют признаки самостоятельных преступлений и потому не отражаются в квалификации хищения.

Следовательно, когда какое-либо менее опасное преступление выступает в качестве способа совершения другого, более тяжкого преступления, оно теряет черты самостоятельного деяния и не отражается в квалификации этого более тяжкого преступления. Так, если субъект наезжает автомашиной на проходящую женщину с целью ее убийства (по мотивам ревности или корысти), то нарушение правил движения на автотранспорте (ч. 1 ст. 593в УК) выступает только как способ умышленного убийства, и виновный должен отвечать лишь по п. «а» или «в» ст. 136 УК без совокупности ч. 1 ст. 593в УК[232]. Если врач, производя операцию, узнает в пациенте своего врага и умертвляет его, то злоупотребление служебным положением выступает здесь также лишь как способ совершения убийства. Виновный отвечает по ст. 136 УК без совокупности со ст. 109 УК. Если мастер ставит рабочего в опасные условия работы, рассчитывая таким путем убить его, то он должен отвечать только за убийство. Так было, например, в деле К. Желая по мотивам ревности убить рабочего З., К., будучи мастером, приказал З. произвести работы в месте, где он, К., специально оставил взрывной патрон. В результате взрыва З. получил тяжкие телесные повреждения. С полным основанием К. был осужден за покушение на убийство по ст. 19 и п. «а» ст. 136 УК без совокупности с ч. 3 ст. 133 УК.[233]

Поскольку умышленное убийство является наитягчайшим преступлением, за отдельные виды которого назначается даже высшая мера наказания, любые преступления, исключая контрреволюционные или особо опасные против порядка управления, если они вы ступали в качестве способа совершения убийства, не образуют совокупности с убийством, а учитываются при квалификации по ст. 136 УК как отягчающее ответственность обстоятельство.

В роли способа совершения преступления может выступать только деяние, менее опасное, чем основное преступление. Не может, например, бандитизм быть способом убийства. Напротив, лишение жизни – факультативный элемент сложного ущерба бандитизма. Представляется, спорным утверждение А. А. Пионтковского, что фальшивомонетничество иногда является способом хищения. Одновременно проф. Пионтковский требует совокупности ст. 598 УК и соответствующей статьи Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» в случаях, когда на подделанные деньги приобретается государственное и общественное имущество. А. А. Пионтковский пишет, что такое решение вопроса о квалификации приведенных случаев сбыта поддельных денежных знаков и поддельных ценных бумаг вытекает из постановления Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 г. «О судебной практике по применению Указа от 4 июня 1947 г. “Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества”», в котором указывается: «Обратить внимание судов, что при разрешении вопроса о квалификации преступления по делам о хищениях, они должны исходить из того, что по смыслу Указа от 4 июня 1947 г. умышленное незаконное обращение, в свою собственность государственного и общественного имущества, независимо от форм и способов его совершения, должно рассматриваться как хищение»[234].

Автор, на наш взгляд, непоследователен. Во-первых, если подделка денежных знаков действительно способ хищения, то, подобно иным способам хищения: злоупотреблению властью, мошенничеству, обвешиванию и др., в соответствии с тем же руководящим постановлением от 28 мая 1954 г. она не должна отражаться в квалификации хищения как совокупное преступление. Во-вторых, нельзя более тяжкое преступление, каким является подделка и сбыт в виде промысла денежных знаков рассматривать в качестве элемента (спо соба) хищения. И, наконец, в-третьих, А. А. Пионтковский не учитывает структуры состава подделки и сбыта в виде промысла поддельных ценных бумаг. Это сложное составное преступление, которое, если разложить его на составные части, слагается из хищения (материальный ущерб государству в результате сбыта государственным учреждениям поддельных денежных знаков) и занятия запрещенным промыслом (всякого рода полиграфическая деятельность, если деньги печатались на определенных станках, запрещена). В целом эти отдельные ущербы сливаются в особо опасный единый сложный ущерб преступления, предусмотренного ст. 598 УК.

К. и П. с целью получения выигрышей занимались подделкой облигаций госзаймов. Так, в 1955 г. К. в облигации госзайма достоинством в 25 руб. путем наклейки цифры исправил серию облигации и получил по ней 50 руб. Таким же путем он получил выигрыш в 200 руб. При попытке получить последний выигрыш в 500 руб. К. был задержан.

Приговором Ростовского областного суда К. и П. были осуждены по ст. 598 УК и ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». На приговор Ростовского областного суда Председатель Верховного Суда РСФСР принес протест, считая, что совершенные осужденными преступления полностью охватываются ст. 598 УК и не требуют дополнительной квалификации по ст. 2 названного Указа[235].