Юрий Басин - Избранные труды по гражданскому праву Страница 39

Что же касается фактически образованных, неформальных корпоративных групп, то надзор и контроль за их согласованными действиями должен в основном сводиться к использованию понятия «аффилиированного лица» (согласно российской орфографии – «аффилированный»). Это понятие сравнительно недавно появилось в казахстанском праве и не имеет еще общеправового значения. Но из тех актов, которые его используют (это прежде всего Закон об акционерных обществах, страховое и банковское законодательство), можно определить «аффилиированных лиц» как граждан или юридических лиц, которые имеют реальную возможность влиять на принимаемые участником аффилиированной связи решения не только в силу обладания контрольным пакетом акций либо договора, но также в силу служебного положения, обладания значительным количеством (распространенный лимит – 10 процентов) акций, близкой родственной связи и других признаков, указанных законодательством.[58]

Аффилиированные связи не препятствуют заключению сделок между их участниками, но служат знаковым предупреждением в случаях, когда такие сделки затрагивают публичные интересы, вообще – интересы третьих лиц. Скажем, при посредничестве аффилиированного лица в сделке с третьим лицом, одновременное участие аффилиированных лиц в одном конкурсе или аукционе и т. п. Для подобных ситуаций законом может быть установлен запрет на определенные сделки либо предусмотрена возможность оспаривания действительности заключенных аффилиированными лицами сделок, существенно нарушивших интересы третьего лица. Но во избежание сугубо субъективного толкования признаков аффилиированности весьма желательно, чтобы и общее понятие аффилиированных лиц, и их особые признаки для определенных видов правоотношений, и последствия нарушения правовых норм об аффилиированных связях по возможности точно определялись самим законодательством.

Использование этого понятия аффилиированных связей представляется наиболее реальным средством против согласованных действий участников неформальных корпоративных объединений, если такие действия являются недобросовестными по отношению к третьим лицам.

Вместе с этим считаем недопустимым признавать незаконными всякие согласованные действия, сходные, но не обладающие признаками аффилиированности, кроме случаев, когда доказано наличие сговора между участниками таких согласованных действий. Продолжая этот тезис, добавим, что, не доказав наличия каких-либо соглашений между названными участниками, опираясь только на фактическое совпадение их действий, признавать подобные действия незаконными было бы чрезмерной антирыночной мерой. Совпадение действий на рынке – повседневное явление, вызываемое объективно и непреодолимо действующими экономическими стимуляторами. Они и приводят к конкуренции, ориентации предложения на спрос, установлению «средневзвешенного» уровня цен и т. п.

Так, несколько продавцов на санкт-петербургском рынке нефтепродуктов почти одновременно повысили цены на бензин. Антимонопольные органы обвинили их в повышении цен по сговору и взыскали крупные суммы санкций, предусмотренных правилами, запрещающими подобные сговоры. Арбитражный суд в доказательство сговора привел лишь один аргумент. Каждый из продавцов повышал цены, следуя за продавцами, уже продававшими бензин по этим ценам. Сговор заключался в присоединении к действиям, которые уже совершались, но без взаимных соглашений по этому вопросу. Таким образом, в подтверждение «наличия» сговора суд привел действия, повседневно и повсеместно совершаемые на рынке, действия, без которых вообще не может быть свободного рынка. Дело рассматривалось в арбитражных судах различных инстанций и привело в итоге к судебному выводу о законности взыскания санкций. Мы полагаем такой вывод необоснованным.[59]

Все более растущее значение, которое приобретают на рынке различные формы корпоративных объединений, приводит к проникновению во многие страны зарубежных инвесторов и продавцов, к повышению доли их капитала в национальной экономике, к органическому переплетению национальных и зарубежных экономических связей, в конечном счете – к феномену, обозначаемому сейчас модным термином «глобализация мировой экономики». Явление это неотвратимо, оно имеет много активных сторонников, но также и немалое число «антиглобалистов». Необходимо оценить его и с правовых позиций, прежде всего путем четкого правового разграничения между «монополизмом», «защитой национальных интересов страны» и «глобализацией».

То, что глобализация на данном этапе развития человеческого общества неотвратима и неодолима, представляется очевидным. Развитие мощных экономических корпораций и их объединений, их постоянное укрупнение и преобразование в межнациональные и транснациональные компании – повседневный факт. Такие компании не только ожесточенно конкурируют между собой, но и находят формы сотрудничества и согласования своей политики. Достаточно посмотреть на международную Ассоциацию государств – экспортеров нефти – ОПЕК. Этот процесс получает мировую поддержку – объединение рынков, создание зон свободной торговли, Всемирная торговая организация – ВТО, международные конвенции и договоры, поощряющие иностранные инвестиции и международную торговлю и многое другое. Все это стимулирует развитие единой мировой экономики.

В этих условиях стихийные действия антиглобалистов напоминают экстремизм некоторых участников чартистского движения XIX в. в Англии, пытавшихся бороться с безработицей путем уничтожения машин и механизмов, внедрение которых в производство приводило к увольнению рабочих.

Но ряд государств применяет в ситуации захвата рынка крупными корпоративными звеньями и объединениями противодействующие правовые средства. Прежде всего это таможенные преграды и антимонопольное законодательство. Их политическая и психологическая основы: проникновение в страну иностранного капитала и иностранных товаров резко ухудшает условия развития национальной экономики, сокращает спрос на отечественные товары, что ведет к свертыванию их производства, превращению отечественной экономики в сырьевой придаток экономики развитых стран. Для сокращения такого проникновения вводятся высокие таможенные тарифы, запреты на ввоз определенных товаров (например, автомашин с длительным сроком эксплуатации, с правосторонним управлением). Импортеры вынуждены значительно повышать продажные цены и проигрывают в конкурентной борьбе с отечественными производителями.

С этим необходимо считаться. Обоснованность и длительность применения подобных мер должны определяться специалистами данной области. Но не менее важно помнить то, что указанные меры всегда ведут и к отрицательным последствиям. Создание отечественным производителям тепличных условий на конкурентном рынке неизбежно уничтожает либо существенно ослабляет стимул повышать качество продукции и развивать ее мировую конкурентоспособность. Уж в этой области мы накопили богатый опыт.

Нельзя во всех случаях признать оправданными и внутригосударственные меры, устанавливаемые антимонопольным законодательством. Здесь немаловажное значение имеет и сложившаяся традиционно психологическая установка: «Монополист – это враг». И потому законодательство наше именуется не законодательством, регулирующим монополистическую деятельность, а антимонопольным законодательством. И органы, призванные бороться с отрицательными проявлениями монополизма, официально именуются антимонопольными органами. А то, что монополист всегда стремится к развитию и интенсификации своего производства, к расширению сферы своей торговли и выходу на международный рынок, – это попросту игнорируется.

Между тем монополист – это субъект, доминирующий на определенном рынке определенного товара. А друг он или враг – зависит от характера его конкретных действий. Бороться нужно не с монополистами, а с теми из них, кто незаконными средствами устраняет конкуренцию и только таким путем становится монополистом. Не только монополист, но и всякий участник свободного рынка стремится превзойти, вытеснить с рынка своих конкурентов, ибо такое устранение означает борьбу за потребительский спрос. Без подобной неутихающей борьбы не было бы и свободного рынка. Поэтому государственные меры ограничения деятельности должны быть направлены не против монополиста, а против его незаконных действий, направленных на вытеснение с рынка своих конкурентов, включая распространение ложной информации о них, ложную рекламу, их устранение с рынка путем насилия и угроз, применения демпинговых цен и т. п. Мировая практика накопила огромный опыт определения подобных мер и методов борьбы с ними.

Желательно отказаться от самого термина «антимонопольное законодательство». Мы бы предложили замену: «конкурентно-защитное законодательство». Весьма целесообразно законодательно установить исчерпывающий перечень незаконных противоконкурентных действий, максимально ограничив разрешительно-чиновничий порядок их применения. В остальном надзор и контроль за монополистическими корпорациями должны, по нашему мнению, осуществляться таким же образом, как за другими коммерческими корпорациями и их объединениями, которые были рассмотрены выше.