Олег Кутафин - Российская автономия Страница 4

Ф. Ф. Кокошкин рассматривал и другой выход из этого положения: признать, что поскольку автономные области имеют в своем распоряжении решение определенных дел, то представители этих областей по такого рода делам не должны заседать в центральном парламенте. Однако он полагал, что в таком случае общероссийский парламент совсем разрушится, ибо какой же может быть общероссийский парламент, в котором при обсуждении общих дел не будут заседать представители огромной части России, представители двух третей России – Великороссии и Украины? В этом случае, считал он, это будет не общероссийский парламент, а какой-то союзный парламент мелких национальностей России. «Таким образом, – делал вывод Ф. Ф. Кокошкин, – прежде всего с точки зрения предоставления отдельным автономным частям России той или иной компетенции, принцип национального разделения России приводит в безвыходный тупик»[25].

Ф. Ф. Кокошкин считал неприемлемым и такой подход к устройству России, когда, учитывая, что огромная численность великорусской национальности есть одно из препятствий к устройству национальной федерации или автономного устройства России на национальных началах, предлагается великорусскую национальность разделить, а остальные национальности объединить. «По этим планам, – писал Ф. Ф. Кокошкин, – великорусская национальность должна распасться на целый ряд автономных областей, а Литва, Украина, Белоруссия и другие должны составить целые этнографически объединенные единицы. Принцип национально-территориальной автономии проводится по отношению ко всем или, по крайней мере, по отношению ко всем крупным народностям России, за исключением одной – великорусской. Я не будут говорить здесь о нелогичности и несправедливости такого плана.

С этой стороны вопрос и без того совершенно ясен, но сверх того этот план практически не осуществим. Конечно, великорусская национальность в тех условиях, в которых она жила до сих пор, не испытывает тех острых национальных стремлений и не обнаруживает склонности к образованию внутри России какого-нибудь обособленного тела. Но ведь когда будет поставлен вопрос о национальном обособлении, о переустройстве России на национальных началах, когда национальности выделятся как политические единицы со своими требованиями и стремлениями, стремление отстаивать в тех же формах свои национальные интересы неизбежно возникнет и в великорусской национальности, и она будет в будущем для ограждения своих национальных интересов также стремиться к объединению и обособлению, и тогда, значит, такое решение вопроса ничего не устроит. Нельзя же путем своеобразного применения афоризма: «Divide et impera», «Разделяй и властвуй», насильно раздробить великую национальность, чтобы дать возможность устроить федерацию на национальных началах по отношению к другим национальностям. Кто имеет право соглашаться от имени великороссов на такое устройство, при котором они были бы разъединены, а другие народности России объединены?»[26]

Исходя из этих соображений Ф. Ф. Кокошкин полагал, что построение российской федерации, основанной на началах национального разделения, представляет задачу государственного строительства практически неосуществимую, по крайней мере на данном этапе истории.

«Сторонники национальных автономий не предлагают точного детального плана федеративной России, основанной на национальных началах. Они обыкновенно обращаются к всероссийским партиям с такими заявлениями: вот наши требования, вы должны их осуществить, мы хотим иметь в будущем здании России такую-то комнату, а что касается всего здания в целом, это уже ваше дело, стройте как хотите и как умеете, дайте только нам такую комнату, какую мы хотим. А между тем построить здание при выполнении всех отдельных требований оказывается невозможным… Я лично думаю, что разделение России по национальному признаку логически ведет в лучшем случае не к федерации, не к союзному государству… а к другим формам политического сожития народов, – оно ведет к так называемому союзу государств, к конфедерации… т. е. ведет не к федеративному государству, сохраняющему за центральной государственной властью суверенитет, тогда как остальные части несуверенны, а к свободному союзу суверенных государств, соединенных на началах международного договора»[27].

Ф. Ф. Кокошкин подчеркивал, что, если бы конфедерация народностей и была осуществима в России, она привела бы к распаду России, к разрушению государственного единства и образованию союза самостоятельных национальных суверенных государств.

Вместе с тем Ф. Ф. Кокошкин считал, что все его опасения по поводу введения в России национально-территориальной автономии, федеративной республики на национальных началах не означают, что вопрос об автономии в России должен быть снят. Наоборот, он должен быть поставлен при переустройстве России, но только на новых началах, в иной форме и иных рамках. «…Россия, – писал Ф. Ф. Кокошкин, – при огромной величине своей территории и огромном разнообразии своих местных условий не может удовлетворительно управляться из центра… широкое развитие местного самоуправления, быть может, более широкое, чем в других странах, ей необходимо. Но я скажу больше. Необходимо не только местное самоуправление, т. е. не только местная децентрализация управления, необходима также и децентрализация законодательства. Ведь и в порядке законодательства должен быть удовлетворен целый ряд местных потребностей отдельных составных частей России, и, когда законодательствует единое Собрание из центра, то действительно нет прочной гарантии в том, что эти потребности будут удовлетворены. Всероссийское народное представительство в большинстве случаев просто не найдет времени и возможности для того, чтобы остановиться с должным вниманием на различных возникающих местных потребностях. При этом надо сказать, что в России при ее величине нельзя построить такого народного представительства, в котором достаточно полно были бы представлены все местные интересы»[28].

Ф. Ф. Кокошкин считал, что расширение децентрализации и даже переход от местного самоуправления к местной автономии в России диктуется действительной необходимостью, но речь должна идти об автономии совершенно иного типа, чисто территориальной, поставленной в зависимость от всей совокупности экономических, этнографических, бытовых и других условий. При такой постановке вопроса имелась в виду автономия не государственного, а провинциального типа со сравнительно узким кругом предметов ведения, относящихся к чисто местным делам.

Ф. Ф. Кокошкин предлагал разделить территорию России заново на автономные единицы, не считаясь с существующим административным делением. Он полагал, что местная автономия, а тем более провинциальная автономия могут быть введены вполне безопасно только одним путем, а именно в форме предоставления права местной автономии в известных областях культурно-хозяйственной и культурно-национальной жизни существующим территориальным единицам, губерниям, и тем делениям, которые соответствуют губерниям на окраинах, предоставлением этого права автономии губерниям и областям.

Рассматривая вопрос о компетенции этих новых автономных единиц, Ф. Ф. Кокошкин полагал, что она не должна быть широкой, что она будет компетенцией чисто провинциального типа. «В эту компетенцию, – писал он, – должны входить дела чисто местного характера. Отчасти это будет тот же круг дел, в котором сейчас вращается деятельность земств, но разница будет та, что в этих областях жизни земство будет издавать уже не только обязательные постановления, как теперь, а будет издавать местные законы, в области санитарной, в области народного образования, в области дорожной и т. д. Затем губерниям и областям может быть предоставлено также право издания местных законов в деле призрения, охраны лесов, вод, вообще охраны и разработки естественных богатств данной местности, в деле регулирования некоторых сторон сельского хозяйства, промышленности и торговли в пределах общегосударственных законов, которые будут разрешать в тех же областях основные вопросы общегосударственного значения. Местному же законодательству должны быть предоставлены вопросы местной национально-культурной жизни, правила употребления различных языков в мирных учреждениях, с соблюдением только основных принципов, которые будут установлены общегосударственным законодательством для охраны прав общегосударственного языка и языков национальных меньшинств. Такого рода провинциальная и местная автономия, предоставленная губерниям и областным земствам, была бы смелым шагом вперед по пути децентрализации…»[29]

Ф. Ф. Кокошин указывал, что в условиях, когда местные единицы наделены правом издавать местные законы, возникает вопрос о соотношении этих местных законов с общегосударственными. Он подчеркивал, что не только при автономном устройстве отдельных частей государства, но и при федерации существует основной принцип, выраженный в конституциях всех федераций, принцип, по которому общегосударственное законодательство имеет преимущество перед местным. «Местные законы, – писал он, – конечно, не могут ни отменять общегосударственных законов, ни изменять их, ни разъяснять и т. д. При этом необходимо установить тот или иной практический способ охраны общегосударственного законодательства, так, чтобы местные законы не выходили за пределы автономии и не входили в конфликт с общегосударственными законами»[30].