Коллектив авторов - По следам преступлений. Сборник Страница 5

Дальше все идет без затруднений: изымаю документы, допрашиваю снабженцев из артели и из горпромкомбината — ив вопросах о бумаге и картоне полная ясность.

Теперь можно приниматься за следующие эпизоды. В плане у меня записано: «лабораторное трюмо». Это то самое трюмо, которое год назад было списано в расход как испорченное. Оно числилось за складом, но, как эталонный образец, хранилось в лаборатории. Однажды, придя на работу, заведующая лабораторией заметила, что трюмо исчезло, и забеспокоилась. Но когда в охране сказали, что трюмо накануне вечером увез Грязнов, она решила, что больше ей этим вопросом заниматься не следует.

Немногим больше мне удалось узнать и от Марии Семеновны, вахтера, дежурившей в тот вечер в проходной. Грязнов приехал на фабрику очень поздно в какой-то незнакомой автомашине, которую вел сам. Он поднялся наверх, вынес оттуда трюмо и увез его в той же машине. Куда? Этого никто не знал. Хорошо бы спросить самого Грязнова. Но как это сделать — человек лежит в больнице и к тому же ничего не слышит. Может быть, все-таки решиться пойти в больницу и предложить Грязнову дать показания по вопросам, которые я для него напишу? Но вспоминаю, что от Грязнова, когда он и хорошо слышал, невозможно было чего-либо добиться, и поэтому решаю отложить допрос до лучших времен. Но как же напасть на след «лабораторного трюмо»?

К вечеру, когда фабрика опустела, захожу в проходную. Мария Семеновна угощает меня чаем. А я снова и снова напоминаю ей о том вечере. Не было ли кого еще на фабрике? Нет, был выходной день. К тому же Грязнов приехал уже около 8 часов вечера. Не заходил ли кто-нибудь в это время в проходную? Да нет, никто не заходил. Может быть, только Валерка— сынок — забегал. Надоедает сидеть одному дома. Он, наверное, и сейчас вот-вот появится из школы. Валерка легок на помине. Войдя в проходную и увидев незнакомого «дядю», он вежливо снимает шапку, здоровается, затем тихонько садится на краешек скамьи. Но живые черные глаза уже в который раз ощупали меня с головы до ног. Прыгают не знающие покоя руки. Нет, это не из тех мальчиков, которые могут долго так смирненько сидеть. Он уже вертится, его распирает от желания выложить маме все школьные новости, оправдаться за запись в дневнике, узнать, зачем здесь дядя…

Пересаживаюсь поближе к Валерке и начинаю с ним мужской разговор о рыбалке. Но его, оказывается, больше интересует охота на крупного зверя. Обсуждаем преимущества и недостатки винчестеров, штуцеров, охотничьих карабинов и «централок». И незаметно разговор перебрасывается на автомашины. Этот удивительный мальчик оказывается крупнейшим знатоком автомобильных марок. Через наш городок по шоссе каждый день в обе стороны проходят десятки туристских машин. Все эти «симки», «фольксвагены», «мерседесы», «шевроле», «рено», «татры» известны ему. А на какой машине ездит Грязнов? Он знает, что Сладков возит Грязнова на старой «эмке», а мотор на ней газовский, с грузовика. А умеет водить машину сам Грязнов? По мнению Валерки, Грязнов водит машину неважно. И дядя Ваня Сладков не любит, когда директор садится за баранку. А на других машинах Грязнов не ездит?

Один раз приезжал на коричневом «вандерере», когда зеркало брал…

На «вандерере», а может на «хорьхе»? Обиженно вздуваются губы. Что он маленький, что ли? Не отличить «вандерера» от «хорьха» — это каждый четвероклассник знает. И детально растолковывает мне, что такое «вандерер» и что такое «хорьх».

Попрощавшись с Валеркой и Марией Семеновной, иду в автоинспекцию. А на следующий день утром уже беседую с фельдшером Моховым — владельцем коричневого «вандерера». Мохов вспоминает и непринужденно рассказывает, что в тот раз затеяли преферанс с субботы. Играли, пили, снова играли, немного поспали, а с утра — снова за карты. К вечеру Грязнов проигрался, но уговорил сыграть раз в «банчок». Кроме него, этой игры никто не знал. Но дело оказалось нехитрым. Играли азартно. Доктор Ляпкин выиграл. Грязнову платить было нечем. Надо бы кончать. Однако Грязнов против. Он объявил, что ставит на кон трюмо. Отговаривали его, да не так уж усердно. И снова Грязнов проиграл. Хотел ставить второе трюмо, но тут уж все наотрез отказались. Пусть привезет первое. Грязнов тогда попросил у хозяина автомашину и вскоре действительно привез трюмо в дубовой раме. Потом это зеркало забрал Ляпкин в счет выигрыша.

Рассчитывая встретиться с этим счастливым игроком, я еду в больницу. Вот палата, где лежит Грязнов. Двери открыты. В коридоре слышно, как кто-то рассказывает анекдот. В смешных местах ему подхихикивает Грязнов. Вот так глухой!.. Увидев меня в дверях, Грязнов как смеялся, так с открытым ртом и повалился на подушку.

Ляпкина в больнице нет. Застаю его дома. Оформив изъятие трюмо, спрашиваю о состоянии здоровья Грязнова. Оказывается, что еще наблюдаются остаточные явления воспаления среднего уха, но завтра уже выпишут.

Пару дней спустя на заседании бюро горкома слушалось персональное дело.

— Я признаю свои ошибки, — говорил Грязнов, — я признаю, что недостаточно вел борьбу с расхитителями, не проявил всей бдительности. Но ведь и мне не помогали. Почему допускала это милиция, куда смотрел прокурор! А теперь вот всякие Ефрюлины, Сладковы, Назаровы нахально подпрягают меня к этому делу! Но вы не поверите им, товарищи члены бюро! Вы не позволите им погубить честного советского человека, инженера.

— Когда вы стали инженером, Грязнов? — спрашивает секретарь горкома.

— В 1939 году кончил Ташкентский экономический институт.

— Вот справка. Экономического института в Ташкенте не было и нет. Есть финансово-экономический, но он открыт в 1940 году. Где вы учились, Грязнов?

— Что вы, Алексей Николаевич, у вас ошибочная справка. Где бы я мог учиться? Ведь я же инженер… Нет, правда, института не было, но был филиал, вечерний.

— За что вы сидели в тюрьме, Грязнов? — спрашивает секретарь горкома и показывает членам бюро письмо Узбекского управления милиции. Там указано, что в 1934–1938 годах Грязнов дважды отбывал наказание за кражи.

Грязнов сникает. Он уже не хорохорится. За длинным столом сидят мужчины и женщины. Они пришли с работы, с заводов, из школ, из гравийных карьеров, пришли, чтобы разобраться с делом Грязнова. Всех их он знает, но смотреть в глаза им сейчас не может. Холодные, осуждающие, презрительные взгляды заставляют опустить голову. Кажется, уже рассчитывать не на что, но, может быть, все-таки пожалеют?

— Да, было, ошибки молодости, результаты безнадзорности. Но, товарищи, я перековался в огне войны. Вспомните, как наши танки штурмовали Берлин!

Райвоенком, полковник, все время сидел как будто безучастно, а сейчас возмутился:

— Грязнов, ведь вы воевали-то все время в трофейной роте. Причем здесь танки? Кого вы обманываете, Грязнов?

Вот, пожалуй, и все, что я хотел рассказать. Правда, после ареста Грязнов доставил еще много хлопот. Он лгал, изворачивался, отрицал факты. Уличенный доказательствами, признавался и снова давал ложные объяснения, оговаривал невиновных. Выявлялись другие, ранее неизвестные преступления. Отняло это немало времени и сил, впрочем, как обычно, по многим следственным делам. В конце концов дело, которое началось с двух трюмо в комиссионном магазине, завершилось справедливым приговором суда: Грязнов и его сообщники были наказаны.

В истории, которую вы сейчас прочитали, все правда. Изменены только фамилии.[1] Так пришлось поступить потому, что к настоящему времени бывшие расхитители зеркал отбыли часть наказания и условно-досрочно освобождены. На свободе и тот, кто описан под фамилией Грязнова. Слышал, что сейчас он работает театральным администратором в одном из областных городов. Может быть, это дело послужило ему достаточным уроком. И хорошо, если так. Тогда не следует ставить ему в упрек прошлое.

Но у меня это дело в памяти останется. Неиало есть еще таких «грязновых», любителей пожить за чужой счет. Они трусливы и скрытны, притворяются не теми, кем есть на самом деле. Они мешают нам идти вперед. Забывать о них нельзя.

В. А. ДУБРИВНЫЙ

ОБЛОМОК

НЕОЖИДАННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ к прокурору области удивило меня. Несколько дней назад он подписал мое заявление об отпуске, и вдруг вызов.

— Владлен Александрович, вчера на берегу реки Хопер, недалеко от города Балашова, работники милиции обнаружили трупы двух инспекторов рыбнадзора, убитых из огнестрельного оружия. Обстоятельства преступления загадочны. G отдыхом Вам придется повременить. На первом же самолете вместе с начальником следственного отдела Александром Кузьмичем Ивановым вылетайте в Балашов.

В четыре часа дня мы уже находились в кабинете заместителя начальника Балашовского городского отдела милиции Захарова.

— Николай Тихонович, расскажите, что известно о случившемся.