Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде Страница 72

Установка Закона такова, что участие судов в ходе предварительного расследования ограничено сугубо их контрольной функцией по конституционно-гарантийному надзору. Вот если бы гр. защитника не допустили к участию, логично было бы вмешательство суда при обращении к нему. Но в рассматриваемом случае не исключается и безмотивный, безосновательный отказ, когда сам суд может препятствия создавать. Этакая процессуальная возня затрудняет сам ход расследования. Ты ведь можешь не смириться с отказами и устроить межсудебные склоки, одновременно и своей такой деятельностью внося помехи в текущий процесс. Количество защитников не ограничено. Гр. защитника ты вправе привлечь на весь период судоскотства, включая даже стадию исполнения приговора. Таким защитником, например, может быть любой юрист-профессионал в процессуальной отрасли, не заражённый ментовской гнилухой. Но и на отдельных этапах или даже под конкретные мероприятия или следственные действия может потребоваться участие более узких спецов, вовсе не юристов, но в качестве защитников. Например, при ознакомлении с материалами экспертиз не хило бы подтянуть защитником матёрого эксперта нужной специализации (не раскрывая, конечно, следаку его профессиональной личины), который способен оперативно оценить содержание исследований и поможет определиться с вопросами к эксперту, по необходимости дополнений, комиссионности или комплексности состава экспертов и по исследовательской части Заключений. Твоё право. И вот, следак вызывает тебя на ознакомление с заключениями (как правило, без предварительного извещения). Несмотря на наличие адвоката-защитника, только на встрече в кабинете у следака, выяснив существо предстоящего мероприятия, ты заявляешь о желании привлечь к участию защитником ещё одно лицо для работы именно с экспертизами. Пока ты составишь и передашь в суд ходатайство об этом, а там – 5 дней на его рассмотрение, пока иного рода задержки. И отказать тебе нет оснований достаточных. Итого – полтора месяца долой. Кому же такие проволочки выгодны? Да следак сам скуксится от желчный излияний в мозг.

Ходатайство, хотя и должно содержать мотивы обращения, но в данном случае желай быть кратким в объяснении причин, тем более качеств нового защитника. Например: Гражданин П. обладает юридическими познаниями и опытом, способен и согласен оказать мне эффективную помощь на всех стадиях разбирательства в качестве защитника наряду с адвокатом М. В помощи П. нуждаюсь уже при проведении данного действия с моим участием. Прошу:… Ни в коем случае не следует раскрывать перед мусорами профессиональные навыки нового защитника, его знания, практические навыки и конкретные следственные мероприятия, где ожидается его помощь.

Этому защитнику до поры следует оставаться тёмной кобылкой, что способна галоппировать неожиданно и ко времени «X». В ином случае, учуяв угрозу утраты полного контроля над происходящим, угрозу ужесточения сопротивления, сторона обвинения и обвинительный суд изыщут средства для нейтрализации и отстранения отдела такого защитника.

Иметь гарантированно свидания с защитником наедине и конфиденциально возможно только оставаясь вольняшкой. Одна из череды причин заточения всякой овцы под стражу – острое желание пасти'её, в том числе через контроль встреч с защитником. На эти цели направлена деятельность оперов из подразделений изоляторов и специальный, для этих же целей созданный режим в этих заведениях. Приёмы перехвата информации о действиях, намерениях сторонников защиты выработаны многими годами и всё прогрессируют с развитием технологий и средств контроля.

Примерный объём мероприятий по нарушению тайны свиданий таков: В камерах тебя всегда сопутствует «наседка» – осведомитель (сука), кто при всяком удобном случае клюв свой суёт в бумаги твои, жало пилит в разговоры твои и сам провоцирует беседы «по душам» и мысли вслух, фиксирует твоё поведение. Полученную из такого пригляда информацию наседка сливает операм. Время свиданий с защитником формально ограничено только часами рабочего времени самого СИЗО – то есть с 9-00 до 17–00. Ты и твой защитник должны подстраиваться под эти пределы и работать на таких условиях. Кроме этого у оперов есть возможность манипулировать этим временем с помощью бюрократических и режимных рычажков, например, под предлогом занятости кабинетов, параллельных выводов на медосмотр. Время прибытия защитника, его пропуск, твои вывод и обратное водворение в камеру, как и продолжительность встреч, зависимы и от волевых установок администрации. Сам ты, весь материал при тебе, выносимый или вносимый на свидания, подлежит досмотру. Никакие материалы ты и твой защитник не можете передавать друг другу без ведома контролёров. Общий, якобы поверхностный просмотр документов и записей в действительности позволяет тренированным попкарям зрительно «фотографировать» содержание хотя бы в общем характере содержания либо это делается под зрачками видеоискателей. Всё подозрительное (по мнению того же попкаря) подвергается более детальному изучению, а при нужде изымается и передаётся операм на ознакомление (проверку). Визуальное наблюдение встреч будет постоянным со стороны контролёров. Большинство комнат свиданий (кабинеты следственных действий) нелегально контролируются с помощью технических средств прослушки и видеонаблюдений. С мнимой целью безопасности самого защитника помещения встреч изнутри оборудуются глухими перегородками, позволяющими только видеть собеседника. Общаться же предлагают через телефонный коммутатор, линия которого, естественно, доступна для параллельных, сторонних соединений, а значит, для прослушивания и записи. Обложили суки, суки обложили…

Вся информация оконечно по канализационным стокам стекается следаку на анализ. Это не тот анализ, что калом или мочой в мензурках томиться, но тот анализ, что исследованием выводы и заключения влечёт. Хотя вони не меньше. Уже из этого видно, что ты и защитник в своих встречах и попытках уединений изначально обречены на полный контроль со стороны властей, действующих солидарно в угоду целям преследования. А гарантия «тайны свиданий» – полное фуфло. Явные и скрытые сторонники твоего преследования, включая ссученных адвокатов, обеспечивают контроль консультаций и позиции стороны защиты. И чем больше сопротивляемости в действиях защиты, непредсказуемости её намерений и возможностей, тем интенсивнее и шире разведывательный напор.

Что противопоставить этому? Все условия, которые на твой взгляд нарушают уединённость и конфиденциальность, должны активно обжаловаться, как нарушающие конституционную гарантию. Существо нарушений излагается только в категоричной, утвердительной форме (разговор записывали, а не могли записать; личные записи изъяли, а не пропали), то есть все свои даже предположения и подозрения указывай как факт. В разумных пределах, конечно. На посиделках меняйте с защитником взаимное расположение в отличии от того, как оно предложено установкой сидячих мест. Действия по обмену информацией должны быть непредсказуемы для внешнего наблюдателя. Разговор вести следует полушёпотом и несколько в сторону от уже сориентированных мест, тем самым и от направленных в этом секторе микрофонов. Часть беседы по наиболее важным разделам может происходить и письменным обменом. Передаваемые и читаемые документы, любой иной материал отклоняй «картинкой» в сторону или прикрывай. Текстовой лист, помещённый в рельефный файл, из-за бликов и отражений от поверхности пластика здорово вредит чёткости видеосчитывания. (Нет, это не шпионистика маньячного меня – то всё явь). Документы и записи, назначенные к обсуждению или передаче (как и получению) смешиваются в большом количестве другого материала разрозненно по листам, как тасованная колода, с тем, чтобы любопытным непонятно было, что именно из этой кучи являет собой предмет встречи и обсуждений; чтобы заблудилось чужое внимание в этом массиве. Когда ты понимаешь, что в бумажках твоих роются у тебя за спиной или открыто досаждают шмонами, отчего бы не заявить в прокуратуру о крысятничестве и порче важных процессуальных документов.

«… в том числе до первого допроса обвиняемого…». Начало реализации права на свидания с защитником не ограничено. Но, если речь идёт об обвиняемом в рамках расследования, то и право формально возникает с момента появления в деле такого участника, то есть со времени вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, когда (естественно) это стало известно следаку и стало (должно бы стать) известно самому обвинённому. Но и до этих пор право на свидания с защитником существовало. Оно плавно проистекало из аналогичного права подозреваемого, если такой участник состоялся в своё время. И в таком случае разрыва действующих возможностей и перерыва в правопользовании не происходит. И даже без стадии преследования подозреваемого ты (примеряем эту рубашку к тебе) формально, хотя бы уже осознав своё положение обвиняемого и без официальных претензий об этом, можешь искать защитных свиданий с любым, кого посчитаешь себе «защитником». Только собственно защитниками в процессуальном активе они ещё не могут являться, так как не могут открыто вступать в участие по делу при полных регалиях-полномочиях. Ваша внебрачная связь до поры до времени останется частной деятельностью, без тех процессуально-правовых возможностей, что предоставляются Законом открыто заявленным в процесс участникам. Вот видишь, даже в таких «мелочах» и наперекор состязательности «право первой ночи» отдано мусорам. Только следак решит, когда возбудить ему преследование, и определяем момент, когда удобней вылупиться на свет Божий обвиняемому, его защитникам и прочей срани. И только тогда у этих всех появятся права участников, а значит, и правоспособность. Чем не повод следаку уверовать в свою природу Творца и Создателя.