Михаил Брагинский - Договорное право. Книга первая. Общие положения Страница 74

А вот другое дело. Многопрофильное предприятие предъявило акционерному обществу иск о передаче горюче – смазочных материалов в натуре или взыскании их стоимости. В ходе рассмотрения дела возник вопрос: является этот договор поставкой или займом? Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ было отмечено: принимая во внимание обстоятельства дела и учитывая волю сторон, следует признать, что между ними возникли отношения по договору займа[402].

В обоснование значимости природы договора может быть приведен еще ряд дел. Акционерное общество закрытого типа предъявило иск к другому акционерному обществу о взыскании стоимости предоставленных услуг и штрафа за нарушение договорных обязательств. В своем Постановлении Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал: «Анализ текста договора показывает, что он является договором комиссии. В данном случае завод, выступая в качестве комитента, несет перед комиссионером обязательство по выплате ему комиссионного вознаграждения и возмещению понесенных расходов. Поэтому предусмотренная соответствующими пунктами договора сторон неустойка за недопоставку продукции третьему лицу не может служить способом обеспечения обязательств комитента перед комиссионером и взысканию не подлежит»[403].

Во всех приведенных делах при выделении определенных вопросов суд в первую очередь придавал значение буквальному смыслу договора.

Притом в ряде случае этого было достаточно. Так, химический комбинат заключил с акционерным обществом открытого типа договор на отпуск и потребление электрической энергии. Однако стороны по-разному определили его правовую природу. Одна из них считала договор поставкой, а другая – договором на отпуск электрической энергии. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ обратил внимание на необходимость «принять во внимание буквальное значение содержащихся в договоре выражений». Стороны предусмотрели в нем, что обязуются в своих взаимоотношениях руководствоваться нормами о пользовании электрической энергией, а не о поставке. По этой причине была признана невозможность применять акты, относящиеся к поставке[404].

А вот другой пример. В договоре было указано, что увеличение арендной платы будет зависеть от повышения тарифов на энергоносители. В результате возник вопрос: связан ли с повышением тарифов на электроэнергию размер оплаты только за электричество или арендной платы в целом? Сославшись на ст. 431 ГК, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ обратил внимание на необходимость придерживаться буквально редакции приведенного пункта договора. Соответственно было признано, что, поскольку соответствующее условие помещено в раздел договора «Размер арендной платы и порядок взаиморасчетов», значение содержащихся в этом разделе слов и выражений «дает основание сделать вывод, что в соответствующем пункте предусмотрен механизм увеличения арендной платы, а не только платы за энергоносители»[405].

Вместе с тем, руководствуясь ст. 421 ГК, суд в конечном счете иногда приходит к необходимости оценить особо волю сторон. Так, малое предприятие обратилось к ТОО с требованием о поставке предусмотренного договором количества масла и взыскании определенной суммы в виде штрафа за недопоставку. В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ содержится указание на то, что в договоре мены, заключенном между сторонами, истец не указал отгрузочных реквизитов грузополучателя. Одновременно с договором между сторонами был заключен и договор хранения той же партии масла. С учетом приведенных обстоятельств, а также факта заключения истцом договора с третьей организацией Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ признал, что у истца в действительности не было намерения получить товар[406].

В другом деле шла речь о понуждении комитета по управлению городским имуществом заключить договор купли-продажи здания АОЗТ. Истец заключил договор купли-продажи предприятия – кафе и аренды помещения. В указанном деле он требовал заключения с ним теперь и договора купли-продажи здания, ссылаясь на то, что договор аренды предполагал возможность последующей покупки здания арендатором. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не согласился с истцом, указав, что «в намерение ответчика входило лишь заключение договора аренды здания, но не его продажи»[407].

Редакция ст. 431 ГК отличается от той, которая включена в ст. 8 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров. Прежде всего обращает на себя внимание, что норма, которая непосредственно посвящена толкованию договоров, в Конвенции отсутствует. Вместо этого в ней помещено общее положение, посвященное «толкованию заявления и иного поведения стороны». При оценке указанных обстоятельств следует иметь в виду, что по крайней мере практика Международного коммерческого Арбитражного Суда при Торгово – промышленной палате РФ применяет Конвенцию не только к односторонним действиям, но и к договорам в целом[408].

Так, в ст. 8 Конвенции предусмотрено, что заявления и иное поведение стороны должны толковаться в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение. Однако при неприменимости приведенной нормы поведение сторон должно быть истолковано в соответствии с пониманием, которое «имело разумное лицо», при этом «действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах».

Комментируя смысл указанной статьи, М.Г. Розенберг выделил то обстоятельство, что под «разумным» подразумевается лицо, «подход которого соответствует общепринятым критериям разумности его поведения», а потому «должны учитываться, например, технические и коммерческие знания и опыт соответствующего лица»[409].

Позицию Венской конвенции можно считать средней между двумя концепциями: «воли» и «волеизъявления» – и выражающей тем самым стремление уравновесить одновременно защиту интересов и оборота и слабой стороны. Исходным для нее является следующее: в основе толкования должны лежать намерения стороны (т.е. ее воля), однако только при условии, что другая сторона «знала или не могла не знать, каково было это намерение». Следовательно, в случаях, когда не доказано, что вторая сторона действительно «знала или не могла не знать», надлежит руководствоваться исходными положениями теории воли[410]. Наконец, требования относительно путей установления подлинного намерения стороны совпадают с теми, которые содержатся в ст. 431 ГК (имеется в виду отсылка к «соответствующим обстоятельствам»), и с тем же, что и в ГК, примерным перечнем: переговоры, любая практика, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон. При этом так же, как и в ГК, здесь нет раз и навсегда установленного приоритета: тот, кто осуществляет толкование, может отдать предпочтение любому из входящих в перечень обстоятельств.

Толкованию уделено большое место в разработанных УНИДРУА Основных принципах международных коммерческих договоров. Указанные Основные принципы, как отмечалось, являются обязательными для сторон только тогда, когда в договоре содержится к ним прямая отсылка. Кроме того, как видно из их названия, они рассчитаны на внешнеэкономические договоры. Однако ряд содержащихся в них положений, в том числе относящихся к толкованию договоров, может быть с успехом использован независимо от характера договора, а также наличия в нем отсылки к Основным принципам. Разумеется, речь может идти только о рекомендациях, которые не противоречат ст. 431 ГК.

Прежде всего заслуживает внимания указание на то, что условия и выражения, употребляемые в договоре, должны толковаться в свете всего договора, а значит, как его неотъемлемая часть.

Поскольку каждое условие договора разрабатывается сторонами для какой-то определенной цели, толкование договора должно быть направлено на сохранение всех его условий путем придания каждому из них соответствующего смысла.

Наконец, рекомендуется при оценке договорного условия, нуждающегося в толковании, учитывать, в чьих интересах оно дано. Соответственно по общему правилу надлежит отдавать предпочтение именно тому толкованию, которое исходило от стороны, против которой оно введено. Каждое из условий должно толковаться в свете всего договора или заявления, в котором оно появилось. К этому официальные комментаторы добавляют, подобно тому как имеет место в отношении норм толкования, признание приоритета специальных условий по отношению к общим. Восполнение недостающих условий производится с учетом намерения сторон, характера и цели договора, добросовестности и честной деловой практики, а также разумности[411].