Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде Страница 74

А самые отважные мусора толкуют эту норму ещё прикольнее. Их пониманием разрешительные функции распространяются и на знакомство с протоколом, и на возможность подачи замечаний на них. Одновременно позволяют себе от вольного определять объект замечаний: то ли замечания на протоколы, то ли – на следственные действия. Реактивное мнение по этим условиям тебе озвучат только устно, конечно, дабы попытаться обмануть или осадить. Знай же, мой стадный товарищ, что для знакомства с протоколами и для подачи замечаний разрешений не требуется. Замечания подаются на протокол в целом, так как в нём, кроме самого следственного действия фиксируются и другие важные сведения, с правильностью отражения которых ты так же можешь не согласиться и заявить об этом (разделы об участниках, о разъяснениях, о времени и месте…). Знакомство с протоколом может быть по твоему усмотрению непосредственным, путём оглашения или осуществляться путём предоставления копии на руки. Только учти: знакомство – это однократное приобретение знаний о существе ранее незнакомого тебе объекта. Это как с девушкой, дважды знакомиться с которой невозможно, так как после первого знакомства ты как бы уже с ней знаком. Резерв остаётся только в плане более глубокого, подробного знакомства. Ну, ты понимаешь о чём я… Поэтому, когда овцы вновь просят ознакомить их с протоколами, с которыми знакомство ранее уже состоялось, мусора таких отшивают. Необходимо в таких случаях указывать о недостатках, недостаточности прежних знакомств, причинах этого.

Участие по удовлетворённым ходатайствам подразумевается второстепенной ролью. Опорный участник действия – всегда следак, а твоё участие вернее будет обозначить присутствием, соглядатайством этого действия, и лишь иногда, по отдельным видам действий, получишь возможность на некоторую активность. Так, при допросе свидетеля ты и защитник сможете задать ему свои вопросы, тем самым обретя функцию допрашивающих; а при осмотре места происшествия – указать на значимые обстоятельства, объекты внимания и дать свои пояснения; а в ходе следственного эксперимента – стать во плоти объектом воссоздания ситуации; а при вскрытии трупа – собственноручно покопаться в кишках покойника (шутка). Как раз последний, идиотский пример указует, что имеются такие действия, где участие обвиняемого и (или) защитника практически невозможны, не реализуемы либо могут быть доступны эпизодически, а то и вовсе запрещены. Сомнительно соучастие в любых экспертных исследованиях. Их большинство длительны во времени (дни, недели, месяцы). Некоторые, как медицинская экспертиза трупов, не планируемы по частям, имеют срочный характер, и эксперт не в состоянии сверять время исследований сообразно возможностям участия других лиц. Само исследование может быть комплексным, осуществляться вразброс по разным лабораториям, экспертам, а по времени даже одновременно. Уже из этого видно, что нет условий обеспечить участие обвиняемого, особенно – арестованного. Да и само участие твоё, даже будь оно обеспечено, не выйдет за рамки наблюдения. Если ты не обладаешь специальными познаниями по предмету исследований, то и не вкуришь суть происходящего, смысл манипуляций экспертов, а они со своей стороны не обязаны всякое свое действие сопровождать комментариями, объяснениями, согласованиями, а мыслительные процессы – озвучивать для присутствующих. Согласись, это будет балаган, а не работа. Пусть даже разъяснения по порядку следственного действия и включены в обязанность следака, только следак и сам в этих вопросах подробностей экспертиз полный профан. Он не в состоянии сам-то понимать большую часть производимого перед его взором без соответствующих разъяснений, не способен контролировать процесс. Больше скажу, даже «вопросы эксперту» изначально формулируют сами эксперты. Это их царство. Что тогда говорить о таких балбесах, как мы с тобой.

В качестве запретного участия, пожалуй, выставлю примером участие в освидетельствовании лица, противоположного с тобой пола, когда требуется внимание к сакральным частям тела. Запретный плод не всегда сладок.

Но на твоём дирижабле, бля, нету тормозов. Закон не имеет каких-либо ограничений по перечню следственных действий, где вправе участвовать обвиняемый и защитник. Любые формальности, те что, якобы, препятствия – преодолимы. Мы уже знаем, что гражданским защитником может включиться в участие и матёрый эксперт, с уймой времени в распоряжении, и такой вполне может поучаствовать в исследованиях, где бы и сколь-либо долго они не случились. Есть возможность участия подобного представителя и в освидетельствованиях, когда он однопол с осматриваемым субъектом. Это всё означает: если уж принято решение о проведении следственного действия по твоему ходатайству, ты можешь настаивать на участии своём или доверенного представителя (защитника). По той же экспертизе возможность такая, например, специально предусмотрена Кодексом (статья 198.1.5. УПК). Все технические трудности тебя не е-е, – это проблемы следака. Но в этом деле важно не спешить с заявой об участии. Ты вначале отдельным ходатайством добейся назначения к проведению самого действия, и только после этого, как дополнение, требуй участия своего. Для отказа в последнем, следаку потребно станет приводить достаточные мотивы и основания (а когда их было в достатке?). Он вынужден будет убедительно объяснять невозможность или никчёмность твоего участия. Но такие отказы и для тебя поводом станут заявлять о нарушении права на защиту. Не так ли?

Если следственное действие возбуждается ходатайством защиты, то ты и защитник должны быть ознакомлены с решением (постановлением) о его проведении или об отказе в этом, так как такое решение является ответом на ваше обращение. И это решение может быть обжаловано. Однако не рассчитывай на все подобные возможности, если такие ходатайства и их разрешения происходят по инициативе сообвиняемых или их защитников по твоему же делу.

Бывает и так. Заявляемое защитой сл. действие даже следаку видится необходимым и неизбежным для обеспечения полноты расследования. Следак понимает его целесообразность, а то и обязательность. Он по каким-то причинам упустил в своё время необходимость проведения такового. А тут поступает ходатайство защиты, да ещё с просьбой об участии. В таких ситуациях следаки стараются перехватить инициативу, в том числе, и чтобы не позволить придать доказательству защитный окрас, исключить влияние стороны защиты на его формирование. Есть у них два шикарных приёма на такой случай. В одном варианте, следак по поступившему ходатайству выносит отказ, а чуть позже или в тот же день своим решением и от себя назначает проведение действия, схожего по сути, но формально имеющего отличия. Либо притормаживает ходатайство «в пути следования», осуществляет свою инициативу, и после этого отказывает по причине дублированности производств: видите ли, его просят о том, что и так уже в процессе осуществления или уже произведено. Второй вариант, когда следак откладывает рассмотрение твоего ходатайства, но провоцирует одновременно такое же обращение, например, от потерпевшего. Итог тот же. Пока ты будешь склочничать через прокурора или суд, действие будет произведено, а доказательство – получено, но уже без влияния на его содержание со стороны защиты. А надзорщики те жалобу отклонят, так как просимый защитой премьерный показ спектакля фактически состоялся к тому времени, искомые защитой сцены – реализованы, и какая разница, кто первый чего добивался (А разница, конечно, есть!).

Знакомься с протоколами собственноглазно, коли зрением не слаб. Только при этом варианте получишь полную и достоверную информацию по содержанию протокола, можешь оценить верность отражённых в нём хода и существа действия, оценить процессуальное соответствие сведений и формата по документу требованиям Закона, выявить все недостатки. Плюс ещё в том, что без оглашения всем участникам самим следаком, сам следак может и не перечитать тут же свою писанину. Тогда некоторые тебе выгодные моменты могут удачным образом сохраниться. Но не наоборот – вредные тебе искажения требуют немедленных вмешательств.

Замечания. И правом на замечания умный человек пользуется с оглядкой. Когда протоколы содержат доказательства явно обвинительной направленности вовсе не обязательно обращать внимание следователя на замеченные тобой грубые нарушения (явные и скрытые) и противоречия по этому протоколу. Что проку с того, что ты укажешь на недостатки? От них тут же избавятся. Лучше бы об этих ущербах промолчать, а использовать их в последующих стадиях, например, в суде. Таким аллюром тот протокол окажется неисправим, а доказательство – невосполнимым, заново его получить не возможно. А вдруг имеется у тебя в противовес своё доказательство. В этой ситуации твоё доказательство останется единственным и неопровержимо равным. Умываем ручки.