В. Носков - Афоризмы. Русские писатели. Золотой век Страница 6

…Всякое страдание может измеряться лишь организациею того существа, которое оно поражает. (В. Ф. Одоевский)

Говорить, что страдание есть необходимость, значит противоречить тому началу, которое в нашей душе произвело возможность вообразить существование нестрадания… (В. Ф. Одоевский)

Чего хотят люди? они жаждут вечного блаженства, бесконечного счастья, и довольно одной минутной горечи, чтобы заставить их детски разрушить все медленно строящееся здание! (Н. В. Гоголь)

…Если может физическая природа человека, доведенная муками, заглушить голос души, то в общей массе всего человечества душа всегда торжествует над телом. (Н. В. Гоголь)

Уныние есть истое искушение духа тьмы, которым нападает он на нас, зная, как трудно с ним бороться человеку. Уныние противно Богу. Оно есть следствие недостатка любви нашей к Нему. Уныние рождает отчаяние, которое есть душевное убийство, страшнейшее всех злодеяний, совершаемых человеком, ибо отрезывает все пути к спасению… (Н. В. Гоголь)

Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны и почти знаешь, что нужно сказать им. (Н. В. Гоголь)

Лучше в несколько раз больше смутиться от того, что внутри нас самих, нежели от того, что вне и вокруг нас. (Н. В. Гоголь)

Но нет лишений, вослед которым нам не посылается замена, в свидетельство, что ни на малое время не оставляет человека Создатель. Сердце ни на минуту не остается пусто и не может быть без какого-нибудь желанья. (Н. В. Гоголь)

Человек сам по себе ничего не знает – все дело от очков, которые надевает на него не зависящее от его воли расположение духа, каприз его натуры. (В. Г. Белинский)

Иные люди нападают на страсти оттого именно, что сами слишком страстны, что устали и измучились волнением страстей. Другие же потому, что вовсе их не знают, и сами не ведают, за что на них сердятся. Всякие бывают люди и всякие страсти. (В. Г. Белинский)

Беда такому красавцу: если уроду нужно много нравственных достоинств, чтоб не колоть глаз своим безобразием, то красавцу нужно их чуть ли не больше, чтобы заставить простить себе красоту. Сколько надо одного ума, чтоб не знать о ней! (И. А. Гончаров)

Постоянное горе, как беспрерывное счастье, приводит к равнодушию; отчаяние делается привычкой жизни и налагает какую-то страшную преждевременную смерть на душу. (В. А. Соллогуб)

Но чувство есть у нас святое,

Надежда, бог грядущих дней, —

Она в душе, где все земное,

Живет наперекор страстей…

(М. Ю. Лермонтов)

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

(М. Ю. Лермонтов)

История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа… (М. Ю. Лермонтов)

В душе,

Всегда открытой недругу и другу,

Живет любовь, и благость, и молитва,

И словно тихий слышится в ней звон.

Но для чего вся благость и вся святость,

Коль нет на них опоры никакой!

(А. К. Толстой)

…А сильному не нужно счастья.

(И. С. Тургенев)

…Болтливое горе, в сущности, гораздо истиннее всех молчаливых страданий. (И. С. Тургенев)

Несчастие людей одиноких и робких – от самолюбия робких – состоит именно в том, что они, имея глаза и даже растаращив их, ничего не видят или видят все в ложном свете, словно сквозь окрашенные очки. (И. С. Тургенев)

Не обманывать себя человеку – не жить ему на земле. (И. С. Тургенев)

…Мы часто, когда сами хотим понравиться другому человеку, превозносим в разговоре с ним наших приятелей, почти никогда притом не подозревая, что мы тем самих себя хвалим… (И. С. Тургенев)

Характер людской разве меняется? Каким в колыбельку, таким и в могилку. (И. С. Тургенев)

Очень поздно в жизни – и только после многих опытов – научается человек, при виде действительного падения или слабости своего собрата, сочувствовать ему и помогать ему без тайного самоуслаждения собственною добродетелью и силой, а напротив, со всяческим смирением и пониманием естественности, почти неизбежности вины! (И. С. Тургенев)

В душу человека общественный закон не заглядывает – и горе тому обществу, где он в нее заглядывает. (К. Д. Кавелин)

Ум смотрит тысячами глаз,

Любовь глядит одним;

Но нет любви – и гаснет жизнь,

И дни плывут, как дым.

(Я. П. Полонский)

Для надежды граница возможна, —

Невозможна для веры она.

(А. А. Фет)

Человеку надо – одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы она ни привела. (Ф. М. Достоевский)

Дважды два и без моей воли четыре будет. Такова ли своя воля бывает! (Ф. М. Достоевский)

…Любить только одно благоденствие даже как-то и неприлично. (Ф. М. Достоевский)

Удивительно, как много посторонних мыслей способно мелькнуть в уме, именно когда весь потрясен каким-нибудь колоссальным известием, которое, по-настоящему, должно бы было, кажется, задавить другие чувства и разогнать все посторонние мысли, особенно мелкие; а мелкие-то, напротив, и лезут. (Ф. М. Достоевский)

Веселость человека – это самая выдающая человека черта, с ногами и руками. Иной характер долго не раскусите, а рассмеется человек как-нибудь очень искренно, и весь характер его вдруг окажется как на ладони. (Ф. М. Достоевский)

Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой-нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. (Ф. М. Достоевский)

Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи – все каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались… (Ф. М. Достоевский)

Нечего того беречь, кто сам себя не бережет! (А. Н. Островский)

Чувствительные сердца всегда мешаются не в свое дело и лезут туда с советами, где их и не спрашивают. (А. Н. Островский)

И крокодилы плачут, а все-таки по целому теленку глотают. (А. Н. Островский)

Знаете ли, когда человек очень огорчен, не надо удерживать себя, надо или плакать, или браниться, или скорей поделиться с кем-нибудь своим горем. А то начнешь думать, думать, и представится тебе, что больше твоего горя и на свете нет, что и жить-то тебе незачем. Здраво-то обсудить своего положения мы не можем, душа-то угнетена, и нанизываешь разные ужасы да несчастья, как на нитку. (А. Н. Островский)

Вон крестьяне или крестьянки, если любят кого очень, так говорят: «я жалею его», и это правда: кого любишь, так жалеешь. (А. Н. Островский)

…Есть в человеке какой-то темный инстинкт самосохранения, который пересиливает всякую сознательность и который так и подталкивает: попробуй все до последнего! (М. Е. Салтыков-Щедрин)

Кошка усматривает вдали кусок сала, и так как опыт прошлых дней доказывает, что этого куска ей не видать, как своих ушей, то она естественным образом начинает ненавидеть его. Но увы! мотив этой ненависти фальшивый. Не сало она ненавидит, а судьбу, разлучающую ее с ним. Напрасно старается она забыть о сале, напрасно отворачивается от него, начинает замывать лапкой мордочку, ловить зубами блох и проч. Сало такая вещь, не любить которую невозможно. (М. Е. Салтыков-Щедрин)

Нынче даже самый сущий осел – и тот норовит забраться в сокровеннейшие тайники человеческого существования и там порыться своими копытами. (М. Е. Салтыков-Щедрин)

Не все же серьезничать; шутка тоже, в свое время, не лишняя. Жизнь она смазывает. Начнут колеса скрипеть – возьмешь и смажешь. (М. Е. Салтыков-Щедрин)

Страдание людей застенчивых происходит от неизвестности о мнении, которое о них составили; как только мнение это ясно выражено – какое бы оно ни было, – страдание прекращается. (Л. Н. Толстой)

Тщеславие есть чувство самое несообразное с истинною горестью, и вместе с тем чувство это так крепко привито к натуре человека, что очень редко даже самое сильное горе изгоняет его. Тщеславие в горести выражается желанием казаться или огорченным, или несчастным, или твердым; и эти низкие желания, в которых мы не признаемся, но которые почти никогда – даже в самой сильной печали – не оставляют нас, лишают ее силы, достоинства и искренности. (Л. Н. Толстой)

Между бесчисленным количеством мыслей и мечтаний, без всякого следа проходящих в уме и воображении, есть такие, которые оставляют в них глубокую чувствительную борозду; так что часто, не помня уже сущности мысли, помнишь, что было что-то хорошее в голове, чувствуешь след мысли и стараешься снова воспроизвести ее. (Л. Н. Толстой)