Исцелить разум, обнажить чувства...(СИ) - "Happy demon" Страница 13

Да, спорить с тем, что я мало похожа на детектива, мне бы и в голову не пришло, я понимала, что представляю собой жалкое зрелище, и доверия у людей не вызываю, ни как профессионал, ни как человек, и все это время мне было абсолютно плевать.

По крайней мере, до того, как я различила в глазах агента Хотчнера явное непринятие того факта, что я могу с ними не согласиться.

Разумеется, они ведь ФБР, они всегда все знают лучше. Это у них достаточно информации, это они способны с воздуха слепить профиль, который может вывести их на след неуловимого убийцы, а я просто… погулять вышла.

— Удивительно проработанный профиль, как для полицейского, не связанного с профайлингом, — подметил вдруг все это время молчавший Росси, а резко переведя взгляд на мужчину, я заметила, как он смотрит на меня с нескрываемым интересом. Непрозрачный намек, прозвучавший в его словах, заставил подобраться, будто перед прыжком, и я шумно выдохнула, процедив сквозь зубы:

— Всего лишь наблюдение и сухая статистика.

Острая потребность в никотине обожгла легкие, по предплечью скользнула теплая влага, и я, резко поднявшись на ноги, решительно стерла ладонью несколько капель крови, скатившихся из оцарапанных локтей. Несколькими порывистыми движениями собрала папку с бумагами, сгребая все со стола, а после стремительным шагом направилась к дверям, бросив короткое:

— Прошу прощения.

Находиться в команде профайлеров больше не хотелось, и я поспешно покинула конференц-зал, решив, что будет лучше поработать пусть и в шуме участка, но в полнейшем одиночестве, которое было куда приятнее тщательно скрываемого внимания к своей скромной персоне. За большим, захламленным столом я чувствовала себя уверенней, поганый кофе из автомата у дальней стены подавил тягучее чувство голода, на которое я попросту махнула рукой, а парочка выкуренных одна за другой сигарет позволили взглянуть на мир куда позитивней, чем до этого. Ярким пламенем вспыхнувшая злость испарилась так же быстро, как проявилась, парочка посланных нахрен патрульных прибавила настроения, и даже язвительные подначки дефилирующего мимо Пейтона были мне намного ближе давящей атмосферы, устоявшейся в конференц-зале.

Я видела агентов ФБР за стеклянной стеной, и пусть старательно пыталась заставить себя заниматься исключительно делом, взгляд невольно то и дело возвращался к маячащим в соседнем помещении фигурам. Приглашенные капитаном господа явно работали на износ, они о чем-то спорили, перебрасывались материалами дела и, судя по всему, опять общались по громкой связи с Гарсией. Время от времени то Морган, то Хотчнер, то Прентисс с Джеро покидали конференц-зал и на некоторое время исчезали на улице, откуда слышался шум работающих двигателей, быстро возвращались и все так же продолжали горячо спорить, и лишь Рид, единственный из всех, оставался в участке — он курсировал по привычному маршруту «стенд — письменный стол», громко разговаривал, по большей мере, сам с собой, и пусть я не могла услышать ни слова, но взгляд то и дело цеплялся за четко очерченные губы, которые словно бы беззвучно шевелились.

Мужчина то хмурился, то улыбался, эмоции на его лице сменялись быстро, и я очень скоро забросила идею проследить эту закономерность, тем более, что у меня и так было слишком много работы.

Я не знала, какие там улики изучают ФБРовцы, не знала, нашла ли что-то их аналитик, но наступить на горло собственной гордости и присоединиться к их обсуждению не спешила. Агенты представляли собой свой маленький мирок, в котором не было места никому лишнему, их команда работала, как часы, в которых каждый был важным составляющим винтиком, и я, как бы ни не желала этого, прекрасно понимала, что им даже с таким малым количеством информации удастся развернуться и найти убийцу или субъекта, как они его называли.

Если даже я со своими скудными познаниями сумела на скорую руку составить более-менее приличный профиль, то что уж говорить о профессионалах своего дела, для которых нечто подобное — обычная рутина. А уж учитывая их явно расширенные по сравнению с обычной полицией возможности, то тут и сравнивать нечего.

Забавно получится, если они обнаружат убийцу прежде, чем мне удастся найти хоть одну зацепку.

Просидев над материалами до позднего вечера и схлопотав себе головную боль, сверлящую виски, я решительно поднялась из-за своего стола, прекрасно понимая, что в таком состоянии, постоянно отвлекаясь на то, чтобы прикрыть воспаленные от усталости глаза, я не сделаю ничего путного. К тому времени большинство детективов уже разошлись по домам, полицейские ночной смены еще не успели съехаться в участок, и лишь в пустынных коридорах сновали бодрые патрульные, заливающиеся гадким растворимым кофе из машины. Шеф Портер, заметивший напряжение в моих отношениях с ФБР, успел отчитать меня в своем кабинете и умчаться куда-то по своим делам, пригрозив напоследок опять отстранить от работы, если я не буду вести себя примерно, а сами агенты тоже задерживаться не стали. Собрали свои вещи и документы, свернули свой штаб и покинули здание, даже не покосившись в мою сторону. Из разговоров полицейских, собирающих ненужную информацию или сплетни, я узнала, что ФБРовцы остановились в ближайшей к участку гостинице, но детали волновали меня мало.

Если бы они тотчас загрузились в свой самолет и отбыли обратно в Куантико, я была очень даже рада.

Для того, чтобы добраться домой, много времени мне не понадобилось, по пути я еще успела заехать в маленький круглосуточный магазинчик за ужином, и спустя минут двадцать уже открывала ключом постоянно заедающий замок маленькой квартирки в трущобах, которую снимала последние года полтора. В ответ на это оттуда же сразу раздался заливистый лай, а острые когти несколько раз прошлись по окрашенному дереву.

— Говнюк, прекрати немедленно! — гаркнула, усердно борясь с наглым замком. Замороженная пицца норовила выпасть из рук, а в рюкзаке за спиной тихо звенела пара бутылок джина, с которыми я намеревалась провести этот вечер. — Клянусь, еще раз так сделаешь, и я надаю тебе по твоей лохматой жирной заднице!

Замок, наконец, поддался, в нем что-то щелкнуло, а в следующее мгновение громадная туша едва не снесла меня с ног. Лохматый черный пес с порванным правым ухом скалил аршинные белоснежные клыки и шумно, тяжело дышал, пытаясь облизать мое лицо длинным языком, свисающим с пасти, и мне стоило больших трудов удержаться на ногах. Облезлую, истощенную, почти подыхающую без еды и воды псину я нашла пару месяцев назад на улице, когда возвращалась домой поздним дождливым вечером. К тому моменту мисс Трейнор, мой «любимый» психотерапевт, уже несколько раз советовала завести себе домашнего питомца и начать о ком-то заботиться, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, а от вида собаки, печально заглядывающей мне в глаза, внутри что-то болезненно екнуло.

Я не знала, зачем тогда решилась навлечь на себя лишний геморрой, но пса с улицы забрала, отмыла, накормила и долго лечила его от блох и воспаленных болячек, которые животное успело подцепить на улице. Взамен псина отвечала мне безграничной преданностью, жрала за троих, царапала входную дверь и бойко откликалась на мое громкое «Говнюк!», с которым я пыталась отобрать у собаки свою обувь. За эти пару месяцев пес подуспокоился, гадить и разводить погромы в квартире перестал, а кличка как-то прижилась, да так и осталась к взаимному удовлетворению обоих.

Мы научились уживаться вместе, и устоявшийся расклад нас полностью устраивал.

— Я принесла пиццу, — сообщила я псу, сбросив ботинки в прихожей и пошлепав на кухню. Псина, цокая когтями по деревянному полу, направилась за мной, наверняка собираясь проследить, чтобы я не схарчила ужин, предназначенный для двоих. — Если ты не обслюнявил мой диван и не погрыз мебель, я даже согласна дать тебе пару кусочков, — продолжая болтать с собакой, я водрузила коробку с пиццей на стол и вытащила из рюкзака запотевшие бутылки, еще не успевшие нагреться. Заметила внимательный взгляд собаки, наблюдающей за каждым моим движением, и недовольно скривилась, потрепав его за порванным ухом. — И не смотри на меня так, Говнюк, каждый расслабляется по-своему. Ты грызешь мои тапочки, а я пью по вечерам. Давай не будем лишать друг друга наших маленьких радостей.