Алекс Блейд - Революция. Книга вторая. Жертва Страница 14

Эрцгерцог еще приходил в себя после случившегося, осматриваясь по сторонам. Нужно было что-то решать. И генерал Потиорек взял на себя инициативу. Похоже он первым оценил ситуацию и выявил виновника этих беспорядков. Тот молодой человек, бросивший букет с цветами, как оказалось с бомбой, все еще стоял прямо напротив машины. Указав на него, Потиорек распорядился его схватить. Вот только ринулись исполнять приказ, как австрийские офицеры, так и местные городовые, мешая друг друга. Этого оказалось достаточно, чтобы террорист пришел в себя, и успел достать и проглотить капсулу с ядом, бросившись после этого с моста в реку. Точнее попытался. Переставшие мешать друг другу полицейские и офицеры успели его подхватить, не дав окончательно выпрыгнуть. Он был еще жив, хотя капсулу проглотил. Либо она еще не сработала, либо же это оказался не яд.

Один есть. Но были ли и другие? Если и так, то они уже затерялись в толпе. Время упущено. Если бы хотели, то попытались бы организовать еще одну попытку. Конечно, Потиорек, допустивший такое, подвергнется наказанию, но вроде пока все обошлось. Наследник не ранен, и самое главное — жив. Вот только о дальнейшей карьере наверняка можно забыть.

Пришедший в себя окончательно, Франц Фердинанд, пришел в бешенство. Сначала он хотел, чтобы солдаты помогли пострадавшим при взрыве людям, но Софи убедила его покинуть набережную побыстрее. Согласно программе, они должны были дальше проследовать в ратушу, на церемонию.

Ну что ж, этот день он запомнит надолго. То что они сегодня сделали, только усугубит их положение. Теперь у эрцгерцога возможностей поправить положение сербов в империи будет мало. Гонения и антисербские погромы были гарантированы. Ситуация выходила из под контроля. Но надо было показать, что наследник австрийского престола в норме, и продолжает, не смотря ни на что, свою запланированную программу. И ни каких претензий к самому сербскому народу, из-за одного сумасшедшего террориста, он ни имеет.

Добравшись до ратуши, Франц Фердинанд проследовал на встречу с главами города, поприветствовав их, будто ничего и не произошло недавно. Осмотр машины особых повреждений не выявил. Несколько осколков попали в верхнюю часть бензобака, но не пробили его. Другие попали в левую половину кузова и свернутый верх. В самой ратуше, кажется, еще ничего не знали о покушении. Бургомистр-мусульманин начал было свою цветистую бессмысленную приветственную речь. Эрцгерцог резко его оборвал: «Довольно глупостей! Мы приехали сюда как гости, а нас встречают бомбами!

Приветственная речь была сказана, но можно с большой вероятностью предположить, что она особенного успеха не имела.

В свите наследника престола шло совещание: что теперь делать? Куда ехать отсюда дальше? У кого-то возникла довольно естественная мысль, что за первым покушением может последовать второе. Кто-то другой это отрицал: как же так, два покушения в один день, где это видано? Эрцгерцог продиктовал телеграмму детям — хотел их успокоить. Общая растерянность усиливалась оттого, что у герцогини Гогенберг была оцарапана шея — сочилась кровь. Теоретические гадания о том, бывают ли два покушения в один день, продолжались. Франц Фердинанд пока не вмешивался, размышляя что предпринять.

— Это была случайность, не более. Террорист-одиночка. Сейчас его уже допрашивают. Уверяю Вас, эрцгерцог, на сегодня с покушениями все покончено.

— И все же мы настаиваем на том, чтобы покинуть Сараево, а лучше Боснию как можно стремительнее. Сейчас главное обеспечить должную безопасность эрцгерцогу.

— Вы считает, что мы не сможем этого сделать здесь, в Боснии?

— Ну, результат уже на лицо. Посмотрите на шею герцогини. Кто по вашему допустил подобное? Разве не Вы, уважаемый генерал, отвечали за охрану и полную безопасность наследника австрийского престола. А что в итоге, спрашиваю я вас?

— Если Вы сбежите сейчас, то покажите всем слабость. Я уверяю вас, и гарантирую, что подобного больше не повторится. Даже если он и был не один, мы их схватим, как только он расколется. А это произойдет в самое ближайшее время. Если и есть другие, он у нас все расскажет. Да и сама организация, уж извините, была из рук вон плоха поставлена. Дилетанты. Даже яд не сработал.

— То есть, будь это организованно профессионально, то эрцгерцог был бы уже мертв? Это Вы хотите сказать в свое оправдание?

— Да послушайте, в конце-то концов. Вы думаете, что Сараево кишит убийцами? Да мы допустили промах, но более этого не допустим, говорю я вам. Изменим маршрут…

— Изменим маршрут и покинем Боснию. Я настаиваю.

— Я достаточно слушал, Вас, господа, и принял решение, — Франц Фердинанд, молчавший до этого, вступил в разговор, объявив о своем решении. — Я действительно не верю в повторении утреннего теракта. Один он был или нет — уже не важно. Они затихли и разбежались, когда уяснили, что все провалилось. И в этом случае я не вижу причин поступать и нам аналогичным образом. Как верно заметили, не будем показывать собственную слабость и страх. Мы сильны и не боимся угроз. И покажем всем это. Я решил отправиться в больницу — навестить раненных, и оказать им поддержку.

Решение эрцгерцога оспаривать было бессмысленно. Твердо решив довести все до конца, он не терпел никаких возражения. Прежний маршрут, в ратушу — по набережной, а из ратуши — свернуть на улицу Франца Иосифа, был признан опасным. Для безопасности было принято кардинально его изменить, и отправиться в больницу без остановок. Единственную меру защиты принял, по собственной инициативе, сопровождающий наследника, граф Гаррах. Он обнажил саблю, вскочил на ступеньку автомобиля эрцгерцога и сказал, что так простоит всю дорогу. Вскочил слева. Четыре автомобиля в том же порядке выехали в больницу.

Все так и шло, и могло завершиться, как и было задумано. Но никто не обратил внимание на шофера машины, в которой находился наследник с супругой. Сев в машину, Лойка отправился по запланированному измененному маршруту, но в дальнейшем изменил его по своему усмотрению. Не заметный, и по сути ничего не значащий человек, в руках которого оказалась жизнь и судьбы людей. За руль автомобиля у ратуши садился уже другой человек. Направляясь в больницу, Лойка, словно замер, уставившись своими пустыми глазами, куда-то вдаль, ведя машину на автомате. Он словно покинул свое тело, и теперь им управлял кто-то другой. И кто бы не находился сейчас в его теле, он знал куда направлялся, и это был совершенно иной пункт назначения. Нити судьбы вели его к своей цели, и указывали путь. Свернув неожиданно вновь на улицу Франца Иосифа, он нашел Его. Все было предрешено.

Только на углу названной улицы генерал Потиорек вдруг заметил ошибку. Он сердито схватил Лойка за плечо, и закричав: «Стой! Куда едешь? По набережной!», заглянул в его глаза. Остекленевшие бездонные глаза пустоты. От внезапного окрика, Лойка, вероятно очнулся, уставившись на генерала не понимающим взглядом. Пассажир покинул его. Он быстро затормозил и остановился, наскочив на выступ тротуара. На тротуаре, именно в этом месте, справа от автомобиля, теперь стоял — Принцип! Принцип не мог знать, куда поедет из ратуши Франц Фердинанд, если за пять минут до того не знал этого и сам эрцгерцог.

Гаврило Принцип брел по улице Франца Иосифа, размышляя о том, что же теперь ему делать. Капсула с ядом по-прежнему оставалась у него. И теперь, когда все провалилось, яд виднелся ему единственным выходом. Он должен был сегодня умереть, в любом случае. Так почему бы не сделать это сейчас, задавался он этим вопрос. Его, детоубийцу, уже ждали на той стороне, разогревая пламя. Эрцгерцог наверняка уже покинул Сараево. Попытка, такая жалкая попытка что-то изменить, исправить в этом мире. И ведь зависело-то все от него, а он, именно он провалился. Шанс представился, а он упустил. На проверку оказался слаб в своей решимости — сомнения поглотили его в последний момент. Он был никем. А стал монстром. И умрет монстром.

От бомбы он тут же вскоре избавился, в одном из узких тупиковых проулков. Припрятав в куче мусора, он вернулся вновь на улицу Франца Иосифа. Браунинг и яд по-прежнему оставались у него, хотя ни то, ни другое, Гаврило, никак не решался использовать. Продолжая возвращаться к тому моменту, он снова и снова слышал детский плач, и представлял, как раненные дети, брошенные всеми, валялись на мостовой, умоляя о помощи. Кругом были одни дети. Умирающие в муках и страданиях. Зверь стоял посреди всей этой картины и ухмылялся дьявольской улыбкой. Сегодня он будет пожинать хороший урожай. Он собирал детей, поглощая их одного за другим. А они продолжали кричать даже изнутри Зверя, сжигаемые адским пламенем. А потом эта тварь, продолжая ухмыляться, обернулась, и посмотрел прямо в глаза Принципа. И узнал он сам себе в этом монстре. Это он стоял здесь, принося боль всем, собирая дикий урожай. Можно ли было это остановить? Яд. Смерть. Но даже на это, он никак не решался.