Шесть цифр - Vladarg Delsat Страница 14

— Мистер Грейнджер? — явно ожидавший его молодой мужчина приветливо улыбнулся. — Вас ждут.

— Что произошло? — поинтересовался Марк, ответа, впрочем, не ожидая.

— Вам расскажут, — улыбчивый молодой человек проводил мистера Грейнджера до какой-то двери и распахнул ее. — Сюда, пожалуйста.

— Здравствуйте, — поздоровался Марк заходя. В новом кабинете, за столом сидел представительный мужчина в сером костюме и характерной шапочкой на голове.

— Меня зовут Шулим, — представился представитель посольства. — Я военный атташе, капитан.

— Вот как… — удивился мистер Грейнджер. Осведомленность посольского говорила о многом. — И чем могу?

— Сейчас я вам что-то покажу, затем расскажу, а затем мы, возможно, съездим в одно место, — напустил тумана сотрудник посольства. В первую очередь… — от достал целлофановый кулек, а из него — полосатую то ли рубашку, то ли тонкую куртку, и платье. — Внимательно посмотрите, вы понимаете, что это такое?

Мистер Грейнджер равнодушно пошевелил лежащее перед ним, но замер. Вещи, на которых были номера и узнаваемая символика, совсем не выглядели так, как будто им полвека. Как-то поняв, что Марк осознал, атташе положил перед мужчиной лист бумаги, на котором была отпечатана фотокопия какой-то карточки. Сразу же узнавался тот же номер, что был на платье, а вот фото… Марк схватился за сердце — со снимка с ужасом в глазах на него смотрела Миона. У девушки на фото отсутствовали волосы, одета она была в такое же платье, но это абсолютно точно была Миона.

— Это карточка из Освенцима, — пояснил Шулим. — В музее Катастрофы хранятся многие архивы.

— Зачем вы мне это показали? — мозг отказывался верить в то, что видели глаза.

— Чтобы вы поняли, что ваша дочь и ее ингеле, — это слово Марк не понял. — Побывали в самом страшном месте на Земле. И если вы готовы принять это, осознать то, через что прошла девочка, то вы сможете ее увидеть.

— А если нет? — поинтересовался мистер Грейнджер просто чтобы что-то сказать. Мысли разбегались, не давая думать.

— Тогда нет, мы гарантировали ей безопасность, — мрачно посмотрел на него атташе. — У нее в голове еще лагерь, она мыслит теми категориями, а выглядит так, что вполне за сердце хвататься и мальчик, спасший ее, не лучше… Готовы ли вы это принять или лучше отложить эту встречу?

— Миона… Папина принцесса… — погладил бумагу Марк, неожиданно поверивший чиновнику. — Я готов.

Шулим встал, приглашая мистера Грейнджера следовать за ним. Всю дорогу до машины, а потом и по городу атташе рассказывал Марку, каких тем касаться нельзя, и почему они будут восприняты однозначной угрозой. Принять такие новости оказалось очень сложно, просто невозможно, но мистер Грейнджер был офицером, и после магов его уже мало чем можно было удивить.

Глава 8

Ночью снова был лагерь. Снова улыбающаяся Мария заносила плеть со словами: «это для твоего блага», снова лез прямо туда эсэсовец в белом халате, снова нужно было сортировать детские вещи. Гермиона кричала от боли, кричала закрываясь руками, пытаясь оттолкнуть эсэсовца, а Гарри обнимал ее, будил, успокаивал… Обнимала и кто-то из женщин, дежуривших ночью в комнате детей, ибо слышать этот крик было жутко. Как и задавленные слезы мальчика, к которому во сне приходили самые страшные кошмары лагеря… Ему постоянно казалось, что он открывает глаза на лежанке, в которой трупы въезжали в печь. Каждую ночь…

— Когда же это кончится, наконец… — всхлипывала утром Гермиона, уже боявшаяся закрывать глаза.

— Однажды обязательно, — обещал ей Гарри, с трудом переносивший свои сны.

— Все будет хорошо, дети, главное, что вы в безопасности, — гладила обоих Ида.

Гарри постигал то, чего был лишен долгие годы, но что дал ему Леви. Ласку, поддержку, совет человека, которому от самого юноши ничего не надо было. Теперь же, он чувствовал тепло Иды, пробуя его, как пирожное, настолько незнакомым было это ощущение. И еврейская женщина очень хорошо видела это, правда, считая, что в происходящем виноват лагерь.

Гарри принял Леви, его слова абсолютной истиной и теперь рассматривал всю свою жизнь сквозь призму этих слов. А учитывая, что и Гермиона была названа еврейкой, то становился понятен тролль, василиск, дементоры… И его, и девушку просто-напросто хотели убить.

— Черные мантии… — проговорил Гарри, обнимая Гермиону, которой было холодно. Этот холод жил где-то внутри души, заставляя кутаться в одеяло. Но вот одежды совсем не спасали от памяти… — Получается, что маги — это эсэс. И Дамблдор, и… Волдеморт.

На улице раздался хлопок, чей-то крик и послышались выстрелы. Гермиона обреченно закрыла глаза, а Гарри вскочил с кровати — откуда только силы взялись. Он беспомощно огляделся в поисках оружия, или того, что могло бы им быть. Так его застал Зеев, шедший успокоить детей. Спрятавшаяся под одеяло в попытке защититься девочка, и стоящий посреди комнаты шатающийся мальчик, в глазах которого горела решимость.

— Успокойся, — произнес Зеев. — Нас защищают, стреляла охрана.

— Точно? — Гарри с подозрением вгляделся в глаза мужчины.

— Абсолютно, — кивнул раввин. — Ложись, ингеле, ты в безопасности.

— Гарри… — прошептала сильно испугавшаяся девушка, намертво вцепляясь в юношу.

— Ну что ты, родная, — неожиданно вырвавшееся слово оказалось очень к месту. — Видишь, мы среди своих, нас защищают, не будет лагеря…

Эту фразу слышали подошедшие к дверям спальни мистер Грейнджер и Шулим. К Шулиму подошел молодой человек в странной для Британии униформе, что-то тихо проговорив, на что сотрудник посольства кивнул.

— Маги пытались напасть, — объяснил он мистеру Грейнджеру. — Придется принимать меры.

— Какие меры? — удивился мужчина, полностью ситуации еще не принявший.

— Эвакуируем детей в посольство, — объяснил Шулим.

— Но, позвольте… — начал Марк, но осекся.

Его вниманием завладела очень тонкая, будто кость, обтянутая кожей, рука девушки, обнимавшей юношу, лежащего в той же кровати. Рукав ее одеяния задрался и на руке были видны цифры. Невозможная татуировка украшала руку спрятавшегося человека. Марк узнавал и не узнавал лежавших. Он не хотел узнавать в истощенной девушке с коротким ежиком волос свою дочь и не мог не узнать.

— Миона… — прошептал мистер Грейнджер. — А почему они в одной постели?

— Ваша дочь отказывается разлучаться со своим спасителем,