Сергей Юрченко - Школьный демон. Курс третий Страница 16

— Демоны… — протянул я. — А что тут поделаешь? Разве что пореже мелькать в людных местах, держать в строжайшей тайне место моего летнего пребывания, да приглядывать за формирующимся ковеном.

— То есть, мистер Поттер, Вы считаете, что Министерство ничем не может Вам помочь в сложившейся ситуации? — грустно сказал Фадж.

— В ситуации с демонами — ничем, — жестко ответил я. — А вот в другой — может и еще как.

— И в чем же? — заинтересовался Фадж, рассчитывая все-таки поправить свои дела, размахивая огромным транспарантом «я помог Мальчику-который-Выжил».

— Вот в этом, — я достал бумагу, которую передал мне Дадли. Фадж потух.

— Боюсь, тут я ничего не смогу сделать… Если уж было допущено нарушение закона…

— Дело в том, что во время, указанное в данной бумаге, я не находился на Тисовой улице в доме номер 4, как здесь сказано, и никак не мог там колдовать. И это могут подтвердить три свидетеля. И еще три свидетеля могут подтвердить, что я в это время находился в совсем другом месте. Надеюсь, этого достаточно, чтобы хотя бы начать процесс разбирательства с этой бумагой и ее авторами?

Фадж осунулся. Признавать косяк возглавляемой им структуры не хотелось страшно. А не признать… Если Мальчик-который-Выжил обратится к обществу с такой убойной информацией — можно крепко получить по шапке: даже активные покровители вынуждены будут отвернуться от оступившегося, не говоря уже о том, что многие «соратнике по политической борьбе» с радостью последуют советам Ницше.[18]

Мы помолчали. Я — любовался Миа, и размышлял об особенностях политической ситуации. Миа планировала следующий ход ковена… судя по излучаемым ей злобно-ироничным эмпатическим волнам — этот ход должен был существенно задеть Министерство вообще и Фаджа в частности. Джинни недоуменно переводила взгляд с меня на Миа и обратно. Наши, не особенно скрываемые, эмоции девочка воспринимала, а вот понять их причины — не могла. Фадж молчал. Потом он все-таки решился.

— Хорошо, Гарри. Я обязательно разберусь, кто виноват в данной ситуации… — «И накажу, кого попало» — ментально прокомментировала Миа. — Но еще я хотел бы уточнить: как вы относитесь к тому, что в Хогвартсе ввели преподавание магии Хаоса? Ведь это уже на самой грани с…

— Ой, это так интересно, так интересно! — защебетала Миа, глядя на министра широко открытыми наивными глазами.

— К тому же, — вмешался я, — пример Драко показывает, что изучение основ Хаоса позволяет избежать ловушек демонической логики.

Фадж заинтересованно посмотрел на меня. Кажется, до сих пор он не слишком интересовался делами школьников, так что моя дружба с наследником Малфоев была для него новостью.

— Хм… — протянул он, явно не зная, что сказать. Наконец, министр решился-таки… перевести тему. — И все-таки, в этом году вам следует быть поосторожнее в школе. Так получилось, что туда приедет следователь конгрегации доктрины веры…

— Ух ты! Настоящий инквизитор! — «возрадовался» я.

— Думаю, в связи с информацией о ковене демонопоклонников, — после этой фразы Миа, Джинни вздрогнула, но мы успокоили ее взглядами, показав, что уж ее-то к демонопоклонникам не относим… а слово «пока» прочитать в наших взглядах было достаточно сложно, — появление в школе инквизитора — это даже и к лучшему! Думаю, профессиональный следователь сможет разобраться как в этом заговоре, так и в любопытных событиях прошлых лет. К примеру — неплохо было бы выяснить: каким образом в школу проник тролль, из-за которого мы с Гарри чуть не погибли.

Услышав такое высказывание, Фадж задохнулся, пошел пятнами, и поспешил откланяться.

Глава 17

Горячие искры. (Джинни)

Я танцевала с Гарри. Тот, кого я не хотела отвыкать звать «мастером», нежно обнимал меня, и мы скользили по горячему паркету, под неярким светом множества летающих свечей, как в Хогвартсе. Одна рука Гарри удерживала мою ладошку, а другая лежала на моей талии, и даже несколько ниже того, что считается допустимым. И руки эти были так горячи, что почти обжигали меня. Зеленые глаза с горящими в них золотыми искорками страсти, казалось, впитывали меня без остатка. Музыка кружила нас, и мне было все равно: есть в зале кто-то еще, или нет. В этот момент Гарри был моим и только моим!

Губы Гарри зашевелились. Мне захотелось прильнуть к ним своими губами, прижаться к нему, теряя остатки приличий… Одежда только мешала, и у даже попыталась выдернуть свою руку из ладони Гарри: одной рукой стащить мантию у меня ни за что бы не вышло… Но в этот момент я расслышала, что именно шепчет мне зеленоглазый парень. Это был какой-то стих, правда разобрать я смогла разве что самые последние строки.

— Кегги Клегги не зевайубегай и улетайсразу в тридцать семь сторонКегги Клегги, это — сон!

Золото в зеленых глазах полыхнуло багровым пламенем. Зал, в котором мы танцевали, вывернулся наизнанку, превращаясь в скалу, летящую над бездной. Я испугалась. Страх захлестнул меня. Я вырвалась из рук того, кого только что принимала за своего Мастера, и побежала-полетела. Уж не знаю — действительно «в тридцать семь сторон», или этих самых сторон было несколько меньше… но однозначно больше четырех.

Я бежала через руины городов, через залитые кровью поля сражений. Я летела над огнедышащими провалами в земле, доходящими, казалось, до самого Ада. Плыла по морям, мимо скользящих вокруг меня теней ужасных морских чудовищ. Множество черных нитей наматывались на меня, как на катушку, оберегая от немедленной смерти ради куда более ужасной участи. Страх гнал меня вперед.

В какой-то момент мне удалось собрать себя более-менее в одном месте, и тогда я встряхнула головой, и решила, что раз уж Гарри, или тот, кто успешно притворялся им, сказал мне что это сон, то стоит попробовать проснуться. И я открыла глаза.

Сначала мне показалось, что все в порядке: я действительно проснулась, и я дома. Но потом я зажмурилась и потрясла головой, и даже ущипнула себя за руку. Боль утверждала, что я уже не сплю, но то, что я увидела, открыв глаза, говорило об обратном. Посреди привычной, знакомой до последней мелочи комнаты в Норе, не касаясь ногами пола, висела леди Аметист, адепт коварного Хаоса. Она выглядела так, как будто сидит, развалившись в удобном кресле, но под ней не было никакой опоры. В страхе я представила, что она, как и в прошлый раз, лежит на чудовищном змее, которого я даже не могу увидеть.

— Не-а, — покачала головой леди Аметист. — Хаашес остался дома. Он вообще не любит покидать Тайную комнату.

— Я все еще сплю? — ошарашено спросила я ее. — Или уже нет?

— Не уверена, что «или» тут уместно, — от ее спокойного ответа я запуталась еще больше. Как можно спать и не спать одновременно? Так ведь не бывает! Правда же?

— Бывает и еще как, — снова ответила на незаданный вопрос Аметист. — Особенно, когда влипаешь в Сонную ловушку.

— Сонную… ловушку? — запинаясь повторила я.

— Именно. И еще какую прочную! Сама я сломать ее так и не смогла, пришлось позвать мо… моего сюзерена.

Что-то в этой паузе после «мо…» показалось мне неестественным. Может быть, леди Аметист оборвала себя, когда начала произносить имя?

— Но… — начала я, и осознала, что задавать прямой вопрос будет несколько… бестактно, и небезопасно. Так что лучше спросить что-нибудь еще. — Но если это — «ловушка», то чего хотел добиться расставивший ее?

— А вот это могу объяснить я.

Парень, уже однажды попробовавший моей крови, беззвучно возник прямо в моей комнате. Наверное, это все-таки такое причудливое продолжение сна. Иначе мама бы уже ворвалась сюда: ведь даже тихий разговор почти в любой комнате второго этажа отлично слышен на первом, где сейчас и должны быть родители.

— Кто Вы? — в ошеломлении спросила я.

— Прошу прощения, — улыбнулся крылатый. — Аметист, представь нас, пожалуйста.

— Мой сюзерен, лорд Небытия, Повелитель Хаоса, ксенос Морион! — торжественно произнесла леди Аметист. — И моя подруга, и возможный агент в Хогвартсе, Джиневра Уизли.

Я только и смогла, что скованно кивнуть. Лорд Морион изящно поклонился в ответ, а потом улыбнулся, и выхватил из воздуха висящую безо всякой опоры девушку. После этого он оттолкнулся от пола, и повис между полом и потолком, как будто усевшись в невидимое летающее кресло, и расположил леди Аметист у себя на коленях. Девушка не протестовала. Я же ощутила охватившие их чувства.

То, что испытывал Морион было чем-то похоже на чувства Гарри к Гермионе, только куда глубже, темнее и мощнее. Это были очень… собственнические и во многом эгоистические чувства. Казалось, сама его аура кричала в пространство: «она — моя!!!» Но была в этом чувстве и жестокая, безграничная ярость ко всем, кто только осмелится посягнуть на нее, и теплое, уютное желание обеспечить ей все, чего она пожелает, добыть все сокровища и чудеса вселенной, только бы она улыбнулась…