Научи меня всему (СИ) - "Cold February" Страница 17

Сигюн пробирает до костей от этой меткой догадки.

— Не неси ерунды, — Сиф раздраженно сжимает в руках поводья. — Сигюн еще даже не прошла инициацию, чтобы думать о таких вещах.

— А что ей мешает? — с насмешкой интересуется Брунгильда. — Мне вот не нужна была инициация, чтобы впервые…

— Не желаю слушать!

— Ну ладно… — она бесстрастно пожимает плечами, закатывая глаза, и делает очередной глоток. Дергает поводьями, заставляя своего коня прижаться к кобыле Сигюн, и весело шепчет почти что на ухо: — Твоя мать — ханжа!

Это вызывает сдавленную усмешку.

— Если вдруг захочется поболтать о любовных правонарушениях — можешь обращаться. Ты, кстати, вполне в моем вкусе! — Брунгильда кокетливо подмигивает и пригубляет флягу.

Сигюн озадаченно прикрывает кривую улыбку ладонью. Надо будет пошутить над Локи, что у него появляется соперни… ца.

— О чем вы там шепчетесь?

— Ни о чем! — в один голос рапортуют неудачливые зговорщицы.

— Брунгильда!

— Да что?!

— Мне хватает одного плохого влияния на мою дочь!

— Это ты о Лакее?

Сигюн нервно поджимает губы. Единственный изъян валькирии — это пренебрежительное отношение к Локи.

— Вот как ты его вообще терпишь?! — обращается к ней Брунгильда. — Нет, серьезно! Он же та еще змеюка… — качает она головой. — Пытался убить меня.

— Ну, меня он убить не пытался, — усмехается Сигюн.

— Его бы казнили, если бы он сделал это, — хмыкает Сиф.

— Тебе надо было идти учиться ко мне! Я бы сделала из тебя супер валькирию! Царевна в Валькириоре{?}[Элитная группа воинов-женщин]! Круто же!

— Увы, грубая сила — не мое, — Сигюн расплывается в миротворческой улыбке. — И тебе разве не хватает царицы в Валькириоре?

— Вот именно! — пихает в плечо главу женского ордена Сиф.

— Ну это не одно и то же! — Брунгильда капризно канючит. — Сигюн — новое поколение… Нет, не смотри на меня так, Сиф, я не намекаю, что ты старая! — она надрывно вздыхает. — Чтоб вас! Нужно еще выпить.

— Может, тебе хва…

— Пью! Пила! И буду пить!

========== Часть 9 ==========

После того, как Сигюн «случайно» поджигает стеллаж библиотеки во время занятия, Богиня Знаний свирепо вытуривает двух магов в уютную и привычную атмосферу покоев Бога Коварства. Последнему это, конечно же, вовсе не нравится. Особенно не нравится сам предлог. Локи просто уверен: рыжая бестия сделала это специально!

— Чтобы больше я не видел таких фокусов! — предупреждает он, когда они минуют порог его обители.

— Каких фокусов? — невинно интересуется Сигюн.

Локи возводит глаза к потолку и весело посмеивается.

— Ты знаешь каких!

Она прикусывает губу, рвущуюся растянуться в улыбке. Впрочем, ожидаемо, что он не примет этот фарс за чистую монету. Но у Сигюн есть оправдание: ей ужасно надоедает эта выстроившаяся негласная стена между ними. Они были гораздо ближе в полумраке его кабинета. Это была их личная территория для магических таинств, и Сигюн совершенно не понимает, зачем было менять дислокацию. Невозможно объяснить, но от мрачных апартаментов, как и от Локи, исходит особая, обволакивающая сознание, аура. Сигюн спрашивает у их хозяина, чем они займутся теперь.

— Конкретно я буду обновлять свои запасы ядов, — сбрасывая с себя зеленый камзол, отвечает Локи. — А вот ты будешь читать теорию основ заклинаний огня. Раз она вылетела из твоей памяти!

Он щелкает пальцами, материализуя увесистый фолиант на столике возле софы и, не глядя на племянницу, взгромождается на высокий стул возле стола с травами и мензурками, тут же принимаясь за дело.

Сигюн ничего не остается, кроме как раздраженно выдохнуть. Она оседает на софу, принимаясь читать текст, который и так прекрасно знает. Очередное наказание от Локи за ее проступки. Может, она и «затащила его в роман», но признаки чрезмерной «дядюшкиной заботы» так никуда и не делись.

В конце концов, это занятие ожидаемо надоедает довольно быстро. Сигюн кладет локти на страницы книги и подпирает ладонями голову. Заходится приятным томлением от внезапно нагрянувшего чувства дежавю. С самого детства наблюдать за работающим Локи стало для нее чем-то сокровенно-сакральным. В нем, в каждом его действии, жестах, есть то опасное ядовитое очарование, которое против собственной воли притягивает женское внимание. Даже со спины Локи выглядит предельно сосредоточенным. Его осанка ровная, плечи расправлены. Тонкие аристократичные пальцы умело отсортировывают нужные травы, пробегаются по склянкам, ища нужную среди десятка. Локи всегда знает то, чего именно хочет. Когда он выполняет какую-то особенно кропотливую часть работы, невольно наклоняется, и темные непослушные пряди выскакивают из-за ушей, падая на почти белые в темноте щеки. Он каждый раз раздраженно поправляет их обратно и, тут же о них забывая, возвращается к работе. С того момента, как Сигюн наблюдала за ним маленькой девочкой, почти ничего не меняется. Кроме, пожалуй, злополучных волос. Она украдкой издает смешок, когда Локи в очередной раз отбрасывает прядь назад. Прядь, перевалившую длинной далеко за лопатки.

— Я велел тебе учиться, а не глазеть на меня, — Локи ловит Сигюн с поличным.

Она даже подскакивает на месте от неожиданности. И тут же пытается оправдаться:

— Я уже все прочитала…

— Да ну!.. — все так же, не оборачиваясь, насмехается он.

Сигюн сконфуженно улыбается и несмелой кошачьей походкой подбирается к нему сзади. Нежно проводит пальцами по угольным вьющимся волосам. У Локи проходит холодок по затылку, когда миниатюрные пальчики касаются кожи.

— Давно хотела спросить: тебе они не мешают?

— Немного.

— Хочешь, я заплету тебе косы на висках?

— Ну попробуй, — милостиво разрешает он, к своему сожалению, не видя, сколько радости разом вспыхивает в голубых глазах.

Сигюн наколдовывает резной гребень из своих покоев. Тонкими зубчиками мягко проходится по черной непослушной шевелюре, оттягивая назад. Где-то на середине процесса взбудораженный Локи осознает, что позволить это было ошибкой. Незатейливое занятие превращается в довольно интимный момент. Одно закрытое помещение в полумраке. Быт. И они. Двое богов, связанных первой влюбленностью.

Опасно.

Сигюн ловкими движениями перебрасывает друг на друга мелкие пряди. По какому-то эстетическому наитию добавляет через равные промежутки кос золотые стяжки. Ей нравится возиться с его волосами, но она благоразумно останавливается на двух строгих косах с каждого виска. Говоря начистоту: в его образе мало что меняется. Но Локи становится значительно удобнее. Хотя он оценит старания Сигюн по достоинству явно куда позднее: когда она закроет за собой двери. Сейчас же его мысли ходят на грани. Сигюн нарушает тишину первая:

— Ты так и не научил меня готовить яды, — как бы между прочим упрекает она. Тянется к замысловатому флакону, точно к вожделенной игрушке, и проводит по бордовой этикетке ноготком.

— И чего ты привязалась к этим ядам? — пытливо интересуется Локи, притягивая Сигюн за талию. Коротко целует в висок, оказавшийся из-за маленького роста с ним на одном уровне. Он усмехается: — Кто тебе так сильно насолил, что ты с детства хочешь его прикончить?

— Не хочу я никого прикончить! — она весело фыркает, теснее обхватывая его за шею.

Пристальный изумрудный прищур настораживает.

— Тогда, может, просветишь меня, зачем тебе это надо?

— Хочу уметь в них разбираться. Это под запретом?

— Это опасно для тех, кто не дружит с зельями, — ехидно выбрасывает колкость Локи. — А ты до сих пор иногда путаешь травы, — он шутливо кусает ее за слишком любопытный нос.

— Только две, — наигранно обиженно ворчит Сигюн сквозь проступающую улыбку. — И то, потому что они внешне почти не различаются.

Он закатывает глаза.

— Все женщины как женщины — мечтают о красивых платьях и дорогих украшениях. И только моя, — Локи издевательски скалится, — о ядах!

Сигюн заходится в заливистом смехе. Она старается не думать о том, как он в итоге ее называет. Иначе просто начнет превращаться в глупую инфантильную дурочку от радости. Она говорит: