Наталья Аверкиева - Три лика пламени Страница 19

Еще через месяц в Форменос налегке прискакал Айканаро. Упрямый юноша не захотел бросать ни деда, ни меня. Понятно, что дороги назад для него уже не было. На новом месте племянник радостно включился в работу, попутно совершенствуя навыки под моим руководством — и достиг немалых высот. Надо ли говорить, что среди молодых переселенцев он стал признанным лидером?

За младшим из принцев последовали многие: сначала по одному или семьями, затем — организованными группами, со всем скарбом. Вскоре население Форменоса достигло трех тысяч нолдоров против изначальных трех с лишним сотен. Особенно много было среди них молодых мастеров моего цеха, что приятно удивило меня, скрасив горечь от унижения в Валмаре и последующего изгнания.

А в Валиноре, меж тем, было неспокойно. Размолвка в королевской семье Тириона, исход сторонников Финвэ, строительство нового города — уже не мало. Но нет, айнуры осложняли себе жизнь еще и безрезультатными поисками Алдора, который (ах, злодей!) все никак не спешил попадаться в заботливые ручки Деглина и Араси, с легкостью скрываясь от орлов и майяров. Доведенный до бешенства, Король грозил злокозненному родственнику страшными карами, всё увеличивая дозорные отряды и нещадно гоняя бедных птичек. Отступник, как и следовало ожидать, оставался на свободе, наверняка из какого-нибудь укрытия с ехидцей наблюдая за суматохой.

Я не знала, чего хочу больше — увидеться с ним и высказать наболевшее, или дождаться его поимки и позлорадствовать. Смешно будет, если он давно уже вернулся в Эндорэ, заставляя ретивых борцов с Тьмой напрасно прочесывать Благие Земли! А с него станется — в Среднеземье у него и оставшиеся прихвостни из числа майяров, и полный простор для действий.

…Однако меня не покидало ощущение, что он где-то рядом. Выжидает.

— …Здравствуй… — Не по-валинорски промозглый ветер распахнул тяжелую дверь, прошелестел бумагами на столе, всколыхнул ярко-рыжие волосы остановившегося у полок мужчины.

— Алдор? Откуда…?

— Из лесу, вестимо, — усмехнулся ночной гость. — Не рад?

— Рад. И радовался бы вдвойне, окажись ты подальше от Ильмарина! Решил щегольнуть чарами сокрытия?

— Не угадал. Я пришел отнюдь не как беглый мятежник к старому другу — присесть на дорожку. Я, Алдор Н'лайрэ, принц Дональвайна, владетель Донн-Вилаймэ, обращаюсь к вассалу своего брата: из Валинора я ухожу. Если у Дана опять зачешутся руки начать войну, второй возможности подобраться со спины я ему не предоставлю, пусть лучше побережет свою. Мой любезный родич не сможет при случае возопить, что я не предупреждал.

— Зачем ты дразнишь его? Хочешь отомстить, так без расшаркиваний угостил бы ножом под ребро! Неблагородно? Дан, помнится, не церемонился, «благородно» засунув тебя на двести лет в каменный мешок! После формального вызова, будь уверен, руки у него ой как зачешутся. Не думал, как отразится на Арде очередная Битва Стихий? Мы все — Хранители, не забыл еще?

— Что именно я должен был забыть — подскажи? — Протянул темноволосый. — То, что наш благодетель заманил меня сюда в лучших традициях низкопробной пьесы о схождении демиурга с присными в новосозданный мир? То, что сунул носом в… хранительство? Не спорю, кое-кому роль божка весьма приглянулась. Твори — не хочу. На благо Замысла, разумеется. А, чтобы не заскучали, вот и паства — заботливо подготовленный, дивный и послушный народец. Благодать!

— Алдор…

— Что до мести… Мой братишка давным-давно себе отомстил — ею. — От одного к другому — вспышкой того, что эльфы назвали осанвэ — образ среброволосой женщины. — На встречу с ним я не тороплюсь. Пусть гоняет своих пернатых шпионов и дурней из свиты хоть до умопомрачения. Честно говоря, эта возня меня даже развлекает.

— Ах, развлекает… — Рыжий стиснул край стола. — В чем тогда обвиняешь Дана? Он тоже по-своему развлекается: любимая семейная забава Н'лайрэ — «кто кого?» Прости, Алдор, я устал. Устал, понимаешь? Я не гнался за дармовым бессмертием или властью, я просто хотел жить здесь, растить детей подальше от Империи, не дрожать за свою шкуру, и если б только за свою! Позволь спросить, отчего ты не вернулся в Дональвайн? Даже у Старейшего не хватило б сил задержать тебя надолго.

— Мне некуда было возвращаться. — Невозмутимо… Хоро-ошая личина, добротная. Непроницаемая — для уступающего в Силе.

— Трон занят, да? Твой дядя? Ну, конечно, грех было упускать такой шанс…

— До свидания, Аллан. Надеюсь, не в Залах.

— Погоди! — Рыжий метнулся вдогонку за другом, ухватил за плечо. — Ты не тронешь эльфов? Алдор, мсти брату и Вэридэ, даже Старейшему, — твое право, но их — не трогай!

— Можешь не беспокоиться, «потрясать основы мироздания» я не намерен.

— Ты ведь не сможешь пересечь Завесу! А если и получится, они в два счета отследят точку выхода! — Запоздалый крик вслед хлопнувшей двери.

— … Я знаю. Namarie, Хранитель Арды… — Смех ледяного ветра, шепот скопившейся в углах темноты, с которой не совладать робкому светлячку фиала…

Предчувствие не обмануло — не прошло и полугода моего изгнания, как Алдор дал о себе знать. Вечером, когда мы привычной тройкой — отец, я и Айканаро, покончив с ужином, расселись возле камина, в голове неожиданно прозвучало:

— Фэйниель!

Я вздрогнула, как от укуса пчелы. Менее всего я ожидала его вызова. Нервно скользнула взглядом по мирно беседующим отцу и племяннику, — не заметили… Да и не могли заметить — связь по осанвэ сугубо двусторонняя.

— Мое почтение, Владыка… — Насмешливо откликнулась я. — Что привело первого из Аратаров в скромный приют изгоев?

— Ты сможешь выйти к воротам? Мысленная речь, конечно, удобна, но все же…

— Думаешь, напал на дурочку?

— При желании мне не составит труда проникнуть в вашу горе-крепость, не потревожив бдительно играющих в кости мальчишек-часовых. Не хочу лишний раз беспокоить Финвэ — ему и без того хватает.

— Какая забота… Но чьими усилиями нас изгнали из Тириона? Думаешь, мы здесь наслаждаемся красотами природы?

— Может, тебе напомнить, что и я ежечасно рискую своей шкурой, задерживаясь в Валиноре?

— Сохранность твоей драгоценной оболочки меня не волнует. А, впрочем…

Дождавшись, пока Айканаро увлечет деда свежими набросками украшений, я выскользнула из дома. Плотный, душный сумрак (к ночи — жди грозы) почти ощутимо давил на плечи, заставляя ежеминутно озираться по сторонам, в каждой случайной тени видя нечто угрожающее. В домах теплым светом мерцали окна. Те, что собрались там, в кругу семей, после дневных трудов, и не подозревали, что я в эту минуту, поеживаясь (от страха, конечно, но как же соблазнительно было бы списать все на случайный ветерок!) торопливо шагаю к воротам. Ни меча, ни самого завалящего кинжала — сталь против Силы? Даже не смешно. Утешало одно: раз вызвал на «переговоры», значит, есть, что сказать. А я постараюсь его выслушать…

Часовые, как и намекал Алдор, беззаботно резались в кости, засев под навесом и не замечая ничего вокруг, — бестолковые мальчишки, первый раз несущие почетную службу у городских стен. Прокравшись мимо «стражи», я через небольшую калитку в воротах ступила за пределы Форменоса, дававшие хотя бы иллюзию безопасности. Что, струсила? Ножки трясутся? Глазки шарят по сторонам в поисках «дорогого гостя»?

А вот и сам гость. Алдор отлепился от стены в нескольких шагах от меня — смазанная тень среди теней. Даже лица не разглядеть — высокая фигура в плаще, не то черном, не то темно-красном.

— Счастлив снова видеть вас, aranel… собственными глазами. — Айнур изысканно поклонился. Своими глазами? Значит, подаренный мною палантир у него, и все это время он преспокойно следил за изгнанниками и незадачливыми «ловцами»? Чудес-сно…

— Не буду утверждать, что взаимно… Владыка. — Я старалась говорить сухо и по-деловому, но голос срывался на язвительное шипение.

— Вот теперь я вижу, что испытания в Валмаре ничуть тебя не изменили. — Одобрительно хмыкнул он.

— Не трать запас любезностей, Алдор. — Доброжелательный тон раздражал, мешая воспринимать стоящего передо мной мужчину как предателя и вообще врага народа. — Лучше прямо скажи — зачем пожаловал? Уж явно не ради моих прекрасных глаз. И, не сочти за дерзость, сними теневую завесу, — не люблю говорить, с трудом различая собеседника. Глазастых птичек с Ильмарина пока не видно.

— Раз дама просит… — Дымка, скрадывавшая черты Отступника, растаяла, и я наконец-то смогла заглянуть ему в бесстыжие глаза. Пол года спустя, ну и что? Он мало изменился: тот же резкий профиль, обаятельная усмешка, пронзительный взгляд… проклятье! Я невольно отступила на шаг, словно это могло избавить от навязчивых и неуместных воспоминаний — да, вот так же он смотрел на меня тогда!