Фанфикс.ру rain_dog - Летучий корабль Страница 2

«Ты, правда, сидел в тюрьме? Нет, серьезно? И был копом? Обалдеть!» — глаза его к тому моменту тоже уже не говорят о трезвом отношении к жизни. «Сколько тебе лет, Юэн? Когда ты только успел?» Тогда мне было двадцать три. «Как в кино», — не унимается Драган, — «когда злые копы подставляют хороших?» Да, когда злые копы подставляют хороших, те садятся в тюрьму. И сидят там, пока плохие парни не помогут им бежать. А потом за это приходится расплачиваться. И когда все это позади, ты больше не желаешь знать ничего ни о хороших, ни о плохих. И Англия тебе не просто осточертела, а… И едешь на край света изучать экономику, о которой не имеешь ни малейшего понятия.

Я, конечно, очень пьян, но не так, чтобы объяснять ему, что и документы у меня поддельные. У меня же не могло быть ни маггловских документов, ни маггловского диплома. Но мне очень было нужно, чтоб они у меня появились. Потому что Юэн Эванс рос во мне постепенно, он впервые взглянул на меня из зеркала в огромном, сверкающем огнями рождественских распродаж, универмаге, покрутился так и сяк, разглядывая себя в строгом коричневом пальто, взял под мышку кожаный портфель, а девушка из прошлого, придирчиво оглядев его с ног до головы, обмотала вокруг его шеи шарф с тонкими рыжими и зелеными полосками, откинула ему на бок челку и сказала, называя его почему-то совсем другим именем: «Гарри, тебе так идет! Я бы на твоем месте купила все это немедленно!»

И тогда Юэн Эванс впервые захотел стать реальностью. Он все больше просился на свет божий, так что вскоре ему понадобилось даже удостоверение личности. И такой, как он, просто не мог не закончить маггловской школы, так что мне пришлось купить ему и это. Хотя вначале он был скромен и попросил себе только пальто. А тот, кого девушка называла Гарри, повязывая шарф, вскоре стал уже так не нужен, что ему не оставалось ничего другого, кроме как умереть. Что он и сделал. Он вообще всегда охотно отходил в сторону, когда его об этом просили.

Вот черт, оступаюсь на камнях, но Драган успевает поймать меня за локоть.

- Ты бы под ноги смотрел, Юэн!

Драган любит изображать из себя старшего товарища, хотя мы и ровесники, но так как я иностранец, не имеющий ни малейшего понятия о жизни, то, безусловно, нуждаюсь в опеке.

— Послушай, у Хелены есть подружка! Давай я тебя познакомлю! Хоть в клуб вместе сходите. Ты же не обязан на ней жениться!

- Слушай, я не хочу! — мне уже становится смешно. — Зачем мне клуб? Мне и ресторана хватает по самое не хочу. Я еле до дома доплетаюсь. И вообще, — смотрю на него нагло, сияя зелеными глазами, которые уже давно забыли о существовании нелепых очков-велосипедов, которые не шли Юэну Эвансу, — может быть, я вообще гей?

- Тогда найди себе симпатичного парня! Хочешь, познакомлю?

О Боже! У Драгана есть варианты на все случаи жизни! Страшно подумать, что было бы, если бы я предпочитал старушек!

Тем временем наш спуск благополучно заканчивается, и мы оказываемся на большом плоском камне, с которого так удобно прыгать в воду. Пока я избавляюсь от майки и шорт, Драган уже уходит глубоко под воду с негромким всплеском. Он, как и все здесь, отменный ныряльщик, чего я о себе сказать не могу. Поэтому мой спуск в воду напоминает сползание тюленя с насиженной льдины. Несмотря на жару, которая, кажется, сейчас, в самый разгар дня, способна расплавить камни, вода в море всегда прохладная. И такая прозрачная, что видно на много метров вниз, и я ясно различаю каждый волосок на моих руках, совершающих первые гребки, чтобы уйти глубже.

- Слушай, — говорит мне Драган, когда мы вновь стоим на камне, пытаясь вытряхнуть их ушей залившуюся в них воду, — надо будет завтра принести с собой какую-нибудь лопатку и отковырять, наконец, этих чертовых ежей.

Да, действительно, облюбованный нами камень сбоку сплошь усеян колючими морскими ежами, так что мы уже не раз, забыв о них, накалывали ладони, что при нашей работе доставляло немало хлопот в последующие дни. Но мы каждый раз собираемся уничтожить ежовую колонию, и всякий раз благополучно забываем об этом.

Когда мы поднимаемся наверх, у парапета обнаруживается многоголосая стайка туристов, фотографирующих бухту. Так как на Драгане по-прежнему нет ничего, кроме плавок, отдельные туристки, думаю, с удовольствием бросили бы фотографировать бухту, предпочтя ей более интересный, а главное, живой объект, но они стесняются. Объект делает вид, что ничего не замечает, но я знаю, что он доволен. Это один из его дневных аттракционов — выход морского бога из вод после купания. И мы, делая вид, что заинтересованные взгляды нас просто не касаются, отходим шагов в сторону, где на скамеечке в тени раскидистой сосны разложила свой товар тетушка Доротея — чудесные салфетки ручной вышивки, которые она предлагает за такую цену, что туристы, едва услышав ее, шустро отходят от старушки на безопасное расстояние.

Когда мы приближаемся к тетушке Доротее, Драган прекрасно знает, сколько глаз сейчас провожают его ладную спортивную фигуру полубога, и как мало сейчас шансов у гида вновь привлечь внимание дам, да, боюсь, и не только дам, к особенностям бухты Дубровника, делавшим ее практически неуязвимой для венецианского флота.

- Как дела, тетушка Доротея? — громко спрашивает Драган, наглядно демонстрируя пестрой туристической толпе в майках и кепках, кто хозяин этих мест. И что таким орлам, как он, вряд ли есть дело до залетных немок, англичанок, русских или итальянок.

- Ох, плохо сегодня, мальчики, — вполне искренне сокрушается тетушка Доротея. — Никто ничего не покупает, все только смотрят.

- Им кажется, что дорого, — дипломатично предполагаю я.

- Где ж дорого, сынок? — она протягивает ко мне свои морщинистые пальцы, пытаясь объяснить, как трудно дается ей каждый стежок этой вышивки. — Вот ты купи у меня салфеточку, Юэн, подаришь своей девушке. Или родителям пошлешь.

- В другой раз, тетушка Доротея, — смеюсь я. — Не при моих доходах!

Она не обижается, мы так каждый день разговариваем, так что она знает, что я не куплю. Но мы каким-то непостижимым образом всегда привлекаем покупателей. Лично я отношу это на счет обаяния Драгана. Ну и нашей продуманной маркетинговой стратегии.

- Да, это вещи для истинных ценителей, — говорит Драган на своем ужасающем английском.

Те из туристов, что до сих пор еще не смотрели в нашу сторону, почти одновременно поворачивают головы, наконец, полностью подтверждая правило о направлении взгляда стада коров — и мы начинаем наше ежедневное мини-шоу. Одна из туристок — полная дама в широкополой соломенной шляпе — уже пошла на опасное сближение с нами и тетушкой Доротеей.

- Что, действительно, стоящая вещь?

- О, да, миссис, — радостно подхватываю я, опознавая в ней немку, сносно говорящую по-английски. — Все туристы обязательно привозят домой такие салфетки как сувенир из Далмации. Да ни одна местная девушка не выйдет замуж, не имея в своем приданном хоть одной вышитой салфетки от тети Доротеи. Вы только взгляните, какая работа! Стежок к стежку! Посмотрите на руки этой женщины!

Тетя Доротея ни слова не понимает по-английски, но знает, что на этом месте моей речи, то есть при слове «hands», ей стоит предъявить почтенной публике непосредственное орудие своего труда. И да, ожидаемое чудо происходит — сзади сразу же оказываются несколько дам, бойко осведомляющихся о цене по-английски, я помогаю вести переговоры, так как тетушка Доротея только бодро тарахтит по-хорватски и показывает пальцем на цену, наклеенную на каждой салфетке.

- Спасибо вам, мальчики, — говорит растроганная тетушка Доротея. — Вот женись на моей внучке, Юэн! Подарю вам на свадьбу большую скатерть. Хочешь?

- Конечно, хочу, тетя Доротея! — смеюсь я.

А из всего ее предназначенного сегодня на продажу богатства сейчас остаются только две небольшие скатерки, цена в 300 кун — не самое лучшее предложение даже в разгар сезона. Одна из них мне очень нравится — по белому фону вышиты крупные пионы, тоже белые, но несколько другого оттенка. Белое на белом. Я аккуратно разглаживаю ее в руках.

- Рекомендуете, молодые люди?

Мужской голос, раздающийся сзади нас, застает нас врасплох. Как ни странно, это тот самый англичанин, который читал Таймс в нашем ресторане, когда мы уходили купаться.

— Разумеется, Вы больше нигде такого не найдете, ручная работа, — я немедленно приступаю к новому раунду рекламной кампании. — Привезете домой, подарите кому-нибудь. Просто очень красивая вещь! Не пожалеете.

И он покупает «мою» скатерть, а я, пользуясь случаем, разглядываю его поближе. Он довольно пожилой, с седой шкиперской бородкой, начинающейся от самых ушей, усы, лысина, обрамленная остатками некогда густых непослушных светлых волос. Светлоглазый, но цвета глаз мне почему-то не разобрать — то ли голубые, то ли очень водянистые зеленые. Благообразный, в общем. В аккуратных серых шортах и рубашке в красную клетку с коротким рукавом. Только вот небольшая серьга в ухе несколько подрывает его имидж. И матерчатый голубой рюкзак с надписью Universidad de Madrid.