Стальная маска (СИ) - Борик Пан Страница 20

— Ну так что? — спросил наставник, откровенно пьяный. — Когда едем?

— Не знаю, Патриций, не думаю, что это так просто.

— А что сложного? В моё время так всё просто было!

— Мой отец…

— Забудь этого старого хрыча, твоё будущее не должно зависеть от его прихотей.

Несмотря на ударивший в голову хмель, мужчина был более чем прав, и Витус понимал это всеми фибрами души. У него есть шанс отправиться в путешествия, где его навыки будут востребованы. Возможно, даже он станет как Юноний Длинноногий и прославится своим даром лекаря или же изберёт путь Симбея Курносого и сколотит ганзу, нападая на караваны. Подумать только, сколько дорог открыто, сколько возможностей! И он оставит все надежды, только из-за старого барона, требующего не пойми чего? Ну уж нет!

От мыслей Витуса отвлёк наставник, стыдливо пряча слёзы. Через несколько минут он признается в искренней любви к ученику и о том, как сильно скучал по нему во время поездки, сколько раз размышлял, не бросит ли Гальего-младший обучение только из-за того, что теперь не стало надзирателя, ежедневно заставляющего совершенствовать свои навыки. Становилось понятно: Витус был единственным близким существом для Патриция, и это трогало до глубины души.

— И топи…ступку…

— Прости?

— Попофи… фтупку…

Патриций склонил голову на стол, прямо в пустующую миску, где пару минут назад лежали ноксианские колбаски. Учитель явно перебрал с выпивкой, и ученику предстоит подставлять своё плечо, чтобы не запятнать честь наставника. Из таверны вышли поздним вечером, Витусу пришлось на своих плечах нести мужчину, который решил, что обладает хорошим голосом, и принялся горланить песни. Пожалуй, столько внимания к своей персоне юноша ещё не знавал, поэтому избирал самые короткие пути к родовой усадьбе.

Когда дверь родного дома наконец-то захлопнулась, на лестнице гостей встретил Гэвиус и его жена, ставшая таковой неполные три месяца назад.

— Это же мастер Патриций! — воскликнул брат. — Во имя Кейл, ты что, избил его?

— Нет, он перебрал с пивом. Не против, если он останется у нас?

— Нет, конечно, нет! Давай я помогу его уложить.

Сегодня Патриций будет ночевать на софе в гостиной. Не самое плохое место для человека, чьи портки намокли за ночь. Утром он очнётся с больной головой и приложится к винным запасам хозяина усадьба — барона. А тот в свою очередь объявит Витусу, что запрещает ему покидать Болхейм, тем самым породив ураган ненависти в сердце своего сына.

Это ведь неслыханно! Отец запрещает своему отпрыску развиваться, исследовать, изучать! Он желает сделать из Витуса зверька, посадив на цепь подле себя, и держать лишь для того, чтобы хвастаться перед друзьями. Негодованию лесного мальчика не было предела. Пожалуй, именно в тот момент он решил во что бы то ни стало избавиться от гнёта старого барона…

Перевоплощение

Утро Витуса не задалось. Сначала его разбудила прислуга, слишком громко топающая мимо его комнаты. Далее он разминулся с Гэвиусом, чья улыбка была ярче солнца; видимо, брат провёл хорошую ночь. Только юноша добрался до ванной комнаты, он обнаружил, что вода в бадье, оставленная работниками усадьбы, успела нагреться и была отнюдь не холодной. Ворча, как старый дед, лесной мальчик бегло умылся и направился в место, где ему всегда рады — на кухню.

Но до назначенной цели Витус не дошёл, хотя специально выбрал маршрут подлиннее, используя старую скрипучую лестницу. Его встретил отец. Судя по пылающим щекам, уже на порядок выпивший. Барон нетрезвой походкой доковылял до лестницы и, представ во всей красе, натянуто улыбнулся, обнажая почерневшие зубы.

— А-а-а, Витус, мой малыш. Доброго утра тебе! Право, уже полдень, но сын барона может спать, сколько его душе угодно!

Юноша кинул беглый взгляд за спину отцу, наблюдая, как прислуга собирает вещи в тяжёлые ящики. Руководил сборами Фельги по прозвищу Быстроучка, личный ловчий Олуса Гальего, сопровождающий его на охоте. Не нужно быть гением, чтобы сложить дважды два, а потому Витус быстро раскусил намерения отца. Впрочем, ему до этого дела нету.

— Вот значить, как отец и сын, на охоту!

— Что? — недоумённо спросил юноша, поймав себя на мысли, что витает в облаках с начала разговора.

— Говорю: мы с тобой на охоту отправимся! Тебе ведь вроде нравится, чтобы там дичь бегала, стрелы пускать… А погода сегодня ого-го какая! Хе-хе.

Натужной улыбкой барон походил на довольного мопса, которому наконец-то дали косточку. Он, причмокивая губами, потянулся за фляжкой на поясе, но, уловив гневный взгляд сына, передумал, продолжая говорить о хорошей погоде и добротной дичи. Упомянул кабанчика, якобы терроризирующего местных прядильщиц, а после и волков, стаей нападающих на путников. Говорил ли Олус правду или же бессовестно манипулировал чувствами сына — неясно, однако в его желании провести время с отпрыском ощущалась нотка корысти.

— Да, господин, нынче волки позарились на караваны. За жопу как ухватят… — внезапно для всех послышался голос Патриция, покидающего гостиную с видом крайнего негодования; судя по недовольному взгляду, прислуга разбудила его.

Барон встретил гостя с брезгливостью на лице, будто тот был мокрой водорослью, что прилипла к его подошве. Он смерил того взглядом, пока учитель Витуса не прошёл на кухню, где собирался присосаться к бочонку с вином. Во дурень, бочонок-то уже давно пустой! По этой же причине Олус был доволен, и Гэвиус радовался жизни. Как же сложно жить с пьянчугами!

— Дело говорит мастер Патриций, хо-хо, волки, зараза, на караваны нападают, людям жить мешают, — барон не отступал, и Витусу пришлось принять его правоту, ведь его нетрезвому голосу вторил наставник.

— А лицензию на их истребления, знаешь, как трудно получить?! Складывается ощущение, что в министерстве у живностей есть родственники.

Вдвоём они убедили юношу, отправиться на охоту, хотя он до сих пор думал, что это не самая лучшая идея. Впрочем, сейчас перед ним открылась уникальная возможность всадить нож в спину барона, да по самую рукоять за всё хорошее, что он для него сделал! Кровь забурлила в венах Витуса, тело вспотело от предстоящего убийства. Нет, — поправлял себя юноша. — Я сделаю это, потому что должен, никакой радости!

— Ну, Витус, ждём тебя возле…

— Мы отправимся вдвоём, — заявил лесной мальчик, наблюдая за спектром эмоций на лице отца.

Сначала на физиономии барона заиграл ужас, следом удивление, а после принятие. Трудно сказать, о чём подумал хозяин усадьбы, но точно можно заметить, что мысли его знавали дурной характер. Возможно, он почувствовал жажду крови сына, а возможно, обед, подступающий к горлу, по той же причине. Протерев вспотевший лоб, Олус приложился к фляге и одним глотком решил не ограничиваться…

***

До нужного места отец и сын добрались без происшествий. Кучер остановил телегу близ небольшого домика в лесном царстве, а после кряхтя помог выгружать ящики с припасами и иное снаряжение. Витус думал, что его времяпрепровождение с отцом ограничится парой тройкой часов, однако теперь понимал: они здесь застряли на несколько суток. Пожилой работник пожелал счастливой охоты хозяину, а после, улыбаясь тем, что осталось от зубов, благополучно покинул семью Гальего.

Для юноши это был прекрасный шанс оборвать жизнь своего отца, но при каждой мысли об этом его сердце невольно сжималось, будто бы готовясь взорваться. Это был не просто страх пролить кровь, нечто большее, не свойственное хищникам; Витус чувствовал сожаление.

Дом в лесу, которым владел барон, представлял собой небольшое сооружение, не больше четырёх локтей в высоту и семь в ширину; внутри было всё необходимое для хозяйства: котелок, скрипучая кровать, пустой шкаф и небольшое окно, откуда открывался вид на лужайку семицветиков; в свете высоко палящего солнца они были особенно красивы.

Большую часть времени стар и млад проводили в молчании, будто бы были чужими друг для друга. И если Витуса это устраивало, то вот барон не находил себе места, всячески стараясь сблизиться с отпрыском. Да, пускай он хотел продать его Мордекайзеру; пусть воспринимал юношу как разменную монету в торгах, однако сейчас настало время задуматься о тех, кто подаст стакан воды старику на одре. Олус впервые в жизни почувствовал у себя внутри некую сентиментальность и даже раскаялся в своих злодеяниях, правда этого никто не слышал и слышать не мог, потому как случилось это в винном погребе сегодня на рассвете.