Павел Буркин - Обречённые. Том 1 Страница 21

«А.С. Барсенков, А.И. Вдовин, — едва различимые буквы на разбухшей от влаги обложке. Её пятнали царапины, местами чем-то неряшливо продырявило. Потом обложка так и высохла, виднелись разводы подсохшей вездесущей слизи. — История России. 1917–2009. Учебное пособие».

На обложке изображены зубцы крепостной стены, нарядное здание в стиле барокко, непривычной формы церковная колокольня и сияющие золотом купола. На обратной стороне какие-то портреты… Нет, букв уже не различить. Время оказалось безжалостно к изображению, затёрло краски и очертания, в душном полумраке подробностей было не различить. Вдобавок, пока они шатались по болотам и осматривали развалины, стало темнеть. Или просто натянуло смога? Нет, неудержимо наползают мутные, трупно-синие сумерки. Ещё немного, и нельзя будет различить собственную руку, не то что вернуться к Эири… А она наверняка уже начала беспокоиться, ещё отправится на поиски и заблудится сама. Мэтхен решительно положил книгу за пазуху… Нет, так не пойдёт, одно падение в болото, и читать станет нечего… Но ничего непромокаемого у него не было, придётся идти осторожнее, только и всего.

И всё-таки просто так уйти он не мог. В конце концов, девочка оказалась первым грамотным существом, встреченным в Зоне. Возможно, где-то были и ещё книги: вряд ли девчонка сразу взялась за научный текст, училась наверняка на чём-то попроще. Книга, конечно, не инфоцентр: не так-то просто человеку двадцать второго века разобраться, как её держать, как открывать, как перелистывать страницы. Да и в здешнем вечном сумраке лучше светящийся экран монитора, чем мелкие, выцветшие буквы на пожелтевшей от времени странице. Но каков выбор? И за эту книгу спасибо безвестной мутантке, а заодно и «туристам», не забравшим книгу в качестве трофея, не шандарахнувшим из огнемёта.

Заткнув книгу за пояс, Мэтхен осторожно поднял убитую. Кровь уже засохла и совсем не пачкалась. Голова с неокрепшим рогом бессильно мотнулась, но на землю из неё не выпало ни капли: всё, что могло, из расколотого черепа уже вытекло. Мэтхен подошёл к выгоревшей изнутри коробке кирпичного дома, потрескавшиеся стены держались на честном слове. Что ж, этот подойдёт. Осторожно, чтобы не обвалить будущее надгробие, Мэтхен зашёл внутрь, положил девчонку на сажу, вышел. Подойдя к стене снаружи, он изо всех сил навалился на неё плечом. Стена недовольно качнулась, будто пытаясь противостоять усилиям человека. Потом растрескавшиеся от напалмового жара кирпичи не выдержали, надрывно заскрипели, будто пыль на зубах исполина — и сооружение с грохотом рухнуло, погребая маленькую грамотейку. Мэтхен вздохнул, снимая напряжение, и в густеющем мраке отправился назад.

Если днём идти по болотам было смертельно опасно, то ночью…

В посёлке решили и заночевать. С третьей попытки Мэтхену повезло: крупным куском кирпича он попал по хребтине необычно крупной, с большую кошку величиной, крысы, глодавшей оторванную руку. На этот раз Эрхард не дал волю брезгливости: покопавшись в развалинах, нашёл относительно чистый прут из нержавейки — теперь уже и не понять, для чего он был нужен. Там же обнаружились подходящие подпорки — а они были какими-то подставками, по крайней мере, зачем ещё нужны Т-образные перекладины из прочного, негорючего металлопластика? Понять, как жили подкупольцы, не легче, чем узнать что-то о жизни древних шумеров: напалм, пули и взрывы превратили посёлок в мешанину камня, углей и костей.

Огонь развести было нечем — но и тут подфартило: оказывается, в одной из развалин до сих пор курились едким дымом последние угли пожарища. Чувствуя себя древним жрецом, исполняющим какой-то ритуал, Мэтхен соорудил из расколотой пулей доски и каких-то тряпок чадный факел. С ним огонь перекочевал на место привала.

Запалить сухую ветошь, да раздуть пламя, да натащить побольше горючего мусора — и вскоре крыса уже жарилась, капая в огонь жиром, на небольшом коптящем пламени. Увы, тут требовалось не везение, а кулинарный навык. Мэтхен старался, но всё равно половина твари оказалась почти сырой, чуть ли не кровящей, а вторая просто обуглилась. Но выбирать особо не приходилось. Вскоре, разрывая руками полупрожаренную крысу, путешественники отправляли в рот кусок за куском напоминающее крольчатину мясо. Удивительно, но Эири оказалась не против: в глубине души Мэтхен подозревал, что железная девочка заинтересуется ржавыми железяками, но, оказывается, питалась она как и остальные люди… и, соответственно, мутанты.

Они расположились в каком-то ангаре на окраине. Всё-таки не дело ужинать среди трупов и пепелищ. Рядом с низким, почти по крышу вросшим в землю, ангаром не чувствовалось чьего-либо присутствия, похоже, тут не шныряли даже крысы. Что там было? Склад вторсырья, запчастей, какое-нибудь подземное хранилище горючего, или даже боеприпасов? Плевать. Важно, что тут давным-давно нет никого живого, не считая, конечно, микробов.

Дверь ещё держалась, более того, и замок ещё не проржавел в труху.

— Дай я, — предложила Эири. Удар, железный лязг — на миг девчонка исчезла в буром облаке пыли. Следом за первым ударом раздался железный скрежет, будто медленно и натужно рвали железный лист, или открывали консервную банку — но банку величиной с этот ангар. Скрежет оборвался глухим звяканьем, и дверь приоткрылась, со взвизгом провернулись ржавые петли. Эири удовлетворённо отряхнула пальцы от ржавчины. Когда-то, видимо, вход был не у самой земли: из грунта ещё поднимались проржавевшие остовы перил. Но лестница ушла в землю почти целиком, и дверь оказалась практически вровень с землёй. Её край с хлюпаньем прочертил в слизи дугу. Вслед за Эири Мэтхен зашёл. Внутри был мрак — и, в общем, было бы странно увидеть свет там, где полтора века не было ничего живого.

Далеко внутрь они не пошли — костерок развели в углу, прямо у железной стены с облупившейся краской. Скоро, выкинув вглубь ангара кости и голову, можно было сыто расслабиться, уставиться в чёрный потолок, почитать книжку… О, точно! Благо, Эири много и не нужно: съела свою половинку крысы — и задремала, прислонившись к ржавой стене. Благо, от костра шло живительное тепло, а тут было ещё и сухо, вместо вездесущей слизи цементный пол укрывала многолетняя пыль.

Подобранным на пепелище оплавленным гвоздём Мэтхен отколол от полена длинную, тонкую щепку. Конец сунул в огонь и, дождавшись, когда на ней тоже запляшет язычок пламени, воткнул лучину в щель. Вместе огонь костра и огонь лучины давали достаточно света, чтобы книгу стало можно читать.

В слабом свете буквы едва виднелись, мелькнула мысль бросить бессмысленную затею. Но интерес победил. Русский он худо-бедно знал и там, а здесь изрядно расширил познания. Историк листал древний учебник — и злорадная усмешка скользнула по губам. Прав был он, а не маститые учёные, объявившие его шулером от науки!

В шоке Мэтхен отложил толстый том. Официальная история Восточной Европы не стоит выеденного яйца! За Барьером считается, что после 1917 года ничего здесь не было, сразу возникла Зона. Некоторые шли и дальше, упирая на то, что источников, упоминавших эту самую Россию, сохранилось мало, и все какие-то двусмысленные. То ли она распалась, то ли сменила название, то ли была разделена на подмандатные истории, то ли и вовсе не было ничего никогда. Непонятно даже, была ли эта самая Russia до First World War. А уж после… Знаете, мистер доцент, учёный не имеет права спекулировать непроверенными фактами и строить теории на явных домыслах. Вы ещё скажите, что Земля квадратная, а холокоста — не было!

Внушала уважение и древность издания. Шутка ли: 2010 год! Начало прошлого века, самая заря нанотехнологий и генной инженерии, когда ещё слыхом не слыхивали о возможностях инфоцентров, довольствуясь примитивными компьютерами. С точки зрения историка — далёкая эпоха, когда Третий Мир хоть уже и начали давить, но ещё не перешли в тотальное наступление. Громили всякую мелочь — Сербию, Ирак, Афганистан, Ливию… Теперь почти никто и не помнит о тех войнах, даже из историков. А ведь они были первыми порывами ветра перед великой бурей. Того, что, боязливо оглянувшись и понизив голос до шёпота, если уж невтерпёж, называют Великой Чисткой, или официально — Глобальным Потеплением. Как история России и Резервации, она стала табу в Свободном Мире.

Ничего этого в 2010 году ещё не было. И нынешнее настоящее было лишь одной, хоть и самой вероятной альтернативой будущего. Но, возможно, поезд истории ещё мог свернуть. Соответственно, и упоминалась в книге страна, которой — если верить официозу — просто никогда не существовало. Союз Советских Социалистических Республик. Коротко — СССР.

Мэтхен отщепил от доски новую лучину, водрузил её на место прогоревшей. Надо сообразить какой-нибудь светильник, когда у него будет дом. Интересно, а та дрянь в лужах, которую употребляют подкупольные наркоманы и мучимые вшами, — она горит? Если да, можно смастерить из какого-нибудь шнурка и пары консервных банок нечто вроде керосинки.