Научи меня всему (СИ) - "Cold February" Страница 22

— Я могу уйти с рассветом, — предлагает вариант Сигюн.

Ей отвечает хитрый прищур и вопрос:

— Что за бунтарские мысли?

Сигюн с натянутой улыбкой пожимает плечами. Уйти восвояси и попасться в руки наверняка взбешенного ее игнорированием Локи — не то, что сейчас хочется. Она слишком эмоционально выматывает сама себя терзаниями, чтобы участвовать в бессмысленных разборках. Ничего нового, кроме «это все было в прошлом», от него все равно не услышать. Солжет он или скажет правду — она не узнает. Не сможет.

Сигюн больше всего не хочет вести себя с ним как инфантильная дурочка: устраивать истерики на ровном месте. А потому просто сбегает из залы под выдуманным нелепым предлогом, даже не дождавшись окончания ужина. В итоге только действуя Локи на нервы своим очередным внезапным исчезновением. А в том, что он хотел бы сыскать с ней встречи, дабы объясниться, — она просто уверена. Он красноречиво дает ей это понять одним лишь косо брошенным взглядом. Которым Сигюн нагло пренебрегает. Она делает это, прекрасно осознавая, как Локи терпеть не может непослушание.

Пытливый взгляд Брунгильды внезапно спадает.

— Не знаю, что у тебя стряслось, красотка… но отсидки со мной тебе не помогут, — она демонстративно тычет в бледный лоб прямо над округленными голубыми глазами. — Решай свои проблемы, а не убегай от них! — она весело поднимает чарку в тосте. — Будь, в конце концов, мужиком!

***

Сигюн натягивает капюшон плаща как можно ниже. Она фыркает себе под нос. Довести себя до того, чтобы шарахаться от каждой брошенной тени и шороха!.. Ее отчаянно добивает осознание, насколько глупо она сейчас выглядит: кутающаяся в ниспадающую до земли черную мантию посреди дворцового сада с напущенным заклинанием сокрытия; ступающая медленной крадущейся поступью по вымощенным камнем дорожкам. А все из-за одного слишком пронырливого бога. От которого ей, в общем-то, ни под какими заклинаниями не скрыться. Просто сейчас — ей отчаянно не хочется с ним встречаться. И в то же время парадоксально хочется оказаться к нему как можно ближе… Вырвать из жизненной книги омрачившую так отлично начинавшийся день страницу с заголовком «Богиня Любви».

Сигюн страдальчески прикрывает глаза, силой удерживая подступающие слезы. Дурные эмоции, берущие верх! Кажется, она слишком расслабляется, погружаясь в темно-зеленое счастье. Так она думает, огибая череду высоких кустов аллеи. И неожиданно отчаянно взвизгивает. Ее, заставая врасплох, хватают под локоть и молниеносно прижимают к ближайшей колонне. Лопатки ударяются о леденящий камень. Давящая ладонь стремительно зажимает рот.

— Ну и чего ты разоралась?! — змеиное шипение — полунасмешка, полуупрек — врывается в тишину знакомыми бархатистыми очертаниями.

Сигюн звучно выдыхает нервное напряжение, оседая всем телом. Она осторожно убирает его руку. В голосе детский укор:

— Ты напугал меня!

— Элемент неожиданности! — Локи внезапно подается вперед, ловя в тиски вертлявую голову за подбородок. Заставляет смотреть прямо в глаза. — Ты же бегаешь от меня!

— Я не бегаю от тебя!

— Не смей мне лгать! — злостное шелестение приходится прямо в подрагивающие губы.

— Но я не лгу тебе…

Сигюн невольно хватается за его слишком больно сжимающие пальцы. От этой неприкрытой враждебности нервы дают сбой. Слезы начинают наворачиваться на глаза, грозя перерасти в скорую истерику. Она этого не заслуживает. Если подумать, Сигюн не делает ничего такого… Она сипло вздыхает.

— Что ты вообще хочешь от меня?.. Я расстроилась. И я ушла. Пойти к Брунгильде было первой моей мыслью.

— Конечно! Лучше идти к Брунгильде, чем разъяснить все со мной!

— Локи…

Он стискивает челюсти, позволяя глупой девчонке спрятать свое лицо с рвущимся цыплячим писком в его ладони. Страдальчески высвистывает сквозь плотно сжатые зубы воздух, запрокинув голову. Все эти тошнотворные разборки и препирания… Вот почему он не желал заводить хоть какие-то длительные отношения ранее! Возможно, все эти игры «в любовь» с дочкой сводного брата — просто ошибка. Наитие. Спонтанное необдуманное решение. Может, он просто хочет девчонку и не более? Зациклился на одной труднодостижимой цели и пытается лишь выиграть сладкий заманчивый приз? Как давно у него не было женщины?!

— Я просто и так догадывалась, что ты мне скажешь.

Сигюн привлекает его внимание своей фразой и отнимает мужскую кисть от лица. Прижимается к грубой коже воина щекой. Локи сухо смазывает большим пальцем слезинку. Как же он ненавидит женские слезы. Он говорит:

— Ну и что я, по-твоему, тебе скажу?

— А что в таких случаях говорят о своих бывших? Что ничего не было? Или что все в прошлом?

Это все ему надоедает. Но он считает должным расставить все точки над «i».

— Ни то, ни другое в моем случае.

Сигюн горестно поджимает губы.

— Как я уже сказал ранее: у меня была с ней интрижка. Но интрижка не равно чувства, ясно? — Локи приподнимает мизинцем ее голову и вопросительно изгибает бровь.

— Будешь говорить мне, что ничего не чувствовал к Богине Любви? — она устало усмехается. — Она самая красивая женщина из ныне и ранее живущих. Даже дедушка был влюблен в нее… Ты сам говорил…

— А тебя не смущает, милая, что я также говорил, что Один выбрал в итоге Фриггу, а не ее? Или вы женщины только на начало обращаете внимание, а конец вовсе не важен?

— Не заводись…

Сигюн нежно трет его запястье. Она хочет успокоить его необоснованную вспыльчивость, но результат получается прямо обратный.

Локи фыркает. Он говорит — диктует бесстрастный материал жизненной лекции:

— Фрейя — Богиня Плотской Любви. Любви в том понимании, в каком ты себе представляешь, с ней не построишь. И это осознает любой мужчина, у которого есть мозги. Я осознавал с самого начала.

— Хвастаешься?

— Не переводи тему, маленькая негодяйка. Ты и так заставила меня распинаться перед тобой, как какого-то идиота. Будь на твоем месте кто-то другой, я бы не был таким ласковым.

— Ласковым? — иронизирует Сигюн.

Его странный отстраненный тон напрягает. Пугает своей перспективой.

— Я мог просто отчитать тебя. Но решил пойти путем откровений.

— Мне больше нравится этот путь.

— Не сомневаюсь.

В голубых глазах плещется тревога. Тошнотворная наивность и полное доверие.

Локи внезапно медленно подается вперед. Позволяет поймать и притянуть себя не ведающим подвоха миниатюрным ладошкам. Он властным поцелуем смакует юную девочку, выбивая глупости из рыжей головы. По крайней мере, он на это надеется. Локи короткими и частыми ласками доходит до спрятавшегося за кудрявым золотом ушка. Он шепчет сладкую ложь, провокационно привлекая внимание:

— Знаешь… у тебя есть колоссальное преимущество перед Фрейей, милая…

— Какое? — Сигюн ожидаемо заинтересованно отстранятся, чтобы четко видеть изумрудные глаза, почерневшие в темноте ночи, с плещущейся в них озорной насмешкой.

Локи лукаво скалится. Всеотец… Эту девочку так легко предугадывать…

========== Часть 11 ==========

То ли Хеймдалль решает упростить Локи дипломатическую миссию, то ли впадает во внезапную услужливость, но вместо цитадели Совета Ванахейма Биврёст отправляет советника Асгарда прямиком к Дому Фрейи. Дому… То еще ироничное высказывание касательно огромного белокаменного чертога Богини Любви. Посреди раскидистого густого леса. Ванахейм с малолетства и по сей день кажется Локи очень странным миром… Городов в Ванахейме нет. Нет даже столицы. Есть только небольшие централизованные поселения и деревушки, ни одна из которых не превосходит прочие по значимости. Обычно они возникают вокруг священных рощ и чертогов довольно сильных в магическом искусстве ванов. Магия. Вот, что особенно отличает этот мир от других. От Асгарда. Она открыта для всех. Она — не повод для насмешки, она — повод для гордости. Государственные решения и законы в Ванахейме принимаются на сходах в цитадели Совета, куда приходит по одному представителю от каждого поселения. Фрейя с самого рождения Локи входила в этот совет. Вместе со своим отцом Ньордом и братом Фрейром. Один всегда говорил, что они — одна из самых древних и сильных семей Ванахейма. Они могли бы сравниться по силе с царской династией Асгарда. Если бы Ньорд, в свое время возглавлявший нападение на мир асов, не проиграл битву Одину. Прекрасные Фрейя и Фрейр. Вечные заложники Асгарда в память о мире. Так их теперь называют.