The Killers - Посланник сердца Страница 4

* * *

Комната Люциуса оказалась небольшой, мебель простая, но удобная, чисто и уютно, на столике стоит ваза с цветами. Но эта деталь интерьера скорее предназначена для обслуживающего персонала, нежели для обитателей пансионата. Им-то уже все равно, они не реагируют ни на цвета, ни на запахи и вкусы, даже громкие звуки оставляют их равнодушными к происходящему. Живые куклы, старые, молодые, красивые и не очень оболочки, глядя на которые хочется просто плакать, а потом уйти и не возвращаться. Что, собственно, многие родные и делали.

Да, поначалу все они приходили регулярно, пытались в безумной надежде растормошить, увлечь, пробудить... Со временем приходило понимание, что все бесполезно — души нет. Нет самого человека, того, что нравилось, привлекало, что любили в нем родные и близкие, нет огня жизни.

И визиты становились все реже и реже, пока не прекращались вовсе, только деньги переводились на счет пансионата, как попытка успокоить свою совесть, все еще пытавшуюся регулярно поднимать голову...

Казалось бы, почему не казнить преступника смертью?

Авада в лоб — и все кончено для человека на этом свете...

Но нет, то ли это такая изощренная пытка у волшебников, чтобы лишить тело самого дорогого — понимания и осознания себя, то ли излишняя, чрезмерная совесть — ах, как же так, расколоть душу убийством! Палач тоже человек, каково ему придется жить всю жизнь с расколотой на куски душой. Никто не станет требовать от честного министерского служащего такой тяжелой непоправимой жертвы.

Пусть грязную работу делают эти темные, тупые и беспринципные твари дементоры, им-то все равно. Они не люди, а просто животные, опасные и мерзкие.

А маги... у них есть принципы, от которых они не отступятся. Да-да, именно соблюдение этих принципов и делает их, собственно, людьми...

Гуманность и целостность души — вот главные заповеди порядочного волшебника, достойного члена общества, гражданина своей страны.

А преступники и их семьи... ну, они сами виноваты, знали, на что шли.

Мысли проносились в голове Северуса, пока он, стоя на пороге, торопливо изучал этого нового Малфоя.

Люциус изменился.

В последние встречи на собраниях Лорда он выглядел просто ужасно. Сказывались бессонные ночи, тревога за семью, за свое положение и состояние, что уж отказываться.

Малфой бросил следить за собой, не брился, не менял мантию по неделе, и видно было, что не принимал ванны каждый день — ему было не до того.

Сейчас же Люциус выглядел гораздо лучше — посвежевшее лицо, чистые расчесанные волосы, даже опять набрал вес, видимо, пансионатская кухня была на высоте, и персонал не воровал у своих подопечных.

Одетый в хлопковую пижаму, зеленую в коричневую полоску, он спокойно сидел в кресле, как его, скорее всего, усадили с утра. Застывшее выражение лица, пустые оловянные глаза... неудивительно, что родственники поцелованных не выдерживали и переставали приезжать. Когда человек умирает, надеяться уже не на что и не так больно со временем. Тут же... многие пытались достучаться и только зарабатывали себе нервный срыв — потому что вот же он, родной, сидит тут, а вдруг очнется, узнает... Но даже магия не всесильна, ну, по крайней мере — у колдунов.

А ведь волшебники считают себя венцом творения...

На самом деле, все самое важное в жизни вовсе не зависит от людей.

И надеяться тут надо на кого-то другого, на того, кого и просто существом не считают, а только темной, жадной и злобной тварью.

Северус усмехнулся.

Смешно, но в школе его именно таким и считали. И часто шипели в спину, думая и надеясь, что не услышит. А может, наоборот, хотели, чтобы он это знал.

Он так привык к этому, что даже не наказывал особенно зарвавшихся школяров. Мерлин им судья, когда-нибудь, став взрослыми, они попадут в такую ситуацию, что придется ползать на коленях и просить о чем-то именно у таких вот тварей...

На поверку, частенько так и выходило, как он думал. И это его, в общем-то, несколько забавляло и смешило, хотя злорадства он никогда не испытывал. Перерос это чувство.

Северус медленно приблизился к Люциусу.

Наклонился и сделал то, о чем мечтал давным-давно — запустил руки в его волосы и поцеловал.

Понимал, что целует куклу, но... вот сейчас, если все получится, Люциус придет в себя и отправится к жене и сыну. А он опять станет просто другом семьи. Пусть это будет на прощание, хоть раз в жизни. Он станет вспоминать этот момент, когда придется особенно одиноко и грустно в старом и мрачном доме.

Потом шагнул назад, уступая место выпорхнувшему из-под одежды дементоренышу.

Странное было зрелище, как будто голову Люциуса окутал кусочек ночи. Но смотрелось красиво — черное на белом. Лаконично, строго и торжественно, как на похоронах. И цветы тут есть, на столике, все как положено. Белые, кстати. И красные...

Северус выругался про себя за такие мысли и отошел к кровати.

Положил на покрывало палочку, такую же, какая была у Люциуса — гибкая ива и высушенное сердце дракона, и брелок для ключей в виде змеи — портключ в поместье Малфоев под Брюгге.

Малыш отлетел от Люциуса, прикрывшего глаза, и радостно закружился возле Северуса, овевая лицо прохладой, охлаждая горевшие от волнения щеки.

Люциус сидел, не шевелясь, и Снейп поспешно вышел, не желая присутствовать при возвращении и отвечать на многочисленные вопросы, которые, он был уверен, станет задавать Малфой. Только не сейчас, пусть ему расскажут все Нарцисса и Драко, у них лучше выйдет.

* * *

Северус оказался дома уже через десять минут.

Он ушел из пансионата, не прощаясь ни с кем и не ставя в известность медсестру. Пусть у Люциуса будет время прийти в себя и собраться с мыслями и силами.

А ему надо передохнуть и выпить, тяжелые и нервные выдались дни...

Довольный Дарк, подкрепившийся воспоминаниями Северуса, методично обшаривал теперь уже углы гостиной, пытаясь познакомиться с пауками, обосновавшимися в углах комнаты раньше нового беспокойного жильца. Снейп следил за ним взглядом, держа в руках стакан с дешевым огневиски, и развалившись в кресле, опустошенный и унылый.

Надо было жить дальше, но очень не хотелось. Хотелось полулежать вот так, ничего не делая, и чтобы виски не кончалось, и Дарк шарился в темных углах, а потом нырял к нему за пазуху, охлаждая и успокаивая горящее от боли сердце.

Ну, зато Драко будет счастлив — семья воссоединилась. Северус надеялся, что у Люциуса все-таки теперь-то хватит мозгов не соваться в Британию. Пусть довольствуется тем, что удалось спасти, а об остальном имуществе забудет. Его закопают бесследно только лишь из-за оставшихся и уже присвоенных денежных активов и поместий, никто даже могилы не сможет найти.

А Северус сейчас немного отдохнет, а потом займется делом — станет варить по спецзаказам особые зелья, для утонченных и избалованных эстетов и развратников анонимно. Есть такая популярная служба в Лютном... Тебе присылают ночью заказ, ингредиенты и оплату, ты варишь и без вопросов отправляешь адресату. Все, тебя не знают, ты никого не знаешь, все счастливы, ты имеешь хорошие средства к существованию.

А потом, когда надоест, можно уехать с накопленными деньгами куда-нибудь на Восток, там много народу и можно затеряться. И жить спокойно где-нибудь на природе, любуясь распускающимися жемчужными лотосами на рассвете или брачными танцами журавлей и цапель в тихих речных заводях. Все это наводит на философию и заставляет принимать жизнь такой, какая она есть...

Да, именно так!

Он возьмется за работу... через неделю или две... а сейчас имеет право он отдохнуть после стольких лет?

И Снейп призвал к себе почти пустую бутылку. Виски гадость неимоверная, но покупать дорогой резону нет, главное, что опьяняет не хуже элитных напитков, которыми баловался Люциус, ну на то он и богач и гурман, как говорится.

* * *

Северус спустя полчаса методичного напивания, задремал прямо в кресле.

Проснулся он от тревожных звоночков. У дома кто-то стоял, прямо у границы охранной сети.

Выхватывая палочку и пытаясь продрать глаза, Снейп подскочил к окну и чуть-чуть отодвинул край пыльной занавески. Но отсюда не было видно посетителя, только голову, покрытую капюшоном мантии...

В комнате разлился свет. Перед зельеваром появился знакомый до боли Патронус — серебристый горностай Люциуса.

— Ну, ты откроешь мне, или я должен искать пристанища на ночь в другом месте? — капризно и обиженно вопросил горностай и топнул лапкой.

Снейп так и остался стоять с отвисшей челюстью.

Затем, сбивая все на своем пути, ринулся к двери, попутно снимая охранные блоки и одновременно отпирая замки.

Улыбающийся Люциус вошел в прихожую, потирая руки, похожий и не похожий на самого себя.

И тут же сгреб озадаченного зельевара в крепкие объятия.