Павел Буркин - Обречённые. Том 1 Страница 50

Вот новые выстрелы — похоже, у проходной. Рас, два, три, короткая, видимо, ответная автоматная очередь, захлебнувшаяся в очередном разрыве. Мэтхен поднял трубку полевого телефона.

— Крысяк, что там у вас?!

Командир первого взвода чуть помедлил, заставив Мэтхена поволноваться — но тут же опомнился и, сопя в трубку, доложил:

— Обстреляна проходная, начисто разнесли… Погиб пулемётный расчёт — Алкаш Сёма и Шкандыбас. Рузяна, Носопила и Дурко осколками посекло, уходят. А в дыру машины прут — я пятнадцать уже насчитал, и всё идут… Не разглядеть, дым плотный!

Жаль парней, жаль. Он предлагал не ставить в будке проходной никого. Ярцефф стоял на своём: осознав, что главный проход на завод не охраняется, забарьерцы могут заподозрить западню. Пришлось нескольких хороших парней оставить там, в обречённой будке: вот уж действительно смазка кровью колёс истории. Или жертвоприношение кровожадному божеству войны, кому как нравится. И всё-таки — нет худа без добра. Пока всё идёт по плану: немаленькая группа идёт точно в насторожённую западню.

Пятнадцать машин — не хило. Конечно, не все — танки, но не меньше половины всех, кто в посёлке, полезли на завод: ведь в посёлке обнаружено всего несколько му… человек, человек! Даже в мыслях нельзя соглашаться с врагом. Иначе дрогнет рука, когда надо жать на курок, а тело, повинуясь невысказанному желанию, возьмёт прицел чуть выше, чем надо. Нет, мутанты — там, в пышущих жаром металлических коробках, и неважно, сколько у них рук и глаз. Только мутанты способны на то, что творят эти. А на заводе — люди. Вот так, и никак иначе…

Мэтхен осторожно приподнял железную крышку, рыжую от ржавчины поверхность мукой покрыла бетонная пыль, местами сквозь неё поблескивали отметины от осколков и обломков. Увы, здесь видна лишь стена полуразрушенного цеха, закопчённый угол и кусок пролома, за которым что-то горело. Придётся полагаться на доклады командиров. Жаль: сейчас, днём, не стоит высовываться Петровичу. Собьют запросто, он же не малогабаритный беспилотник, и не имеет брони, как беспилотник боевой. А так было бы хорошо, хоть и не принципиально, уточнить численность и состав группы…

Рёв моторов всё ближе, уже можно различить лязг гусениц, крошащих старый-престарый бетон и без того убитый в ноль древний асфальт. Нестерпимо хотелось взобраться повыше, выглянуть через пробитую крышу наружу, посмотреть, что происходит у проходной, где как раз гулко грохнул крупнокалиберный пулемёт. Хотелось… Но нельзя. Наверху, в круговерти боя, да в каменном лабиринте завода, мало что увидишь. Надо сидеть на месте и не выпускать из рук старенькую трубку.

Но сдерживаться больше было невозможно. Сейчас у кого-нибудь из неопытных бойцов не выдержат нервы, дрогнет рука — и всё взорвётся заполошным огнём. Враг, что сунулся в западню, выпрыгнет из неё, а потом начнётся избиение: завод будут утюжить с безопасного расстояния и вовсе с воздуха, пока не завалит всех, кто окопался в развалинах. А то ещё траванут какой-нибудь дрянью или — во! Снова этот чёртов генератор включат…

«Спокойно, спокойно, Курт прав, — проник в голове уверенный голос Отшельника. Мудрец нисколько не переживал — он-то глубоко под землёй, его и достанут в последнюю очередь — другое дело, всё равно достанут, если погибнет остальное Подкуполье. — Я сейчас дам картинку, а ты смотри и на ус мотай».

Зрение Мэтхена непостижимым образом раздвоилось. Теперь он по-прежнему видел старую, обшарпанную стену подвала — голый, растрескавшийся от времени цемент, поверх которого не удосужились положить даже кафель. Над головой, тоже без всякого намёка на штукатурку, нависали бетонные плиты, их тоже изъязвила сеть трещин, какие-то провода безвольно провисали на ржавых кронштейнах, свет давала одна-единственная старая-престарая лампочка в заросшем пылью патроне.

Одновременно, минуя глаза, прямо в мозгу возникала другая картинка. Он будто парил над бывшим Смоленском и его северо-западной окраиной Ситниками, и смог не мешал рассматривать всё, что внизу. Он легко ориентировался в этом море развалин — будто разглядывал карту или спутниковый снимок.

«Смотри, вот они» — прошелестела мыслеречь Отшельника. Очертание улиц сразу напомнило привычный посёлок. Местами развалины ещё курились едким дымом — но в основном ночные пожары уже погасли. Нечему было гореть в развалинах, где всё деревянное давно сгнило, а пластмассовое — раскрошилось и утонуло в слое маслянистой грязи. Огненного шторма, как в двадцатом веке в Дрездене, можно не опасаться.

Местами посреди улочек валялись неубранные трупы и чёрные, почти невидимые на изгаженной земле, остовы сгоревшей техники. Выходит, самоубийственная ночная контратака была не безрезультатной — или это постарался Ярцефф? Местами в грязи валялись неубранные трупы — опять-таки, не только посельчан. Удивитеьно: посёлок, который было решено просто сдать, достался чистильщикам совсем не даром…

Но интереснее, конечно, были живые машины, что, как большие плоские жуки, ползали внизу. Приплюснутые глыбы танков с длинными хоботками пушек, продолговатые «кирпичи» «Брэдли» и подобных им, но каких-то других БМП, наверное, русских. Между ними сновали, постреливая из ниточек пулемётов, бронетранспортёры. Крошечными муравьями на броне и по бокам, в цепях боевого охранения, двигались пехотинцы. Эти тоже постреливали — но автоматные очереди тонули в гулком грохоте танковых пушек. Местами вставали бурые кляксы гранатных разрывов: подствольные гранатомёты у «чистильщиков» тоже были. Две небольшие группы, растянувшись редкой цепочкой к западу и к востоку от завода, охватывали застроенную цехами и складами территорию полукольцом. Остальные через пролом на месте проходной вливались на территорию завода, машины расползались по узким проходам между корпусами. Некоторые из корпусов и складов горели, чадный дым стлался по этому лабиринту, снижая и без того паршивую видимость.

В пролом втягивались всё новые машины. Нет, не половину, а две трети группы бросил в бой вражеский командующий — вон он, высунулся из люка заднего «Абрамса», даже в тусклом свете подкупольского утра видно, как блеснули погоны. Полковник. Уж не тот ли полковник Наттер, о котором сказал перехвативший сообщение Ярцефф? Две трети… Неизвестно, удастся ли справиться с такой толпой? Зато если удастся, повторить они решатся не скоро.

Бронированные машины, совсем не страшные с высоты, расползались всё дальше. Кое-где они проходили в нескольких метрах от затаившихся гранатомётчиков и пулемётов — впрочем, смог и хорошая маскировка пока выручали. Немалая группа уже прошла завод почти насквозь — пусть не рискуя соваться в цеха, просто занимая удобные позиции для стрельбы.

Мэтхен уже понадеялся, что всё пройдёт, как по маслу — за что и был немедленно наказан. Метрах в тридцати справа, ближе к проходной, ахнула танковая пушка, залились злобным лаем два крупнокалиберных пулемёта, не отставали и автоматчики. Заметили? По мгновенно взмокшей спине скатилась ледяная капля…

— Петрович, что там творится? — вопросил он в трубку.

— Обстреляли, командир, — раздался голос мастера, волей Ярцеффа превратившегося в комвзвода. — Пулемёт накрыли, хорошо хоть, не крупнач. Вроде остальных не засекли! Командир, похоже, нас не заметили!

— Понял, — отозвался Мэтхен. Ярцефф учил вести переговоры по-другому, но пока не очень-то получалось. — Приготовиться! Напоминаю: сигнал — подрыв закладки на проходной…

Секунды тянулись, как годы, почти вся группа втянулась на территорию завода. Какой-то танк проломил бортом дыру в стене цеха, въехал внутрь… Короткая очередь пулемёта, прорвавшийся даже сквозь вой турбины крик — похоже, ещё кто-то не успел выскочить прочь. Но как раз в этот момент через развалины будки на проходной переехал последний танк — тот самый, из которого совсем недавно высовывался полковник. Дальше тянуть не было смысла. Мэтхен поднял коробочку проводного детонатора и вдавил заветную кнопку.

…Много ли времени нужно, чтобы импульс пролетел по проводу двести метров, добрался до бомбы и привёл в действие простенький старинный детонатор? В обычной жизни, наверное, его не хватило бы, чтобы моргнуть. Но Мэтхен успел ощутить преждевременную радость оттого, что старый, примитивный по нынешним временам детонатор сработал. Успел покрыться холодным потом, когда взрыва не произошло, он не успел даже осознать, что прошли лишь доли мгновения, что коротенькая задержка ничего не значит. На исчезающе-короткий миг показалось, что взрыва не будет, а значит, и загородить проход будет нечем. Вот сейчас, пусть с потерями, группа вырвется из насторожённого капкана… И снова атакует, но уже по уму. Не оставляя неопытным посельчанам ни малейшего шанса выжить.

Страх почти сразу же умер. Потому что все звуки, пусть лишь на миг, забил грохот взрыва. То, что осталось от проходной, встало дыбом, бетонное крошево взметнулось, наверное, метров на двадцать: верхний край пышного чёрно-багрового султана потерялся в смоге. Помнится, Ярцефф заложил там целых десять килограмм гексогена, но этого капитану КСО показалось мало. В ход пошли старые шестидюймовые снаряды, орудия к которым всё равно не было. Жаль только, исправный детонатор нашёлся всего один. В закладку их легло десять штук, а сверху уже сам Петрович присоветовал насыпать гравий крупных фракций, что нашёлся на заводских складах: таскали все, кто мог, несколько часов. Невысокий бугорок щебня, что поднялся сразу за проходной, быстро оброс вездесущей чёрной слизью, и теперь ничем не выделялся. Опасаясь, что его обнаружат, Ярцефф расположил фугас чуть правее главной дороги. Но предыдущие машины разбили дорогу окончательно, и командирский танк наехал прямо на закладку…