Литературный журнал «ДК», №03/2018 - Коллектив авторов Страница 13

на великана. Его лицо, очень похожее на лицо такого неприметного Джека Саммерса, исказилось от ужаса, ведь он уже почти достиг дна этой пропасти. Сквозь ставший уже невыносимым рев и свист ветра можно было различить его крик, который едва прорывался сквозь плотную завесу шума. И вот когда он уже с огромной скоростью должен был врезаться в поверхность озера, его оглушительный крик перекрыл шум и заслонил собой все остальные звуки…

– А-а-а-а-а-а!!! – Джек Саммерс с истошным воплем вскочил с места и начал аплодировать. – Браво! Браво! Невероятно! Гениально! Это шедевр!

В кинозале зажёгся свет. Джек бросился пожимать мне руку, лихорадочно её потряхивая:

– Дружище, я в восторге! Давненько я так не пугался. Эй, все, подходите сюда!

Бурлящий поток людей вынес меня из кинозала в просторный холл. Обступив меня со всех сторон, разношёрстная толпа начала осыпать меня поздравлениями, рукопожатиями и дружескими похлопываниями по плечу:

– Здорово!

– Высший класс!

– Как сумели нагнать нужную атмосферу!

– А я ведь собирался уходить, и тут такое…

Ошарашенно принимая поздравления от толпы признанных мастеров ужаса и знатоков человеческих страхов, я не заметил, как за моей спиной вновь возник Джек Саммерс. В руках его был лист бумаги.

– Друзья, внимание! Прошу минуточку внимания! Прежде чем предложить нашему другу контракт, хочу узнать ваше мнение, дорогие коллеги! Скажите, достоин ли он стать частью нашей дружной команды?

– Да-а-а-а! – оглушающе пророкотала толпа.

– Решено единогласно! Хотя скажу по секрету, – уже на ухо прошептал мне Джек. – Все они в свое время показывали мне точь-в-точь такое же кино, как и вы, отличается только исполнение. Но, как видите, каждый раз это срабатывает, чёрт подери! Итак! Вы блестяще справились со вступительным испытанием, а потому я предлагаю вам контракт. Те же условия, что я предлагал вам ранее: вы работаете на меня, а я даю вам абсолютную свободу, в том числе и в творчестве.

Я бегло прочитал текст договора, не нашёл там никаких явных противоречий – все, о чем говорил Саммерс, было там. Мою душу щекотало уже давно не испытываемое предвкушение, как будто перед рисковой, но стоящей усилий авантюрой.

– Что ж, я согласен работать на вас.

– Вы слышали?! Наша команда пополнилась ещё одним мастером кошмаров! Держите ручку, дружище, осталось всего лишь подписать контракт.

Он протянул мне старинное золотое перо, и рука сразу ощутила его приятную тяжесть. Поставив рядом с размашистой подписью Джека дату – 29 августа 2015 года – я расписался и разборчиво написал рядом расшифровку подписи: «Уэс Крэйвен». Окружившая меня толпа радостно взревела, и опять на меня посыпались многочисленные поздравления.

– Не стесняйтесь, друзья, радуйтесь! Устроим же праздник в честь события! – обратился к бушующей толпе Саммерс. Радостным взглядом я окинул все эти лица – признанные мастера своего дела, знающие все потаённые людские страхи, играющие в кошки-мышки с человеческим разумом, на струнах души умеющие сыграть неповторимую симфонию ужаса и отчаяния. Я понял, что испытываю радость и гордость от того, что просто стою рядом с ними, уже ставшими легендами.

Отдав бумагу Джеку, я спросил его:

– А когда же мне приступать к работе?

– С завтрашнего дня, – улыбнулся Джек. – С завтрашнего дня, дружище. Позвольте мне ещё раз поздравить вас.

Джек Саммерс протянул мне руку, и я с удовольствием ответил ему крепким рукопожатием.

Реализм

Крылья бабочки

Автор: Екатерина Иванова

Они вроде как лучшие друзья, и этого не должно происходить.

Они вроде как лучшие друзья, и всё и без того сложно. Сложно настолько, что она и сама не способна разобрать, что там, в плетёном лабиринте собственных мыслей, чувств и эмоций. Что там, в плетёном лабиринте, дружба-недружба. Да и кто кинет тот самый камень?

Наверняка ясно только одно.

Этого всего определённо не должно происходить.

Сложно сказать, как правильно истолковать «всего». Вероятно, в буквальном смысле всеобъемлемости. Всепроникаемости. Всезадеваемости. Всесвязу…

Этого не должно происходить. Всего.

Да только это происходит.

Это так глупо, что хочется смеяться, потом немного поплакать, так, пару дней – и, наверное, ещё чуть-чуть посмеяться. Она вполне может слышать это издевательски-шутливое «ой, ну мы же говори-и-или» – это не переставая звучит в голове, отбивается от стенок черепа, нарастая и переливаясь миллионами, миллиардами голосов на всевозможные тональности и акценты.

Как же она ненавидит эти голоса. Ненавидит взгляды и перешёптывания.

Всем почему-то как-то внезапно не плевать.

Но больше всего ненавидит это сладостно-тянущее чувство в желудке. Бабочки. Да только они явно проникли и в голову, так, для расширения ареала обитания, заразив там всё личинками бестолковости.

Им то – беззаботно порхать в желудке; а ей – справляться со всем тем бардаком, который внезапно свалился на голову.

Внезапно. Ха.

Ха-ха.

Ха-ха-ха.

Этого не должно было происходить – но в то же время это было настолько очевидно. Единственный вопрос: как этого не случилось раньше?

И ещё один: заметил ли?

Так-то он всё замечает. Замечает спутанные волосы и синяки под глазами, замечает свежие царапины на щеке – иногда она отшучивается, иногда просто молчит, всё зависит от суммарного количества ссадин на теле – замечает он и мелкие ужимки, нервные движения, бегающий взгляд. Он не может не заметить румянца на щеках, не заметить, как она сглатывает или как смотрит на него всё то время, когда он пытается – совершенно тщетно – объяснить что-то из тригонометрии.

Она и без того знает о синусах. Знает и о том, как складывать тот с косинусом – да только вот у неё самой что-то ничего не складывается.

Она думает о том, что в один прекрасный день учебники полетят в сторону, одежда тоже могла бы – да только нет, никогда, под ней – ожоги и рубцы, а под кожей – душа в шрамах – и видеть такое – врагу не пожелаешь. Да только они одинаковые.

У неё ожоги под грудью от раскалённой сковороды. У него – шрамы на запястьях от лезвий.

Они разбиты и потеряны, как двое безнадёжно больных льнут друг к другу, потому что больше не к кому. Потому что другого выхода и нет. Потому что каждый притворяется здоровым, потому что каждый молчит о метастазах, что начинаются в тонких шрамах на плечах – и ползут дальше, изъедая внутренности, изъедая саму надежду на жизнь, изъедая веру в то, что Однажды…

Просто. Однажды.

Да только у неё – бабочки в желудке, где уже два дня плещется пустота и желудочный сок. У него там урчит от голода, а