Знание-сила, 2009 № 09 (987) - Михайлов Страница 24

Канадцы надеются, что их открытие поможет установить, какая энергия попадает в земную атмосферу из космоса.

Вопрос о «космической границе», однако, остается открытым. Например, иногда считается, что астронавт побывал в космосе, если поднялся на высоту свыше 80 километров. В то же время Международная авиационная федерация, устанавливающая стандарты в аэронавтике, определила границу на высоте 100 километров над поверхностью Земли. Некогда американский специалист в области воздухоплавания Теодор фон Карман подсчитал, что на этой высоте из-за разреженной атмосферы невозможно использовать обычные летательные аппараты.

США официально не признают данный стандарт. Его применение усложнило бы контроль за использованием спутников и других объектов, находящихся на орбите, поясняют в NASA. В самом Национальном управлении США по аэронавтике и исследованию космического пространства границу провели на высоте 76 миль (122 километра). Именно там шаттлы при возвращении на Землю переходят на маневрирование с помощью управляемых поверхностей.

Существует также мнение, что открытый космос начинается лишь в 21 миллионе километров от Земли — там, где гравитация нашей планеты перестает быть доминирующей.

Расплата за прямохождение

Несмотря на то, что антропологам давно было известно, что возможность ходить на двух ногах и способность с легкостью лазать по деревьям требуют совершенно противоположной конструкции суставов скелета, многие ученые указывали на смешение этих признаков в строении конечностей доисторических предков Homo sapiens.

Джереми де Силва, ученый из Мичиганского университета (США), провел исследование, благодаря которому смог точно установить, что предки человека сильно уступали современным шимпанзе в умении карабкаться по деревьям. В своей работе ученый наблюдал за тем, как современные виды человекоподобных обезьян шимпанзе, как наиболее близких родственников человека, карабкаются по деревьям.

В ходе этой части исследования, проведенного в одном из национальных парков Уганды, ученый обращал особое внимание на так называемый максимальный угол тыльного сгиба голеностопного сустава животных, при котором пальцы ног все еще обращены вверх.

Оказалось, что этот угол составляет 45 градусов и тем самым значительно превышает таковой у людей — всего 15–20 градусов. Благодаря такому большому углу тыльного сгиба шимпанзе в ходе подъема по вертикально стоящему стволу дерева могут практически целиком переносить свой вес на одну из задних конечностей.

Прямохождение требует больших энергетических затрат, поэтому конечности и суставы человека в ходе адаптации выработали форму, при которой они обладают наименьшим весом. Несмотря на то, что такая адаптация лишила предков человека возможности легко прятаться от хищников африканских саванн на деревьях, она позволила им совершать далекие путешествия и очень быстро передвигаться по земле.

Когда именно произошел эволюционный переход от лазанья по деревьям к прямохождению, точно не известно. Де Силва надеется, что вскоре будут обнаружены новые останки доисторических гоминидов, живших 6–4 миллиона лет назад, строение которых сможет пролить свет на этот вопрос.

ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ

В начале июля министр образования А. Фурсенко доложил президенту Д. Медведеву об итогах внедрения ЕГЭ, переведенного с этого года в штатный режим, поделившись при этом своей оценкой: образовательная система с задачей справилась. Также он посчитал нужным добавить, что «достаточно хорошие результаты были показаны по русскому языку и по математике по всей стране, хотя были большие опасения».

Немногим ранее глава Рособрнадзора Л. Глебова позволила себе пойти намного дальше: «ЕГЭ — вектор развития будущей России».

Эти благостные заявления оказались в разительном противоречии с практикой сдачи единого госэкзамена. По мнению члена-корреспондента РАО А. Абрамова, «реальная картина ужасна: по оценке многих учителей, при честном проведении экзаменов число двоек по русскому языку и математике составит около 40 %».

Желание во что бы то ни стало продемонстрировать успешное введение образовательных новаций привело к исключительной, хотя и предсказуемой ситуации: все, причастные к сдаче ЕГЭ, оказались не заинтересованы в достоверности испытаний. Достаточно упомянуть лишь о том, что число «оставшихся за бортом», то есть лишенных аттестата выпускников регулируется ныне назначаемой сверху нижней границей шкалы оценок, так сказать, подобием «социального шлагбаума».

Или рассказать о наплыве «отличников», не способных грамотно написать заявление о приеме в высшее учебное заведение. Не это ли имела в виду та же Л. Глебова, говоря об «упорядочении нарушений при сдаче ЕГЭ»?

О возможных печальных последствиях тотального внедрения новой системы аттестации написаны тома, напечатаны сотни статей и прогнозов в Интернете, показаны десятки дискуссий по TV (наш журнал выступал на эту тему в №№ 8–9 за прошлый год и в № 5 за этот). Упование на ЕГЭ как на панацею, призванную, по словам помянутого министра, объективно выявить степень разрушения отечественной школы, на деле обернулось усугублением ее деградации, да еще камуфлированием масштабов бедствия, о чем многократно предупреждали эксперты в своих прогнозах. Кризис внес в эту картину дополнительные коррективы, увы, не способствующие адекватной оценке качества подготовки выпускников. Немыслимое количество поданных в вузы заявлений, искусственно вздутые конкурсы, нелигитимность высоких баллов в сертификатах, растянутая практически до сентября процедура зачисления — цветочки для ректоратов и преподавателей будущих студентов, поступивших по новым «правилам игры», ягодки будут по осени…

Стоит ли удивляться позиции, занимаемой нашей высшей школой, «принужденной к исполнению» реформ и пожинающей их плоды — и это в ту пору, когда закоперщики образовательных «инноваций» зачастую открещиваются от их результатов либо вообще неизвестны экспертному сообществу. Так что насчет «достаточно хороших результатов» и особенно скоропостижно нащупанного «вектора развития» неплохо бы повременить, не обманывая себя и, главное, не обнадеживая других. Искать его еще и искать, если, конечно, срочно не сколотить «комиссию по борьбе с фальсификацией результатов ЕГЭ в ущерб Минобрнауки».

Мы же продолжаем участвовать в этих поисках и сегодняшними публикациями и материалами Главной темы следующего номера журнала.

Баба ЕГЭ меня с ума свела

Сергей Смирнов

Первый громкий скандал разразился в исторической науке — благо она тесно связана с текущей политикой. Один умный эксперт показал президенту Медведеву некий особенно неудачный блок из массового вопросника по истории для выпускников наших школ. Президент справедливо оскорбился, поскольку сам он окончил сперва хорошую питерскую школу, а потом — сильный юрфак СПбГУ. В итоге эксперты без особого труда выяснили: около половины вопросов, рекомендованных составителями и издателями для оценки знаний наших школяров по истории, имеют формулировки либо глупые, либо бестактные, либо антинаучные. Что можно сказать об ожидаемых ответах на такие вопросы?

Это захотели узнать шустрые журналисты из «Известий». Они взяли интервью у редактора ущербной серии ЕГЭ-вопросников. И обнаружили своеобразную прагматичную философию пользователя чужих сомнительных