Знание-сила, 2009 № 09 (987) - Михайлов Страница 29

меня на нервной почве совершенно отнялись ноги, и я одно время совершенно ли шился возможности передвигаться. Теперь здоровье мое значительно окрепло, и я имею возможность, хотя и с грехом пополам, передвигаться. Заболев в Персии, я, конечно, должен был выйти в отставку; когда я поправился, начались заботы о приискании работы; счастье улыбнулось: я начал заниматься научнолитературным трудом и пристроился в редакции вновь открывшегося художественного журнала «Баяна». Здесь я успел напечатать всего одну работу о восточнъа искусствах в № 3; набрана была и другая моя работа, посвященная китайской живописи, но вспыхнула война, и всю редакцию прикрыли. Теперь я снова без работы и без денег. Ума не приложу, что делать. <…> Пока можно было жить, я жил и не обращался к родственникам за помощью, ибо знаю и вполне понимаю, как это утомительно и тяжело. Но с войной и закрытием «Баяна» жить стало невозможно. <…> Сейчас, несмотря на настоятельную необходимость, я совершенно отбросил даже самую мысль о лечении, так как в недалеком будущем <мне> абсолютно нечего будет есть. Заработка нет, а на службу, хотя бы временную, поступить я не в состоянии, ибо больного никто не возьмет, когда есть сотни здоровых.

Милий Достоевский — студент (1905 год) и гимназист (1903 год). Центральный исторический архив Москвы. Публикуется впервые.

Итак, в судьбе еще только вступающего в свою зрелую пору и подающего большие надежды исследователя происходит трагический поворот — его настигает тяжелая болезнь, от которой ему уже не суждено оправиться. Отныне и до самого конца его дней уделом Милия Федоровича станет больничная палата или комната в общежитии, организованном в послереволюционной Москве Центральной комиссией по улучшению быта ученых.

Следует с грустью признать, что современными историками и искусствоведами имя М.Ф. Достоевского совершенно забыто. А ведь диапазон его научных интересов был поистине безграничен! В подтверждение сказанному достаточно отметить, что, еще будучи студентом, под руководством В.А. Гордлевского Милий Достоевский участвовал в работе по переводу с немецкого на русский язык «Практического руководства для изучения турецкого языка» Г. Еглички, летом 1907 года вел археологические разыскания в районе Геленджика на Кавказе, позже совершил несколько этнографических поездок по Азии. А сколько тем дает один только просмотр упоминавшегося выше журнала «Баяна»! Здесь и отмеченная в письме к А.А. Достоевскому статья «Страницы искусства Востока», и «Очерк восточного искусства», и «Страна печали (Искусство Бельгии и Франции)», и, наконец, «Барокко и его отражение в современной западной архитектуре». К этому можно прибавить публикации «Воздух 1663 г. в ризнице Чудова монастыря в Москве», «Китайская вышивка, ее техника и мотивы», а также две монографии, выпущенные в серии «Культурные сокровища России», — «Старина и быт Средней Азии» и «Суздаль». Какой потенциал разбился о страшную болезнь!

В начале 1920-х годов с М.Ф. Достоевским знакомится московский антрополог Михаил Васильевич Волоцкой, создатель знаменитого труда «Хроника рода Достоевского». В введении к этой книге М.В. Волоцкой специально отметил, что дату первой беседы с Милием Федоровичем — 5 марта 1922 года — он считает началом своей работы над генеалогией знаменитого писателя. В конце 1922 года через посредство М.В. Волоцкого у внучатого племянника писателя устанавливаются связи с организатором и первым директором Музея-квартиры Ф.М. Достоевского в Москве Верой Степановной Нечаевой. Много позже, вспоминая об этом времени, она запишет в своих мемуарах:

Из находящихся у меня его писем следует, что ранее он лечился в неизвестном мне «санатории в Сокольниках».

В конце 1922 г., когда я разыскала его, <М.Ф. Достоевский> находился «на призрении в больнице хронических болезней имени Короленко».

И далее щемящие подробности первой встречи:

Сорокалетний мужчина с изможденным, но живым, подвижным лицом и быстрой, не лишенной остроумия, юмора речью. Его решительно никто не посещает, у него нет никого близких и никаких средств. С идиотами, паралитиками вокруг, в общей палате, прокуренной и грязной, он пытается что-то писать о китайском фарфоре, эмали, но у него нет ни особого стола, ни бумаги, ни денег на бумагу. С туберкулезом легких он год не был на воздухе, потому что спустить его в кресле со второго этажа стоит слишком дорого. У него нет теплых вещей, да и вообще ничего нет. Он ухватился за меня, и сейчас я завалена его просьбами и поручениями, и всякими делами, относящимися к нему.

Экслибрисы М. Достоевского. Коллекция Б. Вилинбахова, Некрасовская библиотека. Москва

К большой радости В.С. Нечаевой, Милий Федорович, утративший почти все семейные связи и «мало интересовавшийся своим знаменитым родственником», оказался все же обладателем одной из рукописей своего деда — Михаила Михайловича Достоевского (старшего брата писателя), которую он и преподнес ей.

Это была черновая тетрадь, куда М.М. Достоевский заносил на рубеже 1840-х — 1850-х годов записи, относящиеся к задуманным им произведениям, отдельные подслушанные им в народе выражения и замечания. Кроме того, там были наброски к незаконченному роману «Деньги» и к также незаконченной пьесе «Мачеха».

Подарок пробудил в исследовательнице интерес к личности и творчеству старшего брата Федора Михайловича Достоевского. Она захотела написать о нем книгу.

Тяжелая атмосфера жизни Милия Федоровича отразилась и в письме к М.В. Волоцкому:

Не откажите через подателя сего сообщить мне в письменной форме, в каком положении мои дела у проф. Н.К. Кольцова. Могу ли я рассчитывать хотя бы на академический паек; и какие формальности нужны для того? Вопрос о санатории или вообще об улучшении моего положения, вероятно, затянется, а между тем я голодаю, и паек (если его можно получить) мне был бы очень кстати. Кроме того, я сижу без копейки и очень прошу Вас, если нетрудно, пустить в мою пользу подписной лист, может быть, можно будет собрать хотя бы немного денег. Конечно, было бы самое лучшее, если бы Вы приехали лично ко мне: было бы удобнее переговорить, кроме того, я подготовил Вам кое-что о Достоевском новое; жду Вас очень и Вашего ответа через подателя сего, как бы тяжел для меня он ни был. Лучше знать горькую истину, чем ждать напрасно. Простите, что отнимаю у Вас время, еще раз жду Вас и Вашего ответа на интересующие меня вопросы. Крепко жму руку.

Весной 1923 года в жизни М.Ф. Достоевского наконец происходит некоторое облегчение: 16 марта благодаря хлопотам М.В. Волоцкого и В.С. Нечаевой, а также помощи Наркома здравоохранения Н.А Семашко его переводят в университетскую клинику, а оттуда — в общежитие Дома ученых ЦЕКУБУ. Приблизительно в это время с Милием Федоровичем