Михаил Талалай - Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках Страница 3

Вместе с тем сохранялось сложившееся веками традиционное количество монастырей – семнадцать греческих (в них обитала одна десятая общего афонского населения) и три славянских: русский Пантелеимоновский, болгарский Зограф и сербский Хиландарь. Иногда русские скиты, зависимые от греческих монастырей, как, например, Андреевский и Ильинский, значительно превышали по своему значению «господствующие» монастыри, к коим были приписаны. Однако в Киноте, афонском органе самоуправления, куда входило двадцать антипросопов, представителей только лишь монастырей, эти обители представлены не были, так же как и многочисленные насельники русских келлий и калив (по святогорской терминологии, келлией называется достаточно большая обитель с церковью, но не имеющая той степени самостоятельности, что имеет скит; калива – это малая обитель без храма). В результате половина Афона (русская), имевшая одного лишь члена Кинота, не раз поднимала вопрос о реформах в «монашеской республике».

Купола трех русских храмов в окрестностях Карей. 1996

Грандиозность русского Афона являлась результатом искреннего влечения нации к знаменитой святыне, при этом его направленно поддерживало и царское правительство, веками стремившееся к Проливам. Символична встреча в начале 1914 года представителей Андреевского скита с Николаем II, выказавшим, после благочестивой беседы с иноками, интерес к стратегическим характеристикам одной бухты, приобретенной обителью.

До сих пор потрясают размеры Пантелеимоновского монастыря: это целый город, рассчитанный для многих сотен постоянных насельников и пришлых богомольцев, – невиданные числа для православного Востока. Почти столь же велик Андреевский скит, главная церковь которого и поныне, спустя сто лет, остается крупнейшим храмом на греческой территории, немного уступая лишь собору в Патрах. Такой размах не мог не настораживать эллинов, с обостренным в тот период национальным чувством и страхом перед пресловутым «панславизмом».

Накануне Балканских войн российское монашество в целом стерпелось с турками и не сочувствовало идее присоединения Афона к Греции, справедливо ожидая, что при греческом суверенитете полуострова подобной «экспансии» будет положен конец. Характерно, что турецкая администрация при приближении греческого флота укрылась именно в Пантелеимоновском монастыре. Под угрозой артиллерийского обстрела русский игумен выдал горстку турок (менее десяти человек, в основном таможенников и почтальонов). Сопротивление было бесполезным: Оттоманская Порта не могла удерживать этот участок Балкан.

Туркократия навсегда закончилась. Но кому должен принадлежать теперь Афон? Греческие монахи не имели никаких колебаний по поводу его вхождения в состав королевства эллинов, русские же выражали особое мнение… Новая политическая карта Македонии была обозначена на Лондонской конференции 1913 года. При ее раскройке обострились противоречия в стане победителей турок, в первую очередь между греками и болгарами, что привело ко Второй Балканской войне. Россия, осуществлявшая в целом прославянскую (ее в Греции именуют панславистской) политику, свои государственные интересы в районе Проливов и на Балканах проявила, в частности, в афонском вопросе. На рассмотрение конференции она вынесла проект автономизации Афона. Учитывая многонациональный и общеправославный характер святогорского иночества, было предложено установить над афонской (по проекту – нейтральной) территорией протекторат шести православных государств: России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии, Черногории. Ведущая роль в подобном протекторате, вне сомнения, принадлежала бы самой России. Идея интернационализации Афона конференцией была одобрена: ее поддержала даже греческая сторона, искавшая в тот момент благорасположения Российской империи.

Андреевский скит. 1996

Конечно, с подобной перспективой не могли мириться монахи-эллины: представители семнадцати монастырей (т. е. все греческие) составили протест, отправленный в форме открытого письма на Лондонскую конференцию послов и в министерства иностранных дел заинтересованных стран. Греческие афониты на ектениях стали возносить имя монарха Эллады, демонстративно именуя его не Константином I, а Константином XII – по византийскому счету. В октябре 1913 года Кинот определил «священную местность Святой Горы» как неразрывно «соединенную со всей страной Эллинского государства». Однако все шло, казалось, к отделению Афона от греческого королевства: по пятому параграфу Лондонского договора, европейским сверхдержавам было поручено выработать особый статус Святой Горы.

В том же 1913 году русский Афон пережил тяжелую драму, связанную с имяславческим движением. Учение об Имени Божием, вызревшее в среде русских святогорцев, нашло как горячих приверженцев, так и не менее горячих оппонентов. Не вдаваясь в суть богословского спора, отметим, что имяславцы, как называли себя сторонники учения (оппоненты называли их имябожниками), пошли на ряд крайних действий: изгнали, например, настоятеля Андреевского скита, их не поддержавшего, отвергли решения духовного главы Афона, Константинопольского Патриарха, и петербургского Синода. В ответ российские власти пошли на применение военной силы – на Афон был выслан военный крейсер, депортировавший непокорных монахов. Это событие вызвало широкий резонанс в России: либеральная пресса встала на защиту имяславцев, а консервативная одобрила действия правительства.

Почему же государство отважилось на столь крайние меры? Эту акцию следует рассматривать в контексте общей балканской политики России. После решений Лондонской конференции для русской стороны протекторат над Афоном виделся уже делом решенным. Озабоченные стихийным имяславческим движением, российские власти, вероятно, желали продемонстрировать Европе, что имеют право и возможность регулировать положение на Святой Горе. Милитаризованные действия были спровоцированы и упорными слухами, что греки, которых, кстати, имяславческое движение не коснулось, под предлогом искоренения «ереси» сами расправятся с русскими обителями. Внешний порядок на Афоне восстановился, однако с его территории была удалена пятая часть российского иночества…

В устранении конфликта участвовали и российские дипломаты, организовавшие проверку паспортов монахов и выявившие нарушения правил, касавшихся проживания российских подданных за границей. Об этом, как еще об одном основании строгих мер, было объявлено, что породило среди греков слухи о «преступниках в рясах».

Следующий год, 1914-й, принес новые беды. В результате Первой мировой войны Афон оказался полностью отрезанным от России. Прекратилась финансовая помощь от правительства в лице Св. Синода и частные пожертвования, пресекся обильный поток пилигримов, стало невозможным посылать на родину монахов за покупкой продовольствия, собственность обителей на турецкой территории (крупные подворья в Стамбуле) была конфискована, а сами подворские монахи арестованы.

Изображение больницы при Пантелеимоновом монастыре на открытке начала XX века

Кроме того, русское правительство в 1914–1915 годах мобилизовало на фронт часть русских насельников, преимущественно из числа послушников. Это, кстати, сформировало среди греков мнение, что Россия посылала на Афон для его русификации солдат, переодетых в монахов.

Война наложила отпечаток и на внутреннюю афонскую историю: в 1914 году тут произошли стычки между насельниками русского и болгарского монастырей (Россия и Болгария оказались в разных военных лагерях), в то время как некоторые греческие монахи помогали немцам, в частности экипажам подводных лодок.

В обителях начался голод. Отчаянные попытки добыть продовольствие успехом не увенчались. К числу драматических эпизодов следует отнести гибель в октябре 1917 года так называемого александрийского груза. Он состоял в основном из зерна, купленного в складчину в Египте русскими обителями. Знаменательно, что гибель продовольствия, утонувшего в Эгейском море на глазах у монахов, тут расценили как Божие наказание за проведенные в Пантелеимоновом монастыре молебствия о даровании победы Временному правительству.

В России шла Гражданская война, но афонское иночество, порицая, естественно, большевизм, от каких-либо политических выступлений воздерживалось. Так, в 1919 году на письмо преосвященного Анастасия (Грибановского) с призывом «подать свой голос в защиту угнетенного большевизмом народа» настоятели трех крупнейших обителей ответили, что «едва ли в данном случае найдемся в состоянии произнести влиятельное слово к вразумлению наших соотечественников».

Между тем в России утвердилась новая власть, враждебная к Церкви и монашеству. Рассчитывать на какую-нибудь помощь с родины уже не приходилось. Были национализированы вклады в банках, с которых на Афон поступали проценты, закрыты российские подворья, оказывавшие материальную поддержку, напрочь оборвалось паломничество. Погибла и идея общеправославного протектората над Святой Горой: советское правительство (на первых порах) Афоном не интересовалось. Положение о греческом суверенитете Афона было утверждено Севрским договором 1920 года, а в 1923 году ратифицировано договором Лозаннским – при полнейшем отсутствии какой-либо русской позиции.