Джин-Энн Депре - Третья женщина Страница 3

Небо над головой затянули плотные облака, тяжелым щитом заслонившие свет луны, звезд. Словно поплавок, затерявшийся в бескрайних просторах мира тьмы и тумана, Джудит пробиралась вперед, чувствуя, как с каждым шагом тают ее силы и решимость. Ее существо разрывалось в окружении безымянных страхов, казалось, все теснее смыкавших кольцо с каждым новым ярдом.

Сжав в руках сумочку, как будто это было оружие, она устремилась в темноту, навстречу тени, на месте которой притаился дом. 77, Челси-Саут.

Темный силуэт был совсем рядом, когда где-то вдали раздался леденящий собачий вой. Долгое, протяжное эхо пронзило тишину ночи. Казалось, взревел непроглядный мрак, со всех сторон обрушиваясь на Джудит.

Контуры дома дрогнули, просели, редея и растекаясь, пока не осталось и следа тени, к которой стремилась Джудит. Новый прилив ужаса исчерпал остатки самообладания: едва сознавая, что делает, Джудит бросилась бежать, не разбирая дороги. Плотно сжатые губы не пускали рвавшийся из горла крик, слезы застилали глаза. Однако она не останавливалась, задыхалась, бежала.

Невидимый пес снова завыл, когда Джудит с размаху налетела на дверь, больно ударив руки о деревянную поверхность. Это было единственной реальностью в ирреальности последнего часа. Щупальца тумана оплетали, тянули назад в смыкавшуюся темноту. Когда под каблуками зазвучала выложенная кирпичом дорожка, чьи-то пальцы вцепились в юбку, с треском лопнула материя. Споткнувшись, она не удержалась на ногах, сделала несколько неверных шагов, теряя равновесие. За спиной, где-то совсем рядом, не стихал пронзительный, болезненный вой, разрывавший тишину вселенной.

К счастью, теперь перед ней была дверь. Пальцы торопливо ощупали толстые доски. Дверной молоток, скорее… о Боже! Прямо перед ней блеснул свет. Слева от двери, в одном из окон. Чье-то лицо, озаренное сиянием длинной свечи, выглянуло наружу. В короткое мгновение, в котором слились радость и изумление, Джудит рассмотрела его выражение. Лицо не призрака, не мертвеца… но лишенное всего человеческого. Безмолвная гримаса злобы, словно потустороннее отражение в темном стекле.

Потрясение было чрезмерным. Искаженное свечным пламенем лицо; туманные сполохи; вой пса — словно напоминание о баскервильском мастиффе; порванный костюм и сердце, угрожающее выскочить из груди… Джудит в изнеможении опустилась на ступеньки. Пальцы коснулись оконного стекла, где, как дьявол в бутылке, плясало, гримасничало отражение человеческого лица. Даже закрыв глаза, чтобы не видеть больше безумного уродства, она не могла избавиться от картин, словно калейдоскоп проносившихся в памяти. Из мрачной глубины на нее смотрело прекрасное женское лицо, обрамленное длинными, черными как смоль волосами. Бледная кожа. Прелестные черты и глаза… безжизненно запавшие, словно у мертвеца.

И ничего больше.

Глава вторая

Однажды в детстве, когда розовый куст во дворе родительского дома в Спрингфилде представлялся раскидистым деревом малышке Джудит, она неосторожно упала, играя, с крыльца. Отец, читавший в комнате воскресную газету, услышав плач, выбежал и подхватил дочь. С того случая прошло шестнадцать или семнадцать лет, но Джудит не забыла то внезапное головокружение, задержку дыхания и боль, огненным обручем сдавившую грудь. И столь же ясно память хранила тот удивительный комфорт, ощущение безопасности, которое она испытала в объятиях теплых, любящих ее рук. Это было самым ярким воспоминанием об отце, которое не стерли прошедшие годы. Позднее, в приюте или в труппе под отеческой опекой Джарвиса Геннези, она не испытывала ничего похожего — тем более по отношению к мужчине. Любовь, нежные переживания были до сих пор не знакомы Джудит.

Казалось, время повернуло вспять на пороге особняка в Челси-Саут. Образы прошлого сменяли один другой: проносились окутанные туманом, бесцветные, едва узнаваемые. И тем отчетливее в сознание вторгался реальный мир, с шорохами и, шумами вокруг.

Полуобморочное состояние притупило ощущение страха, притушив флюиды безумия, летевшие от зажженной свечи, из кольца обступившего крыльцо мрака. Привалившись плечом к тяжелой дубовой двери, Джудит со странным спокойствием прислушивалась к происходящему внутри. Панический ужас исчез. Смолкло завывание пса. Остались лишь мертвящая тишина и зыбкие струйки тумана, извивающегося под ногами.

В доме раздались шаги: кто-то приближался к двери. Щелкнул замок, и сильные руки подхватили Джудит, увлекли в освещенную прихожую. Тусклое мерцание металлических пуговиц или, быть может, украшений обрисовывало темный силуэт мужчины. Резкий, исполненный достоинства голос требовал ответа. Сухость и официальность тона, столь неуместные в данную минуту, неприятно поразили Джудит. Однако рядом стояло человеческое существо, отворившее двери посреди мрака ночи.

— Что происходит? Кто вы?

— Извините… там огромный пес… я испугалась его воя…

— Понятно. Похоже, что он гнался за вами.

Слова беспорядочно слетали с губ Джудит. Взяв девушку за плечи, мужчина ввел ее в дом. Входная дверь захлопнулась за спиной, и теплый воздух, словно дыхание камина, всколыхнул застоявшуюся в венах кровь. Голос владельца особняка выдавал чистокровного англичанина: отрывистый островной акцент острым ножом рассекал его речь, придавая чеканность. Джудит перевела дыхание и огляделась. Близость незнакомого мужчины, лицо которого все еще скрывалось в тени, угнетала ее. Рядом с ним она ощущала себя незначительной, совсем маленькой. Сильные руки, даже сквозь шерстяную накидку, продолжали твердо и чуть болезненно сжимать ее плечи.

Она вздернула подбородок.

— Я приехала по объявлению в «Таймс», насчет работы… — она замялась. — Меня зовут Джудит Рейли.

Какое-то мгновение тень молчала. Негромкий, удивленный смех коснулся слуха Джудит.

— Вы шутите.

Оставив его слова без внимания, она продолжала:

— Надеюсь, у вас не принято держать гостей на пороге. Если вы намерены проэкзаменовать меня…

— Но вы же совсем ребенок! — в голосе осталось одно удивление.

— Мне уже двадцать один год, — негодующе возразила Джудит. — Это достаточный возраст.

Тень насмешливо поклонилась, или так только показалось в полутьме.

— В самом деле? Вы выглядите значительно моложе. Однако, идемте. Если вы позволите… пожалуйста, сюда. У нас неполадки с электричеством, так что приходится обходиться свечами. Позвольте представиться, Джеффри Морхауз, эсквайр. К вашим услугам, мисс Рейли.

— Благодарю, вы очень любезны.

— Думаю, для дел лучше всего подойдет студия. Там как раз разведен камин. В каменных зданиях этот дьявольский туман просто непереносим.

Зыбко освещенным коридором они вышли из прихожей. Джудит с трудом поспевала за быстро шагавшим эсквайром: словно легкая тень за великаном. Пару раз она едва не налетела на него в темноте. Хозяин дома остановился, протянув руку, нащупал бронзовую дверную рукоять, повернул — и яркая полоса света хлынула в коридор, открыв проход в просторную залу, обитую массивными дубовыми панелями. Краем глаза Джудит заметила большой овальный портрет на стене перед входом. Изображение скрывал полумрак, лишь смутно отблескивала рама, украшенная позолотой. Хозяин дома галантно отступил, пропуская спутницу, и Джудит с благодарностью скользнула мимо.

Вероятно, такое же чувство испытала Алиса, шагнув в Зазеркалье. Высокая сводчатая зала принадлежала совершенно другому миру: здесь властвовал дух ушедших эпох. Живая история пропитывала древние стены, наполняя воздух ощущением тревожного беспокойства. Очарование седой старины, столь характерное для исторических романов, даже намеком не нарушало сумрачного покоя залы. Светлые краски умерли, уступив извечному натиску подземных стихий вселенной.

Пока Джудит изумленно осматривалась, Морхауз деловито пересек студию, обогнул громадный, сбитый из двухдюймовых досок стол и, остановившись возле камина, повернулся к гостье.

— Выбирайте любое кресло, мисс Рейли, и располагайтесь со всеми удобствами. Я ожидаю приезда других претендентов, так что постараемся решить как можно скорее, стоит ли отказывать им. Вы согласны?

Джудит кивнула, почти машинально. Джеффри Морхауз, лица которого она так и не успела рассмотреть, со скрещенными на груди руками замер по другую сторону стола. Словно в полусне она опустилась в огромное кресло, развернутое к пылающему камину. Поднимались и опадали теплые волны; потрескивающие в огне сучья разбрызгивали яркие искры. Но самым ошеломляющим было убранство залы.

Как будто из старинных преданий восстал рыцарский замок. Необъятный дубовый стол, за которым свободно могли разместиться король Артур и все его рыцари, занимал центр выложенной каменными плитами комнаты. Лишь возле камина гранитную мозаику нарушал небрежно брошенный ковер. Прикрепленная цепями к массивным потолочным перекрытиям свисала гигантская люстра, потухшие лампы которой угрюмо отражали языки пламени. Палицы, алебарды, боевые топоры, голова дикого вепря и тяжелые щиты, украшенные переплетением геральдических узоров, — словно неведомые твари притаились на стенах. Казалось, их контуры оживают и угрожающе шевелятся под пристальным взглядом. Джудит прикрыла глаза ладонью и отвернулась. Здесь, в самом сердце Лондона, было неожиданностью встретить подобную залу. Даже старомодные книжные шкафы, выстроившиеся в каре напротив стены с камином, не могли рассеять враждебную атмосферу феодального замка. Холодный страх и жестокость пронизывали воздух, заставляя поеживаться и склоняться к живительному теплу языков пламени.