Элеонора Тадэ - Надежда Румянцева Страница 5

Прощаясь, Лебедев сказал девочкам:

- Поезжайте домой, а когда будет нужно, вызовем прямо на съемки. - Вроде: приходите в гости, но когда и куда -неизвестно.

Наде все было ясно: не прошла, не понравилась! Нужно было возвращаться в Москву, в ГИТИС. Что сказать Пыжовой, ребятам? И в театре взяла расчет...

- Нет, как хотите, - заявила Надя в первый же день своего приезда в институт. - Я в кино работать не могу. Не поймешь, что происходит: сегодня снимают конец, завтра начало, а потом середину. А как же в образ войти, как создать на площадке необходимое самочувствие? Нет, я отказалась сниматься, моя любовь принадлежит только театру!

Ребята сочувственно поддакивали, соглашались. Только Ольга Ивановна ничего не сказала. "Не поверила!" - решила Надя.

Дни шли за днями, и скоро киностудия стала для Нади досадным и грустным воспоминанием. И поэтому когда из Ленинграда пришел вызов на съемки, Надя не могла поверить своим глазам. Нужно было ехать на целый год.

"Когда Надя получила приглашение на съемку, -рассказывает Ольга Ивановна Пыжова, - в ГИТИСе велась упорная и, я бы сказала, довольно справедливая борьба против того, чтобы студенты снимались во время учебы в институте. Как показала практика, неопытные, беспомощные студенты иногда попадают в руки таких же беспомощных, а часто и бездарных режиссеров, которые ничему не могут научить их. Нередко работа с подобным режиссером, нетворческая атмосфера на съемках калечит психику начинающих артистов. А это может принести непоправимый вред, духовно разрушить молодого актера, все его представления об искусстве и творчестве. В таком случае одинаково опасны и неудача - это верная гибель: появляется страх, неуверенность, растерянность - и успех, который зачастую бывает вызван не мастерством и талантом актера, а его молодостью, непосредственностью, личным обаянием.

Популярность у зрителей нередко приводит молодого актера к заносчивости, высокомерию. Пережить свой успех столь же трудно, как и провал. Но особенно опасен успех в кино. Как часто, сыграв одну роль, молодой актер попадает в международные знаменитости, становится "звездой". Заграничные поездки, приемы, всеобщее восхищение и внимание, смена впечатлений и ритмов - все это приводит молодого человека с неустойчивой еще психикой и неуравновешенным характером к опасной душевной болезни, и он - уже конченный человек для искусства.

Я бы сказала, что подобные "феерические взлеты" вообще лежат вне традиций русского актерства. Достаточно вспомнить Ермолову. И ее и многих других знаменитых артистов русского театра отличали прежде всего трудолюбие и скромность.

Актеры театра, и драматические и оперные, должны ежедневно работать над собой. Мало один раз талантливо сыграть на сцене или удачно спеть арию, надо так же хорошо сделать это и завтра и послезавтра, всегда!

Каждым своим выступлением театральный актер должен поддерживать, утверждать свою славу, свой успех, свое мастерство.

Актер кино лишен того счастья, которым обладают актеры театра, подумать дома вечером после спектакля, проследить мысленно свою работу и решить, что завтра он сыграет эту сцену иначе, не так, как сегодня, совсем в ином ключе. Нет, киноактер уже ничего не может сделать: сцена снята, и режиссер остался доволен. Редко, очень редко эпизод переснимают по вине актера, обычно это бывает из-за технического или операторского брака.

Сниматься в кино - это адский труд. Я знаю это по себе. Как часто актер, вызванный на съемку, с утра сидит в гриме, в костюме, входит в образ, готовится сыграть свою сцену. А съемка начинается лишь поздним вечером, когда актер уже потерял верное самочувствие. Творческое настроение часто растворяется в пустых разговорах, пересудах, в бессмысленном хождении по коридорам. Это самые изнуряющие и утомительные часы на съемках.

Все это я говорю к тому, чтобы стало понятно, как опасно отпустить студентку театрального института сниматься в кино. Это огромная ответственность. Конечно, бывали случаи, когда и я и Борис Владимирович Бибиков с легким сердцем отпускали своих студентов сниматься. Так произошло, например, во время съемок фильма "Молодая гвардия". Тогда мы были спокойны. Ведь мы знали, что передаем своих учеников в бережные и внимательные руки прекрасного педагога и режиссера Сергея Герасимова.

Несмотря на все опасности, подстерегающие молодого актера на съемках, несмотря на все отрицательные стороны кинематографа, я отпустила Надю. И не только отпустила, но и помогла преодолеть законное сопротивление администрации. Это произошло потому, что я уже достаточно хорошо знала свою ученицу, верила в нее. Она обладала редким и очень ценным качеством: умением правильно поставить себя в работе с режиссером, защитить свою точку зрения, отстоять свое видение роли. Это ее свойство я подметила, еще репетируя с ней в пьесе Михалкова "Я хочу домой" и позднее, во время различных студенческих этюдов, отрывков, в работе над ролью Фроськи в инсценировке повести Г. Николаевой "Жатва".

Дарование Нади глубоко индивидуально, она обладает истинно комедийным талантом в сочетании с внешней инфантильностью и манерами подростка. В ней много заразительного, яркого. Но это только одна из граней дарования Румянцевой. Ей многое дано. И никто лучше меня, ее педагога, не знает, что Надя - прекрасная драматическая актриса с сильным, захватывающим темпераментом. И это качество отнюдь не уходит, не пропадает, напротив, с годами оно развивается и обогащается. Вызывает опасение потребительское отношение некоторых режиссеров, эксплуатирующих талант молодой актрисы, это может обеднить ее актерскую индивидуальность".

Глава II

Фильм Н. Лебедева "Навстречу жизни", поставленный по повести И. Василенко "Звездочка", имел успех. Подкупала искренняя интонация, актуальность темы.

Надя была настолько органична и естественна на экране, что один из рецензентов, обманувшись этой достоверностью, писал: "Хорошо играет роль Маруси Родниковой ученица ремесленного училища Надежда Румянцева..." В одном он не ошибся: Румянцева действительно овладела профессией

токаря. Собственно говоря, с этого и началась ее работа над ролью. Она на полтора месяца встала к станку вместе с учениками ремесленного училища. Было очень трудно. Ребята сначала приняли ее в штыки, смеялись над каждой неудачей, над каждым промахом. Они не признавали эту маленькую, быструю, ничем не отличавшуюся от них девчонку настоящей актрисой. Надя чувствовала, что не может больше терпеть насмешки, преодолевать сопротивление ремесленников, да и работа совсем не клеилась. "Хватит! - решила наконец

Надя. - Еще одна насмешка, буду драться! Единственный выход. Ну, подходи, кто первый?" Но, словно угадав ее решение, ребята вдруг резко переменили свое отношение к ней. Теперь каждый стремился помочь ей, научить. До сих пор для Румянцевой остается загадкой такая внезапная перемена в отношении ребят...

Характер Маруси Родниковой - ее задиристость,

жизнерадостность, стремление все сделать самой - был очень близок и понятен юной актрисе. Как и ее героиня, Надя не могла кому-нибудь признаться, что она что-то не умеет, не может или не знает. Она должна была все уметь и все знать! И когда режиссер спросил актрису, умеет ли она управлять моторной лодкой, она, не задумавшись ни на минуту, утвердительно кивнула головой.

Румянцева одна на моторке далеко в море,

кинематографисты остались на берегу снимать общий план. Конечно, на первом же повороте Надя перевернула лодку и очутилась в ледяной октябрьской воде Балтийского залива. Прошло немало времени, прежде чем подоспевшие люди вытащили самоуверенную актрису.

Ледяное купание кончилось в больнице, где Надя долго провалялась с высокой температурой. Как и Марусю, жизнь проучила Надю за излишнюю самонадеянность.

Вместе с Румянцевой в фильме снимался известный ленинградский актер В. В. Меркурьев. Эта встреча с замечательным артистом очень помогла Наде в работе над первой ролью в кино. Начинающая актриса старалась не пропустить ни одного движения большого мастера, понять методы его работы. До сих пор она помнит терпеливые советы и внимательные глаза Василия Васильевича.

Наде все хотелось сыграть сразу, с первой репетиции. Часто она перебарщивала, наигрывала, проявляя слишком много эмоций. Меркурьев сдерживал неопытную актрису, направлял ее темперамент, останавливал, учил анализировать поступки героини. Постепенно Надя свыклась с ролью, примеряясь к законам кинематографа, требующего от актера, как правило, более естественной и сдержанной манеры игры, чем в театре.

Уже в первой работе Румянцевой проявились черты, свойственные всем ее последующим героиням. Это прежде всего яркий, брызжущий, неиссякаемый оптимизм и непоколебимая энергия. Ее героини не ждут, когда счастье придет к ним само, не ищут легкой удачи в жизни, они сами своими руками, своим умом, талантом добывают его. Поэтому счастье всегда бывает заслуженным и справедливым.