Чувак и мастер дзен - Джефф Бриджес Страница 5

В дзен мы говорим, что он прямо под нашим ногами. Все, что мы ищем: смысл жизни, счастье, покой – все уже здесь. То есть вопрос не в том, как мне добраться из точки А в точку Б. Вопрос в том, как мне добраться из точки А в точку А. Как почувствовать на своем опыте, что не нужно никуда добираться, что я уже здесь? Это заветное место прямо у меня под носом. Я уже на другом берегу. В буддизме его иногда называют Чистой Землей[13].

На практике бывает трудно понять, что ты уже здесь – в том месте, которое ты ищешь. Можно услышать об этом много раз, но все равно остается часть тебя, которая не верит. И ты продолжаешь трудиться, чтобы куда-то попасть. И как только ты там оказываешься, снова понимаешь, что место не то. И ты опять отправляешься к другому берегу. Как только ты прибываешь туда, место снова оказывается не тем, и все начинается сначала. Поначалу ты бываешь рад: «Ох‚ ну наконец-то я куда-то добрался, теперь-то я счастлив!» Но вот проходит время, и ты такой: «Нет, всё не то, на самом деле мне нужно было не сюда».

Джефф: Люди часто спрашивают меня о моем другом береге. Куда я хочу попасть, чем я хочу заниматься, хочу ли я быть звездой.

Но у меня этот «другой берег», по сути, не изменился. Меня забросило в будущую карьеру в возрасте шести месяцев. Отец был в гостях у друга Джона Кромвелла. Джон в тот момент снимал фильм «Компания, которой она владеет»[14], ему нужен был младенец в кадре, и отец предложил: «Вот, возьми Джеффа». Я никогда не хотел быть актером. Я даже сопротивлялся этому, так как мне казалось патриархальным и неправильным выходить в жизнь через дверь, открытую отцом. Мне хотелось, чтобы меня ценили за мои собственные таланты, а не за то, кем был мой отец. Я хотел делать что-то свое, но не знал, что именно, ведь меня всегда интересовало множество разных вещей. Можно сказать, что я сопротивлялся естественному течению своей жизни.

В то же время я бы сказал, что тем «другим берегом» для меня было и остается счастье. И я пришел к осознанию, что счастье – здесь, прямо у меня под ногами. Роберт Джонсон[15] писал, что слово «счастье» (happiness) произошло от «случаться» (happen). Счастье – это то, что непосредственно случается с нами, в отличие от того, что написано в Декларации Независимости, где утверждается, что каждый имеет право на стремление к счастью. То есть, если его у тебя нет, ты имеешь право его искать. Однако Джонсон говорит, что, как только мы начинаем искать его, мы его теряем. Что думаешь, Берни?

Берни: Тут все непросто. Все хотят быть счастливыми, хотят найти это место, где их ждет счастье, просветление и удовлетворенность жизнью. Вот о чем думает большинство людей, когда слышит слова «другой берег». Они ищут его в книгах, посещают лекции, находят гуру, верят в то, что кто-то или что-то должно помочь им достичь другого берега, другого пространства. Как Дороти из «Волшебника страны Оз», которая пытается добраться домой. Дом для людей — это место, в котором комфортно, безопасно и всё в порядке. Дороти проходит через всю страну, находит Волшебника и обнаруживает, что ее дом все там же, в Канзасе.

Джефф: В конце она говорит примерно так: «Чтобы найти то, чего действительно желает твое сердце, не нужно идти дальше собственного двора». А Волшебник оказывается жуликом, да?

Берни: Жуликом, но еще и приманкой. Это именно та идея, которая заставила Дороти прочесать всю страну Оз, и она же не дает нам покоя. Мы думаем, что нужное нам находится где-то там за радугой‚ пока не осознаем, что все уже и так под носом.

Джефф: Мы можем думать, что другой берег — то, чего мы должны достичь: славы, успеха, просветления. Но это мешает увидеть простую вещь: все, что нам нужно, у нас уже есть. Думаю, что Чувак — из тех, кому не нужно ничего достигать. Ему нравится нежиться в ванной, попивая «Белый русский» и слушая песни китов в плеере.

Он относится ко всему легко, принимает всё как есть. И в этом очень много благородства, ты не находишь? Люди говорят, что они ищущие, что они в поиске счастья, смысла, чего угодно. Я себя считаю нашедшим: все, что мне нужно, находится рядом.

Это с самого детства. У мамы была практика, которую она называла «время». Каждый день она проводила по одному часу с одним из троих детей. Когда наступал мой час, она говорила: «Чем займемся, Джефф?»

Я говорил, например: «Давай сюда свою косметику. Накрасим тебя как клоуна, а я буду монстром». — «Хорошо!» Или еще могло быть так: «Поиграем в космос. Ты — космонавт, под столом — космический корабль, а я — пришелец, который хочет тебя поймать. Давай позовем Томми поиграть вместе с нами?» — «Конечно, иди, позови».

Если вдруг маме кто-то звонил и ее звали: «Дороти, это тебя», она отвечала: «У меня время с Джеффом, скажи, что я перезвоню!»

Мама уделяла мне все свое внимание в течение этого часа, и так происходило с каждым из нас троих изо дня в день. У меня никогда не возникало ощущения, что она делала это из чувства долга. Это время подпитывало ее, она искренне любила проводить с нами время. Когда мы стали подростками, можно было просто попросить «Мам, помассируй спину», и тогда она целый час делала массаж. Когда я стал взрослым, то звонил ей по телефону и спрашивал: «Как насчет того, чтобы провести время со мной?» Ее безраздельное внимание было таким насыщающим. У меня никогда не было нехватки в общении с мамой, его у меня всегда было вдоволь.

Я был свидетелем благородных поступков моих родителей в отношении других людей. Вместе с отцом я снимался в «Морской охоте» и других фильмах. Ребенком я порой стеснялся его поведения. Например, помню случай, когда он снимался в телепередаче, а режиссер был очень рассержен и обходился грубо и неуважительно с ассистентом или оператором. Отец подошел к режиссеру и у всех на виду сказал: «Я останусь у себя в трейлере, пока ты не будешь готов извиниться перед этим парнем. Зайди и дай мне знать». Я просто сгорал от стыда! Но у него было подлинное чувство чести и