Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи - Александр Старшинов Страница 58

«Решение уйти» (2022)

Режиссер: Пак Чханук

Смотреть «Решение расстаться» должно быть особенно здорово перед или после «Поздней осени» Ким Тхэёна: главную героиню в нем тоже исполняет Тан Вэй. А раз очередной режиссер прибегает к иностранке в сюжете, то перед нами снова оказываются два персонажа, принадлежащих разным мирам.

Чан Хэджун — зависимый от своей работы полицейский детектив. Хороший полицейский. Сон Сорэ — китайская эмигрантка, молодая вдова, сиделка для стариков. Он — отец семейства, страдающий бессонницей, она — обладает глубоким взглядом, очаровательным китайским акцентом и как будто нисколько не скорбит по своему мужу, скончавшемуся при загадочных обстоятельствах. Она учит корейский по дорамам и использует в речи архаизмы, которым умиляется Хэджун. «Ты пришла ко мне из эпохи Тан?» — спрашивает он в шутку, когда они дурачатся под дождем, гуляя в пестром храме. В прекрасной чужестранке полицейский находит те красоту и глубину, которых нет в его жене.

С самого начала нас вместе с детективом лишают бдительности идеальное алиби подозреваемой и ее привлекательность. Хэджун начинает следить за ней как полицейский, а продолжает — как влюбленный. Сорэ и Хэджун постепенно узнают друг друга, влюбляются, Хэджун полностью доверяется чувству и закрывает дело раньше, чем находит новые улики. А зритель гадает, кто и когда примет решение расстаться.

Загадочную ауру героини поддерживает цветовая символика: на блеклой картинке запоминаются ее наряды — ярко-синий свитер, платье цвета морской волны. На обоях в доме Сорэ различим узор из морских волн и гор. Морская вода и горы сопровождают главных героев до самого конца. Как в древней дальневосточной символике, горы — символ мужского, а вода — женского. Смерть мужа Сорэ в горах и расследование Хэджуна, свидания возлюбленных под дождем и расставание под снегом, конец фильма и необъятное, полное загадок море — мужской и женский персонажи принадлежат разным стихиям, они могут пересекаться, но им не быть вместе.

Постер к фильму «Решение расстаться» (2022)

Хэджун страдает бессонницей, справиться с которой могут помочь только практики Сорэ. Бессонница — символ стремления к миру, к которому он не принадлежит. Фильм максимально далек от 18+, а самое эротичное, что в нем есть, — это Хэджун, который мажет кремом загрубевшие руки Сорэ, и она, которая учит его дышать в одном с ней ритме, чтобы заснуть.

Помимо демонстрации настоящей человеческой близости при полном отсутствии демонстрации телесности, эта картина отмечена критиками в том числе за то, что особую роль в видеоряде играют гаджеты и общение в мессенджерах. С одной стороны, это проза современной бытовой жизни, с другой — режиссерам бывает трудно органично ввести их в кадр. Пак Чханук в «Решении уйти» не только дает зрителю подслушать телефонные разговоры и подсмотреть переписку в KakaoTalk, но и делает смартфон и умные часы решающими уликами в расследованиях Хэджуна. Не удивлюсь, если после просмотра фильма зрители испытывают острое желание приобрести себе последнюю версию умных часов.

«Решение уйти» — про любовь-одержимость. Герои Чханука не в силах сопротивляться чувствам. Хэджун отпускает убийцу, а Сорэ совершает еще одно убийство, чтобы навсегда остаться подозреваемой. Им не суждено быть вместе, но слежка и расследование, которым нет конца и после титров, — это та любовь, которая будет еще долго жить даже после смерти героини.

В этом жанре мелодрамы на стыке криминала эстетичная картинка соседствует с жестокостью и кровью. Интересно, что в этих трех фильмах любовь показана крайне деликатно — жестами, взглядами, полутонами, но от пар буквально летят искры, эмоции читаются по глазам. Сцены жестокости добавляют адреналина, но после титров они забываются, остается только тоска по неразрешимой любви. Сильные эмоции в фильмах прорываются на свет редко, но невероятно искренне и чувственно.

Зрителю из любой точки Земли, чтобы почувствовать эту любовь, необязательно владеть корейским культурным контекстом. Язык, на котором говорят персонажи этих трех драм, понятен всем. Мы видим героев, которым только любовь способна подарить немного радости и желания жить.

Заключение

Перспективы развития кинематографа Южной Кореи. Дебюты последних лет

Бахтина Ирина

Irina Bakhtina

искусствовед, научный сотрудник Музейного центра «Площадь Мира» (г. Красноярск)

Сокровенное корейское

Корейское кино, захватив внимание однажды, впредь не отпускает его и дает множество способов осмысления мира. Вместо заключительного обобщения тем и приемов хотелось бы замолвить слово о неведомом, но притягательном тайном ингредиенте корейского кино — что же это такое? Можно ли назвать это принятием безнадежности? Для названия этого понадобится использовать оксюморон. На ум приходит что-то вроде «светлого и жизнеутверждающего отчаяния».

Чтобы стало понятнее, надо выйти за рамки киноиндустрии. В 2022 году на 59 Венецианской биеннале среди привлеченных к основной программе художников было 90% женщин. Они провокационно и остро представили основные темы биеннале: «Первая — метаморфозы тела и определение человечности. Вторая тема — взаимоотношения между нашим телом и технологиями. Последняя тема — взаимодействие между человечеством, отдельными людьми и Землёй».212 Первые две темы вполне актуальны для корейского кино последних лет. В основной программе эти темы были представлены инсталляцией «Прототип игрушки» Чон Гымхён.213 Игрушку предлагается собрать из железных деталей, протезов человеческих конечностей и электронных плат. До этого художница успешно демонстрировала шокирующую работу, состоящую из перформанса и видео на тему любви человека и экскаватора.214 И кажется, эти работы немного радикально, но все же описывают основные темы исследования корейского кино: телесность, чувственность, человечность.

Инсталляция «OIL PRESSURE VIBRATOR»

Инсталляция «Прототип игрушки», Чон Гымхён

Непрочная связь души и тела

В переложении мифов для самого широкого круга иностранных читателей профессор Ли Кёндок во вступлении к главе о воли и целеустремленности девушки Чачхонби, будущей покровительницы злаков, пишет: «Что же касается нашей современности, то это эпоха Гермеса. Первым делом, которое сделал Гермес, едва появившись на свет, была кража, поэтому он считается покровителем воров, путников и торговцев. Воровство или торговля, способствуя перемещению вещей от одного хозяина к другому, представляют собой своего рода коммуникацию… <…> Сегодня воры похищают не чужое имущество, а человеческие души. Воздействуя на чувства и эмоции, они побуждают людей приобретать разные вещи. Кража человеческих душ — такова роль рекламы и сериалов»215.

Высказывание кажется чересчур радикальным и потому заставляет искать аргументы для спора с автором. Возникает предположение, что речь идет не столько о материальных предметах или деньгах, о бездушном эквиваленте энергии жизни, а о подмене собственных мыслей, чувств и потребностей, навязанных извне. В этом смысле социальные роли и условности тоже диктуют сценарии поведения, цензурируют не только проявления, но и сами порывы души. Какими бы чистыми порывы ни были в момент зарождения, их возникновение может быть табуировано. Даже в мифах Чачхонби или принцесса Пари герои были переодеты в мужскую одежду, когда завязывали отношения со своими избранниками. Вероятно, гендерная роль не позволяла им говорить на равных с юношами. И только выйдя из социальной роли молодой девушки, каждая из героинь могла обрести свободу говорить, что считает нужным, а не то, что диктует этикет.

В этом смысле реклама и сериалы действительно крадут душу, задавая очень узкий коридор для представлений о красоте, дружбе, любви. Семейные ценности и ценности романтизма, изначально конфликтующие друг с другом, противоестественно накладываются друг на друга и взаимно купируются под общий контур по самому маленькому кругу возможностей. Личная свобода, романтические