Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки - Лев Александрович Ганкин Страница 39

(«Постприход»)

Обнаженная грубость саунда ранней «Макулатуры» (иногда эмси намеренно перегружают бюджетную аппаратуру своими криками) окажется предвестником нового типа андерграундного рэпа в стиле «не выходя из комнаты», циркулирующего по многочисленным ВК-группам типа «Подпольного вещания»[312]. Сами участники проекта в будущем отойдут от этой эстетики: в начале 2010-х они вернутся с альбомами «Девять рассказов» и «Осень», в которых положат свои экзистенциальные откровения на оригинальный экспрессионистский саундтрек с обилием живых инструментов. Но в целом абстрактный хип-хоп пойдет именно по партизанскому DIY-пути, намеченному «Макулатурой» в их забытом дебютнике.

При этом деформации в его художественном пространстве будет подвергаться не только личность, эго, социальный статус лирического героя, но и сам язык. Один из самых ярких примеров мутации рэп-текста — творчество коллектива «Мутант Ъхвлам», работающего в жанре, который можно назвать «диссоциативным рэпом». Абстрагирование «Мутанта» заключается в максимальном расплетении языкового ассоциативного ряда, в его освобождении от нарративных или образных конвенций, в применении фрейдистского метода свободных ассоциаций[313]:

отрубив руку скажи завязал труби фуги вокзалов

и ноктюрны подъездов хороша во фритюре пьеса

нам придется объесться нот

рыба кричат в домино меня вскрыло под этот минор

(«Пять минут»)

Текст бессвязен, хаотичен, единственные его системообразующие элементы — это ритм и рифмы, а скорее даже омонимические созвучия слов и слогов (названия так же «упорото» искажены: «Синий езабор», «С кем тапутаете» и т. п.). В звуковом оформлении все работает на создание растерянно-психоделической атмосферы: дешевые спотыкающиеся биты, плывущие искаженные сэмплы из американской эстрады и российской поп-музыки, перебор акустической гитары. «Мутант» звучит как барахлящее радио на кухне наркопритона. Вокальная подача — максимально отстраненная: происходящее описывается безучастными голосами, галлюцинации излагаются ровным речитативом в монотонном темпе.

За восемь альбомов, которые на сегодняшний день насчитывает дискография «Мутант Ъхвлам», стиль и саунд проекта несколько видоизменились: в последних двух пластинках («Буховность» и «Бездзенарий») почти не находится места нецензурной лексике или эксплуатации наркотических состояний. Вместо этого они отображают тонко выстроенную сюрреалистическую картину духовного смятения и опустошения:

Миссия «пасти коров» или «как спасти народ»,

В заасфальтированных ботинках, в потемках,

Тихо пройдемся по льдинам, не наследив.

Это дикие времена: оружие, криминал, обнаруженные в племенах.

(«Пастикоров»)

Тем не менее характер работы с категорией времени в творчестве «Мутанта» остается неизменным. Время здесь, по сути, остановлено или лишено значения: это и определяет особый характер герметичной музыкальной вселенной проекта.

«Рекомендуют все мне здесь всё вокруг воспринимать адекватно»: футуристическое многословие Михаила Феничева

Итак, русский абстракт 2000-х — это своеобразное «поле экспериментов», девиаций в сторону от традиционных норм хип-хопа, пересборки его структурных элементов. Особенно интересны в рамках жанра оказываются записи проектов, которые удобно обозначить словосочетанием «концептуальный рэп»: под концепцией здесь подразумевается единый эстетический замысел, которому подчинены все формальные и содержательные атрибуты — текст, флоу, бит, инструментал, визуальная репрезентация. У руля сразу двух таких проектов — 2H Company и «Есть Есть Есть» — стоял Михаил Феничев.

Оба выпускали записи, организованные как крупная литературная форма: особым «феничевским» брендом абстрактного хип-хопа стали связные научно-фантастические нарративы с очевидным футуристическим, даже футурологическим флером. Популярная музыка существует в определенной синхронизации с идеей футуристического прогресса с 1950-х[314]: в ней осмысляются как его неоспоримые преимущества[315] (можно вспомнить утопизм space age pop начала 1960-х или современный гиперпоп), так и дистопические опасности (здесь назовем киберпанк и индастриал). При этом в рэп-музыке, привыкшей выступать голосом современности, футуристическая категория автоматически представляется чем-то вроде жанрового отклонения.

Художественные миры 2H Company и «Есть Есть Есть», разумеется, поддержаны и уникальным звуковым оформлением. Примечательно, что IDM-дуэт «Елочные игрушки», ставший частью 2H Company и работавший над звуковой оболочкой их альбомов, настоял на полной перезаписи пластинки «Психохирурги» (2004), песни с которой уже существовали с другими битами[316]. Следовательно, инструментал в этой работе принципиален; более того, в нее включены и два полностью безвокальных трека, организующие композицию альбома.

Аранжировки песен с «Психохирургов» отличают абсолютная синтетичность и роботичность: на полиритмические биты накладываются каскады ломаных чиптюновых мелодий, поверх которых звучит сверхдинамичная, «нердкоровская» читка. Электронная музыка как минимум с середины XX века считалась подходящим медиумом для звукового отображения футуристических миров[317]; интересно, однако, что инструментал «Елочных игрушек», в противовес зачастую статичным, неизменным на всем протяжении трека хип-хоп-битам, обнаруживает способность четко следовать за повествованием. Например, в треке «Культиватор» бит переходит в более подвижную фазу, как только герой покидает квартиру и отправляется в США похищать таланты культовых рэперов; в «Огурце мозга» «цифровизируется», искажается электронными спецэффектами в том числе голос Феничева — так изображается его диалог с собственным мозгом и трансценденция сознания героя, который, по сюжету песни, переселяется в тело пытаемого китайцами тибетского монаха.

Пространство, в котором обитает герой Феничева, — постмодернистский открытый космос цитат и отсылок, что характерно как для дебюта 2H Company, так и для не менее интересного сиквела: «Дзен и искусство ухода за АК-47» (2007). Интересы автора не исчерпываются советской и зарубежной фантастикой, но распространяются и на классиков российской постмодернистской литературы: Виктор Пелевин, Владимир Сорокин и Павел Пепперштейн с «Инспекцией „Медицинская герменевтика“» напрямую[318] и завуалированно включаются в его пространство референций. Ситуация постмодерна, размноженной мультицитатной реальности, в которой появляются все новые способы передачи информации[319], отражена, к примеру, в песне «Сорокин-трип», где, подобно рассказу Сорокина «Достоевский-трип», герои «упарываются» литературными классиками ХХ века. Примечательно, что именно этот трек музыкально наиболее близок к трип-хопу и даунтемпо и при этом содержит прямую отсылку к обложке дебюта Рошин Мерфи из британского трип-хоп-дуэта Moloko (ее, к слову, тоже можно «употреблять» во вселенной песни):

Я, право, сейчас позволить себе не имею права быть тут мертвым

Так как в очереди я уже пятьсот сорок четвертый

Чтоб убрать дорожку, что лежит на Рошин Мерфи

Белеет по линии позвоночника

Музыка в «Дзене и искусстве ухода за АК-47» подстраивается под феничевские фантастические ситуации даже более явно, чем в дебюте, в том числе через жанровую имитацию. Здесь нужно упомянуть трек «Жир земли», сочиненный, предположительно, от лица энергетической субстанции под названием «Мын», также называющей себя Жиром земли, которая вселяется в тела людей, в том числе русских рэперов:

Дальше все по схеме известной — отделяй и властвуй.

Я не повторил ошибок других богов, для своей паствы

Не выводил никаких теорий, не прописывал уставов.

Я