Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу Страница 57

«Мы всегда знали, — говорит Гилмор, — что эта пластинка продается в большем количестве, чем что-либо сделанное нами до нее. Поскольку она была лучше, она была более цельной и более сфокусированной, у нее была лучше оформлена обложка. Каждая деталь была тщательно продумана». Тем не менее он и Райт также гордятся и альбомом «Wish You Were Here», несмотря на то что давление предыдущей пластинки сделало процесс его сочинения и записи мучительно трудным для всех участников.

Примерно в это же время «Pink Floyd» стали любимым объектом нападок со стороны новой волны панк-рокеров. «Я помню то время хорошо, — говорит Мейсон, — потому что продюсировал альбом группы «Damned». Довольно поучительно в смысле наблюдения за людьми, заново ищущими корни рок-н-ролла, который превратился в перегруженную техникой безвкусицу — «Emerson, Lake & Palmer», «Pink Floyd», чудовищно огромные динозавры с грохотом передвигались по земле. Панки сказали миру: «Мы снова можем делать пластинки за 20 фунтов», речь шла об энергии и желании играть, а не о том, кто самый великий музыкант на свете. Конечно, не хочется, чтобы на Земле жили только динозавры, но было бы неплохо оставить несколько в живых».

По случайному совпадению или нет, но уотерсовские песни приобрели более хлесткую и общественно актуальную направленность на диске 1977 года «Animals». «Я его не слишком люблю, — говорит Райт. — Это был первый альбом, для которого я ничего не сочинил, первый альбом, на котором группа потеряла свое единство. Начиная именно с этого диска, Роджер стал стремиться все делать сам». Уотерс продолжил воплощать свои политические темы в амбициозной автобиографической психодраме «The Wall» (1979 год).

«Мне нравится альбом «The Wall», — заявляет Гилмор. — Что бы кто ни говорил, но я участвовал в работе над ним. Я сочинил для этой пластинки кучу материала. Я и Боб Эзрин. Я знаю, многие люди считают ее первым сольным альбомом Роджера Уотерса, но это не так. Роджер не смог бы сделать ее без меня, никоим образом. Он трижды делал сольные пластинки, ты можешь сам услышать разницу».

Именно во время работы над «The Wall» Рик Райт — это один из темных эпизодов в истории «Pink Floyd» — подал заявление об уходе. По словам Райта, «Роджер и я просто не могли продолжать работать вместе. Что бы я ни пытался сделать, он говорил, что это не годится. Потом он сказал: «Или ты уходишь после того, как альбом будет закончен, или я выкину весь материал». Сложилась немыслимая ситуация. Это был блеф, но, зная Роджера, я мог предположить, что он выполнит свою угрозу, что поставило бы крест на денежных отчислениях с продажи альбома. Поэтому мне пришлось согласиться. В некотором смысле я даже был рад уйти, поскольку мне все надоело. И затем, как я слышал, ситуация становилась все хуже и хуже во время работы над альбомом «The Final Cut», к которому я не имел никакого отношения.

Я желаю Роджеру успеха во всем, что он делает, но с ним ужасно трудно работать. Жаль, что его мало интересуют идеи других людей, поскольку благодаря им музыка становится гораздо лучше».

По иронии судьбы Райт закончил свою карьеру, будучи единственным участником «Pink Floyd», получающим деньги за «живые» представления «The Wall» — которые он вспоминает как «чертовски трудные, но имеющие замечательную концепцию и являющиеся изумительным сценическим произведением», — потому что Уотерс перевел Райта на зарплату до его окончательного ухода из группы, а стоимость представления и всего, с ним связанного, была настолько высока, что группа потеряла целое состояние. После «The Wall» Райт почти исчез с музыкальной сцены на семь лет, большую часть которых он провел на греческом острове.

Тем временем Гилмора все больше и больше возмущал диктаторский режим, царивший во время записи двойного альбома. «Песни, которые Уотерс забраковал для «The Wall», он посчитал хорошими для «The Final Cut», те же самые песни. Я сказал ему: «Никто не считал их хорошими тогда, чем же они хороши теперь?» Держу пари, он подумал, что я мешаю ему работать. «Впрочем, три из двенадцати песен на альбоме — «The Gunner's Dream», «Fletcher's Memorial Home» («Мемориал Флетчера») и «The Final Cut» — действительно хороши. Я не могу не отметить хорошее, чье бы оно ни было». Однако, принимая во внимание враждебность, рожденную сессиями «The Final Cut», Уотерс бесцеремонно объявил о кончине «Pink Floyd», перенеся свои тематические и сценические навязчивые идеи на серию сольных проектов.

Гилмор в то время записал свой второй сольный альбом «About Face» («О лице») — который, что важно, звучал более профлойдовски, чем уотерсовский «The Pros And Cons Of Hitch Hiking», — и принял участие в качестве приглашенного музыканта в концертах Пола Маккартни, Брайана Ферри и Пита Тауншенда. «Это, наверное, мечта каждого гитариста-школьника, — говорит Гилмор, — сыграть вещь типа «Won't Get Fooled Again» вместо Пита, но чтобы Пит ее пел. Он попросил меня поучаствовать в его концертах, потому что не хотел быть героем-гитаристом. Он категорически отказался играть на электрогитаре, а публика требовала: «Ну, давай же, хотя бы «Won't Get Fooled Again», возьми гитару и сыграй». Но он отказался, он хотел, чтобы проект назывался не «Пит Тауншенд, герой-гитарист», а «Пит Тауншенд, певец, композитор, лидер группы». Это было здорово».

К 1986 году Гилмор — который подчеркивает, что он всегда абсолютно ясно давал понять Уотерсу, что он из группы не уходил, — вдруг осознал, что упускает возможности, предоставляемые ему «Pink Floyd». При помощи продюсера Боба Эзрина и первоклассной команды наемных стихотворцев и музыкантов он и Мейсон начали делать альбом «А Momentary Lapse Of Reason». «Поскольку я не хотел выбрасывать на свалку двадцать лет своей тяжелой работы и начинать все сначала, занимаясь только сольной карьерой, я должен был так поступить», — заявляет Гилмор. Ссылаясь на анонимную флойдовскую притягательность, он добавляет: «Публике неизвестно мое имя. Я потратил двадцать лет не на создание себе имени, я потратил двадцать лет на создание имени «Pink Floyd».

В среде старых поклонников группы доверие к новому «Pink Floyd» возросло благодаря возвращению Рика Райта. «К тому времени, когда это все дело началось, — говорит Райт, — я понял, что должен вернуться; я скучал по работе. Я отправился к Дэйву и сказал: «Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, готов присоединиться». В середине записи альбома он попросил меня подключиться и сыграть на нескольких треках». По-прежнему не восстановленный в «Pink Floyd» как полноправный партнер, Райт работал за зарплату — как на концертах «The Wall». «Обе стороны сказали: посмотрим, что получится. Что касается меня, то мне работать очень понравилось; я вполне доволен».

Единственным человеком, который не остался доволен этим развитием событий, был Уотерс, с горечью назвавший новый «Pink Floyd» фальшивкой и даже возбудивший судебное дело против Гилмора иМейсона в попытке помешать им использовать название группы. Таким образом под огнем атак и контратак рассыпалась загадочная анонимность «Pink Floyd». «Если бы мои дети вели себя так же, дрались на глазах у всех, как мы, — говорит Мейсон, — я бы очень рассердился на них. И лишил бы на неделю карманных денег».

Он утверждает: «Уотерс хотел прикончить группу, и он мог бы прикончить ее, если бы остался в ней. Его уход был его большой ошибкой. Потому что, когда он ушел, она неожиданно возродилась.

Роджер сказал, что «Pink Floyd» творчески мертв. Правильно, он был мертв. Но когда Роджер ушел из группы, ее останки вдруг воскресли. Дэйв Испытывал на себе чудовищную тиранию Роджера, особенно в последние несколько лет. Роджер хотел абсолютно все делать сам. Он хотел выпустить целую кучу материала, к которому, я думаю, Дэйв даже не имел никакого отношения.

На создание следующего альбома могло уйти пять лет, но Роджер, смотревший на нас сквозь ружейный прицел, заставил нас сделать его за десять месяцев. Мы не рассуждали: «Может, будем, может, не будем». Мы сказали: «Нужно делать его немедленно, кто нам нужен? Как мы его будем делать?» У нас был стимул. Я думаю, большинство групп лучше всего работают, когда они немного голодны, когда они хотят проявить себя. Вот почему молодые группы всегда гораздо горячее. Там есть командный дух. Каждый хочет добиться успеха, сделать это вместе со всеми — не волнуясь о том, кто что сочинил, кто лидер в группе и могут ли они купить еще один дом на юге Франции».

Пока завершалась работа над альбомом, Гилмор и Мейсон потратили пять месяцев, разрабатывая сценическую постановку нового представления вместе с Марком Брикманом, режиссером-постановщиком Робби Уильямсом и оформителем декораций Полом Стейплсом. Занимаясь этим, говорит Гилмор, «мы напечатали список названий всех песен с первой пластинки до последней. Напротив каждого названия мы написали причины, почему должны или не должны исполнять эту песню. Например, если в песне был мой вокал, или я был соавтором этой песни, или Рик был соавтором, или что-то еще. Или если у нас имелся классный клип, сопровождающий эту песню. Или это был хит». Он подчеркивает, что все, кроме трех выбранных последними песен — «Crazy Diamond», «Brick In The Wall» и «Run Like Hell», — в оригинале пелись им точно так же, как он их исполняет теперь. (Некоторые места, где пел Уотерс, например первый куплет «Comfortably Numb», на сцене поют Райт, Гай Пратт или Джон Кэрин.)