Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу Страница 6

РИК: Нет, это не так плохо. На самом деле мало кто спрашивал нас о ней.

ИНТ.: Хорошо. Как возникло название?

РИК: Это кембриджское выражение, означающее «трахаться».

ИНТ.: Кембриджское выражение, означающее «трахаться»?

РИК: Да.

ИНТ.: Интересно.

(Группа на некоторое время исчезает с записи, пока Рик не произносит: «Рок и классика сочетаются, как нефть и вода».)

ИНТ.: Можете ли вы рассказать мне о ваших инструментах, украденных в последнем турне?

НИК: Да… Рик, ты объяснил, что такое «Ummagumma»?

РИК: Да.

ИНТ.: Да, вы объяснили, что такое «Ummagumma».

НИК: Хорошо. Мы были в Новом Орлеане, и кто-то — позже мы выяснили кто — увел наш грузовик. (Общие смешки.) Кто-то украл целый грузовик со всем, что в нем было. Мы бросились в полицию. Но, конечно, их это совершенно не заинтересовало. Потом мы расположились в очень большом отеле под названием «Royal» в Новом Орлеане с очень милым молодым персоналом, и все они начали говорить: «О, мой папа — шериф», или «Я знаю кое-кого в ФБР», или что-то такое, и приехал действительно замечательный старикашка из ФБР, и все мгновенно изменилось. У полиции возникло ощущение важности нашего дела, к тому же мы рассказали по радио и телевидению о том, что случилось и что будет вознаграждение за сведения о нашей пропаже и так далее. Спустя примерно девять часов они нашли грузовик с аппаратурой, и только три гитары пропали безвозвратно.

ИНТ.: Это все?

НИК: Все.

ИНТ.: Ты думаешь, воры испугались того старикашки?

НИК: Думаю, они испугались, да.

ИНТ.: «Rolling Stones» говорят, что у них украли оборудование стоимостью сорок пять тысяч долларов.

НИК: Что, у них сперли оборудование?

ИНТ.: Да, они выступали в Центральном парке и сказали что-то вроде: «Не взыщите, если наше звучание будет негромким, — у нас украли оборудование». НИК: Какой вопрос следующий?

ИНТ.: Еще один интересный вопрос. Когда возникла группа? Можете не отвечать.

РИК (смеется): Ну, э-э-э, приблизительно шесть с половиной лет тому назад. ИНТ.: Шесть с половиной?

РИК: Мы познакомились, когда были студентами. Вот как мы познакомились.

ИНТ.: Хорошо, можно узнать…

РИК: В архитектурном колледже.

ИНТ.: О'кей, теперь я задам вопрос Роджеру. Ты не возражаешь, Роджер? Можно мне узнать, почему Сид Барретт покинул группу?

РОДЖЕР: Он сошел с ума.

ИНТ.: Сошел с ума?

РОДЖЕР: Угу.

ИНТ.: Кто-нибудь еще в группе собирается сойти с ума?

РИК: Хороший вопрос! Очень хороший вопрос.

РОДЖЕР (презрительно): Нет, не думаю.

ИНТ.: Спасибо.

РОДЖЕР: Пожалуйста.

ИНТ.: Как бы ты охарактеризовал вашу музыку своими словами? Каков стиль вашей музыки?

РОДЖЕР: Я бы не хотел этого делать.

ИНТ.: Ты бы не хотел, но если бы захотел, что бы ты сказал, к чему она ближе?

(Смех.)

РОДЖЕР: Я бы не хотел. Я бы не классифицировал ее вообще.

ИНТ.: О'кей.

(Смех усиливается.)

ИНТ.: Скоро я задам вопросы получше.

НИК: Все в порядке, думаю, ты имеешь полное право задавать их, как я сказал. Но есть отдельные вопросы, которые просто непереносимы. Один из них — «Как возникло ваше название?», а другой — «Как бы вы описали вашу музыку?» Я просто объясняю тебе суть.

РИК: Есть несколько других…

НИК: Да, есть и другие, но эти два, наверное, основные.

ИНТ.: Каким было музыкальное образование каждого из вас до того, как вы собрались в группу? Например, как ты начал играть на барабанах и так далее?

НИК: Я отношусь к верхним слоям общества, другие — к среднему классу. Но наше музыкальное образование можно назвать скудным, за исключением Рика Райта, который подвергся некоторому обучению. В течение нескольких недель я брал уроки игры на скрипке у женщины, которую звали миссис Чайковски. (Хихикает.) Но я не думаю, что они слишком приблизили меня к барабанам.

ИНТ.: Можешь рассказать немного о своих любимых группах?

НИК: Боюсь, что не могу, потому что я не уверен, кто мои любимые группы. Они все время меняются. То есть время от времени выходит какой-нибудь альбом, и я думаю: «Ну, класс!»

ИНТ.: Скажите, вы когда-нибудь слушаете свою собственную музыку?

«Pink Floyd» (хором): Нет!

ИНТ.: Никогда не слушаете?

(Общее бормотание.)

НИК: Дело в том, что все время идет непрерывный поток музыки, постоянно вспениваемый классическими рок-музыкантами, и в каждый отдельный период времени появляется настолько хорошая музыка, что очень опасно слушать свои старые пластинки, останавливать время и говорить: «Это то, что мне нравится».

ИНТ.: Неужели вы никогда не испытываете желания послушать свою собственную музыку? Вы просто притворяетесь.

РОДЖЕР: Нет, конечно, нет.

РИК: Конечно, нет.

ИНТ.: Что вы думаете о наркотиках?

(Смешки и приглушенное бормотание.)

ИНТ.: Что вы все думаете о наркотиках?

(Группа начинает мелкую перепалку и снова исчезает с записи.)

РОДЖЕР: Ну, Дэйв стащил на крайний случай или для чего-то ужасно интересного. Ты видел? Стив О'Рурк вошел и сказал: «Мне нужен Дэйв, сейчас же!», и Дэйв сбежал.

РИК: Ладно, отношение к наркотикам? Плохое.

ИНТ.: Плохое?

РИК: Угу.

ИНТ.: Ты считаешь, наркотики — это плохо?

РИК: Это зависит от твоих мозгов и от того, сколько ты куришь и почему ты куришь.

ИНТ.: Какая у тебя причина курить?

РИК: Курить?

ИНТ.: Да.

РИК: Ну, я не курю для того, чтобы лучше играть музыку, или лучше сочинять музыку, или чтобы вообще лучше соображать. Есть много людей, которые верят, что наркотики — это своего рода культура и она так или иначе соответствует их жизни, и это плохо.

ИНТ.: Что ты думаешь о том, что люди, посещающие ваши концерты, говорят: «Pink Floyd» — это действительно крутая андеграундная группа, но их нужно слушать только под кайфом»?

РИК: Чушь собачья.

ИНТ.: Чушь собачья, но как ты думаешь, зрителям хочется наркотиков, когда они слушают вас?

РИК: Опять же, я думаю, это чепуха, что им нужен наркотик, чтобы слушать нас или кого-нибудь еще. Это чепуха.

ИНТ.: Как получилось, что вы написали музыку к фильмам «More» и «Zabriskie Point»?

РИК (озадаченно): К нам пришли и попросили ее написать.

ИНТ.: Многие люди обратили внимание на вашу музыку к фильму «More», — понимаешь, фильм был о наркотиках и подобных вещах. Они спрашивают: «Почему именно вы написали саундтрек, а не другая группа?» Понимаешь?

РИК: Ну, мы сделали это, потому что режиссер предложил нам. Мы согласились не потому, что фильм о наркотиках. Фактически фильм правильно рассказывает о наркотиках. Уверен, если бы в фильме говорились неправильные вещи о наркотиках, мы бы не участвовали в нем.

ИНТ.: Можете вы мне рассказать, какая она, жизнь рок-звезды? Скучная она, или трудная, или какая?

НИК: Нет.

ИНТ.: Жизнь рок-музыканта я имею в виду.

НИК: Очень приятно зарабатывать себе на жизнь.

ИНТ.: Неужели? Это скучно, или трудно, или как?

РИК: Иногда скучно.

НИК: Временами скучно.

РИК: Иногда очень трудно. Но это имеет смысл, и это все. Я имею в виду результаты и сознание того, что ты делаешь. Понимаешь? Ты создаешь что-то, что имеет смысл, чего нельзя сказать о 85 процентах людей, работающих сегодня. Однако много других людей могут презирать то, что ты делаешь.

ИНТ.: Мне эта жизнь кажется фантастической, как…

РИК: Так и есть. Она потрясающая. Совершенно изумительная.

ИНТ.: Что вы думаете об инженерах звукозаписи — вы думаете, у них хорошая работа?

НИК: У звукоинженеров немного меньше работы. Нет, вероятно, почти столько же, сколько у нас, но не совсем, потому что они не так сильно задействованы персонально. Однако они тоже работают невероятно много. Невероятно много. Потому что для нас альбом — это, понимаешь, наше величайшее достижение на тот момент, когда мы этот альбом записываем. Но когда мы его сделали, а звукоинженер записал его, он сразу начинает записывать другой альбом с другой группой — понимаешь, тем же вечером и так далее.

РИК: К тому же он может работать над несколькими альбомами сразу.

НИК: Это особенная профессия, и, понимаешь, она очень полезная. В зависимости от того, как много работы они делают. Некоторые звукоинженеры фактически руководят группой, с которой они работают, и микшируют записи без какой бы то ни было помощи или советов со стороны группы. Существуют явные отличия в работе каждого звукоинженера.

ИНТ.: Думаю, я бы хотел быть звукоинженером.

РИК: Ты бы хотел быть звукоинженером? Ну, это прекрасная работа, если тебе нравится торчать в помещении по двадцать часов в сутки.

ИНТ.: Двадцать часов в сутки?

РИК: Да. Они работают невероятно много.

НИК: Я бы так не смог.

РИК: Я бы тоже. Я ненавижу работать в такой обстановке, понимаешь? Совсем не видеть солнечного света и прочее.