Камигава: Рассказы - Jay Moldenhauer-Salazar Страница 11

солнце было в зените, кицунэ почти не видел своего дыхания, клубящегося перед ним. Он знал, что был уже близок к цели, что было весьма кстати – он не был снаряжен для дальнейшего подъема. Одинокий крик, сложная смесь звериного и человеческого голосов, раздался с одной из отдаленных вершин. Восемь-с-Половиной Хвостов натянул плащ потуже, и принялся перепрыгивать с валуна на валун. Если карта и память его не подводили…

Плато простиралось на пятьдесят футов вширь, необычно крупное плоское место посреди острых и крутых гор Сокензан. Земля была все еще усеяна кусками доспехов и выгоревших частей скелетов со следами от зубов различных хищников. Восемь-с-Половиной Хвостов прошел сквозь этот мрачный сад, осторожно ступая так, чтобы не потревожить замерзшие останки. Его острые лисьи глаза настороженно метались по сторонам. Эти кости были не просто остатками того, что когда-то было сильнейшим батальоном самураев Лорда Конды. Они были потенциальными марионетками, ожидавшие своего танца под дудку ками смерти или возмездия. Его лапы напряглись, готовые взмахнуть посохом при малейшем движении костяной руки, или тишайшем стонущем шепоте из пустого черепа.

Завывал горный ветер. Холод, давящая тишина и одиночество сказали ему о том, что должен был чувствовать этот вырезанный батальон, погибая в этом заброшенном, пустынном месте. Шепотом произнося молитву за мертвых, Восемь-с-Половиной Хвостов продолжал свои мрачные поиски. Вой ветра перерос в рев, гортанный, чудовищный, звучащий совсем рядом. Горный зверь? Голодный ками? Проказы акки? Это было не важно. Он ускорил поиски.

Наконец, он нашел то, что искал – на первый взгляд, катана казалась обычной, но ножны рядом с ней ни с чем нельзя было спутать. Восемь-с-Половиной Хвостов осмотрел землю в поисках останков владельца клинка, но ни одни из ближайших костей не подходили. Качая головой, он осторожно поднял катану, вложил ее обратно в ножны, и сунул за пояс. Его миссия была выполнена, и он медленно направился к спуску.

*   *   *   *   *

Открывшийся перед ним вид наполнил его бóльшим ужасом, чем незуми, ками, или горы Сокензан. Простая хижина с соломенной крышей была подавляюще обычной, и все же… Он постучал в дверь. Юная самка кицунэ открыла ему, расширив глаза от удивления. – Сенсей?

Он никогда не ожидал, что его будут называть «сенсей». Как мог он стать достойным подобного титула? Его собственный учитель не питал надежд на новое поколение. – Они бесцельны, - говорил он. - Они не знают, ни кем они хотят быть, ни чего они хотят от Камигавы.

- Но разве Вы не учите их тому, чтобы они сами искали свой путь? – спрашивал тогда он.

- Конечно. Но это не значит, что им не нужны наставления, и, боюсь, что найти хороших проводников становится все труднее. 

Он размышлял об этом долго и глубоко. Сейчас он был одним из наиболее известных клириков кицунэ в Камигаве. Он сам мог выбрать любой храм для служения; он даже получил приглашение стать личным лекарем Лорда Конды. Но… Возможно, это было самонадеянно, но, может быть, он мог стать тем проводником, которого его учитель не смог отыскать. Возможно, он мог использовать свое положение, чтобы стать светом, ведущим Камигаву туда, куда она действительно хотела двигаться.

Многие из клириков пытались отговорить его от того, чтобы остаться в деревне и стать простым учителем. И все же, хотя никто не осознавал, как далеко его учения могли завести его, когда он обрел свой четвертый хвост, он знал, что принял верное решение.

Нефритовый-Коготь отпила чаю, не сводя глаз с катаны. – Не могу поверить, что Вы отправились так далеко.

- Это было меньшее, что я мог сделать для твоего брата. Я не смог отыскать его останки, но этот предмет не менее важен.

- Его катана… - Она подняла ее и повернула в своих лапах. – Помню, как он ей гордился. Знаете, она раньше принадлежала нашей матери. Он был так уверен, что она принесет ему умения и удачу…

- Ками суровые противники, - тихо произнес Восемь-с-Половиной Хвостов.

- Он говорил о Вас возвышенно, вплоть до самого конца. Он чувствовал, что всем обязан Вам.

- Это я обязан ему.

Нефритовый-Коготь наклонила голову. – Я не понимаю.

- Все в порядке. – Он встал. – Мне нужно идти. Я слишком долго был вдали от своего храма.

- Погодите. – Она протянула ему катану. – Я знаю, он хотел бы, чтобы она была у Вас.

- Но я не достоин…

- Я не знаю никого, кто бы лучше смог хранить дух и память о Серебряном-Когте, чем Вы. Прошу Вас. – Ее глаза были широко распахнуты, и в них читалась настойчивость. Спустя несколько долгих мгновений, он уступил.

- Я лишь надеюсь, что однажды буду достоин, носить ее. – Он повернулся к выходу; как только он встал к ней спиной, он услышал, как она ахнула. Он поморщился; Он все думал, когда кто-нибудь заметит.

- Сенсей Девять Хвостов! Что… что случилось с Вашим…?

Он вышел без ответа.

*   *   *   *   *

Почему я не отказал? Вопрос стучал сквозь его мысли всю дорогу домой, и даже теперь, когда он сидел в своей скромной комнате. Он должен был отказаться от катаны. У него были на то все причины. Так, почему же он взял ее?

Это было напоминание. Напоминание о его ошибке, и необходимости искупления.

Он нахмурился. – Это весьма необычно.

Но это пожелание самого Лорда Конды, - ответила Леди Жемчужное-Ухо. – Он всецело уверен в Вас и Ваших клириках. К тому же, он сказал, что Вы были единственным во всей Камигаве, способным выполнить это задание.

- Я благодарен ему за его уверенность, но я не вполне уверен в том, чего он добивается. Он запрашивает очень сложную медитацию с прониканием в природу и духовные энергии ками. Я не вижу, как все это связано.

- Лорд Конда желает, чтобы это пока оставалось в тайне. Он знает, что Вы уважите это.

- Конечно. – И он уважил; три недели мысли о цели работы не проникали в его разум. Затем, за три дня до того, как он собирался передать Конде плоды своих трудов, его осенило тревожное осознание. Эти ритуалы, обереги, молитвы, и заклинания, которые он открыл или создал, были способны манипулировать с барьером между материальным и духовным мирами, пробить рейкай и использовать потустороннюю энергию. Тень сомнения прошла сквозь его мысли,