Запретная. Враг отца - Марианна Кисс Страница 12

— Сейчас будет завтрак, — проговорила холодно.

— Слушай, ты извини меня, если что. Я не совсем был в адеквате, но ты сама виновата.

— В чём я виновата? — она повернулась, — Вот объясните мне — в чём?

— Ну, ты ходила тут в своей этой кофточке, я мужик, или кто…

— А вы если мужик, не умеете держать себя в руках?

— Ну, слушай, ты хочешь, чтобы я, выпив полбутылки Джека, держал себя в руках? Тем более, когда тут ходит полуголая девица?

— Я не полуголая ходила, на мне была пижама?

— Так у тебя такая пижама, как будто ты голая, там же всё видно.

— Но это не значит, что меня надо сразу хватать. На пляже тоже у всех всё видно и что?

— Ну, ладно, извини. Я у себя дома. И когда тут ходит какая-то девица, это значит, я её трахаю.

— Оставьте, пожалуйста, свои эпитеты для своих полуголых девиц, — махнула рукой и отвернулась.

— Так что? — всё ещё я не понял, трахнул или нет.

— Что? — снова повернулась, держа в руке нож.

— Я тебя не трогал?

— Попробовали бы, — нахмурила маленькие черные брови и снова отвернулась.

Ну, слава богу. Мне реально стало легче. В следующий раз, когда захочется напиться, придётся идти куда-то. Или сразу звонить проституткам, пусть оградят меня своими большими мягкими буферами от маленькой пианисточки с маленькими сиськами. Чтобы я, не дай бог, не сделал, чего мне не следует делать.

А сегодня ночью я был почти на грани острого желания трахнуть эту языкатую музыкантшу. Твою же мать.

Софья

Весь день его не было дома, а я решила побродить по его огромной квартире. У меня появилась уникальная возможность заглянуть во все потаённые уголки этой холостяцкой берлоги.

С утра я попыталась навсегда прогнать из памяти события сегодняшней ночи. Но это никак не отвадило моё любопытство не лезть туда, куда меня не звали. Так, например — в спальню хозяина.

Почти сразу, когда Давид, одетый в строгий деловой костюм спустился и выкрикнул что уходит и что у него сегодня масса дел, я, как только дверь захлопнулась, почти сразу пошла туда, куда меня тянуло больше всего.

Может быть, там я найду главные доказательства или что-то важное, что спасёт меня и папу.

Быстро поднялась по лестнице, и сразу за стеной мне открылась комната без окон. Комната-ниша в которой из мебели только кровать. Дальше дверь, как видно в ванную и ещё одна, возможно в гардеробную. Потому что тут нет шкафов, а одежду, которую Давид на себя надел нужно же было откуда-то достать.

И, конечно, я всё проверила. Заглянула в ванную, по совместительству и туалет. Другая дверь действительно в гардеробную, небольшая квадратная комната со шкафами и ящиками.

Какое-то свербящее желание порыться во всех этих ящиках, до жжения в ладонях.

Я потянулась открыть один из выдвижных шкафов, но резко остановила движение, потому что в низу что-то щелкнуло. Я замерла, прислушалась. Тишина.

Показалось. Ничего нет. Действительно показалось.

Ведь Давид сам сказал, что у него куча дел, не станет же он возвращаться. Конечно, не станет. Потянулась, кончиками пальцев, поддела ручку выдвижного ящика и дёрнула на себя. Ящик выехал. Передо мной открылось ровные рады носков, сложенных по цветовой гамме, практически полный спектр, от белых к черным. Между ними, дымчатый, пепельный, мышиный, графит…

— Интересуешься мужскими носками?

Я в испуге отскочила от ящика.

— Вы с ума сошли! — так и разрыв сердца можно получить, хмуро смотрю на Давида, стоящего в проёме двери.

— Что ты тут искала, позволь спросить? Ноты потеряла в шкафу с моими носками? — он вошел, на лице недовольное выражение. Толкнул пальцем ящик, он поехал назад и закрылся. — Может ты хотела посмотреть какое бельё я ношу?

— Нет, — испуганно мотаю головой, зачем вообще я сюда полезла.

— Софья, ты очень любопытная девушка. И мне бы тебя наказать за твоё любопытство, но… я не могу…

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы не можете меня наказать? — я вдруг начинаю понимать что-то, но опять же, всё это очень странно.

Другой бы, наверное, разозлился и не стал бы со мной тут долго церемониться, а этот ничего, да ещё и наказать не может, что тут происходит?

— Потому что ты не принадлежишь мне, — говорит, спокойно выдвигая другой ящик, и я вижу ровные упаковки мужских трусов. — Если бы принадлежала, я бы тебя обязательно наказал, — он улыбнулся, но невесело.

— Почему вы так говорите? — я насупилась, эти его полунамёки очень пугают. Я чувствую нестабильность.

— Потому что так и есть. Говорю, как есть.

— Тогда скажите… кому я принадлежу? — я запнулась.

Страх услышать какую-то невероятную, нереальную правду, сковал горло. Стало не комфортно, захотелось кашлянуть, но и этого сделать не могу. Точно не дышу, уставилась на Давида, жду, что он сейчас скажет.

— Ты точно хочешь это знать? — он подошел ко мне вплотную, оттеснил от шкафов с бельём к противоположной стене.

Стоит передо мной, нависает, опираясь ладонью о стенку встроенного шкафа. Мне приходится, подняв голову смотреть в его глаза. Я заглядываю в них, пытаясь увидеть в них правду. И то, что я вижу, вообще мне не нравится.

Давид сначала отвёл взгляд, немного поразмышлял, глядя в угол, а потом снова посмотрел мне в лицо. Он близко, но не трогает, не пользуется положением, смотрит на мои губы, на плечи, на шею и даже на грудь, а потом снова в глаза. Как будто он всё видит, но всё это ему не нужно не нравится или — нельзя.

— Да, я хочу знать, почему я здесь? Почему вы говорите, что я кому-то принадлежу? — с трепетом в сердце задаю вопрос.

— Потому что у тебя есть хозяин. Его зовут Анатолий Андреевич Бесков. И как только он даст нужный сигнал, ты поедешь к нему на встречу.

— Что? Вы о чём? — нахмурила брови.

Здесь и сейчас творится что-то до такой степени неправдоподобное. Я уже думала, ничего не произойдёт, всё самое страшное произошло вчера, когда я должны была уйти из дома отца. Даже ночное происшествие не показалось таким уж страшным, по сравнению со словами, которые проговорил сейчас Давид.

— О том, что у тебя есть — Хозяин. Я лишь — Посредник, — сказал и оттолкнулся от стены, отошел к выходу из гардеробной. Ему явно не нравится самому это произносить, но необходимо, для того чтобы я точно знала, зачем я здесь.

— Как это? — в ужасе смотрю ему в глаза.

— Обыкновенно. Ты принадлежишь другому человеку.