Кротовский, может, хватит? - Дмитрий Парсиев Страница 14

— Вот именно, — подхватывает Анюта, — Он предлагает водить торговые караваны. Хоть тот же лук возить.

— Ну что ж, я только за. Торговать и сотрудничать всегда лучше, чем враждовать.

— А еще он несколько женщин вернул.

— Каких женщин?

— Вдовых. С детьми. Русских женщин, Сережка. Они же крали женщин. Ну вот. Во время нападения немало степняков загибло.

— А, вдовых. Понял. Я только не уверен, что в родных селах их примут, тем более с детьми от степняков.

— В этом и проблема.

— Подумайте, что можно сделать. Обустройте их как-то, лучше всех в одном месте. Они, считай, опозоренные по меркам крестьян, им лучше вместе держаться.

— Я примерно так и хотела.

— Хорошо. Если с текущими делами закончили…

— Сережка, одна еще новость… хорошая… правда…

— Ну, давай свою хорошую новость.

— У нас на счету мильон!

— Ого.

Комаринский выпятил нижнюю губу и со значением покивал.

— Ну все, теперь Кротовский совсем зазнается.

— Не зазнаюсь. Комаринский, мне твоя помощь нужна.

— Ну… коли мильонщик меня вежливо просит… как тут откажешь.

— Мне нужно какое-то холодное оружие.

— Хм, а ты чем владеешь?

— Ничем не владею.

— М-да. Ладно, подумаем. Когда тебе нужно?

— Да вот, скоро уже. Прям сегодня.

— Поговорю с ребятами. Придумаем что-то.

В последнюю минуту перед полуночью я уединился в маленькой спальне за занавеской. Нож и клинок, что подобрал для меня поручик, в инвентарь перемещаться не захотели. Мне помогли их прицепить на пояс. Но когда ровно в полночь меня начало перетаскивать в другой мир, я успел услышать, как грохнулось на пол железо. Увы, взять с собой непривязанное ко мне оружие не вышло.

Я снова очутился в трактире с плошкой нектара… и снова без оружия ближнего боя. Я с тоской оглядел зал, но ни одного охотника не увидел. Все разбежались. У всех есть команды. Чужак никому не нужен. Расчитывать придется только на себя и… и в конце концов надо налаживать контакт с этими местными пацифистами. Иных возможностей просто не вижу.

Первым делом я подогнал настройки своего доспеха, немного подстроив его под фасон местной моды. Не один в один, полностью косить под местных ни к чему. Это наоборот может вызвать отторжение, мол чужак полез в калашный ряд со свиным рылом, не зная значения тех или иных элементов одежды. Но некоторые детали и цвета я изменил. Чтоб это выглядело так, будто я проникся аборигенской эстетикой.

Я вышел из трактира и пошел по деревне, направо и налево предлагая помощь. Один раз мне даже позволили поднести пару ведер и вылить их на грядку. Наконец, та самая свама, что давала нам инструктаж, заметила мои потуги.

— Я вижу охотник, ты стараешься перенять хотя бы внешние атрибуты нашего уклада. Это похвально.

— Подражание тоже ведет к пониманию, хотя и небыстро, — пытаюсь подстроиться под менторскую манеру свамы.

— Хорошо сказано, охотник, — одобрила свама, — Обучение начинается с прилежания. Прилежание начинается с повторения. Я хочу наградить тебя за старание.

— Я буду рад любой помощи, — мне приходится прилагать усилие, чтобы челюсти от патоки не свело.

— Тогда прими маленький дар. Слияние — очень важный навык.

— Слияние с чем?

— С чем угодно. Сольешься с лесом и станешь в лесу невидим для врагов.

— Слияние — это вроде маскировки? — пытаюсь перевести этот пафос в прикладную плоскость

— Пусть будет маскировка, — свама снисходительно улыбнулась, — Но маскировка дает внешний эффект, а слияние преображает внутренне.

— Спасибо, мне еще придется это осознать. Пока я не понимаю ценности слияния. Уж извините за тупость. Сейчас я бы предпочел раздобыть хоть какое-то оружие ближнего боя.

При слове «оружие» свама скривилась как от кислого, она бы явно предпочла, чтоб я продолжал внимать ее чушь про слияние. Но все же она решила удостоить меня ответом.

— Ты хотя бы честен, охотник. Так и быть, я тебе подскажу, где добыть оружие.

— Я весь внимание, свама.

— Вот за тем холмом есть озеро. За озером поляна, где когда-то жили иглобразы. Они делились с моми народом длинными острыми иглами. Увы, теперь поляна отравлена порчей. И сами они поддались тьме.

— И какого размера эти иглы?

— Как стрелы в твоем колчане. Только толще… существенно толще. Такую иглу ты сможешь превратить в оружие.

— Честно сказать, я бы предпочел что-то не просто колющее, а еще и режущее, мне нужно добывать макры из тел тварей.

— Те иглы имеют лепестковый наконечник с острой гранью. Таким ты сможешь вырезать макры.

Последние слова свама произнесла, не сдержав отвращения. Отвернулась и пошла от меня прочь. Ну что ж. И на том спасибо. Осталось как-то завалить иглобраза.

Я отправился через холм за озеро, как указала свама. Поляну нашел только потому, что она описала, как ее найти. Продрался через очень колючие кусты, спасибо доспеху, и увидел его… порченого тьмой иглобраза. Ох и страшен ты, иглобраз.

Ну а что я хотел? Мне же сразу сказали, что иглы длиной как стрелы в колчане, и при этом намного толще. И да, наконечники лепестковые, явно очень острые. А если иглобраз этой дрянью еще и стреляет… пойди придумай, как его завалить. Но придумывать придется. Деваться мне некуда.

Глава 7

Ни с того ни с сего справка вдруг выкинула оповещение: «ваш доспех начал использовать навык слияния…» — о как! Мой доспех уже чего-то нахвататься успел, а я пока даже близко не понимаю, о чем там речь. А пояснение какое-то будет?

«…доспех запустил адаптивный процесс… слияние начинается с отзывчивости…» — серьезно? Не знал, что у меня такой отзывчивый доспех. Я осмотрел доспех и понял, про какую «отзывчивость» толкует справка. Доспех изменил форму поверхности. Он будто покрылся «гусиной кожей», такими мелкими, твердыми гладкими пупырышками.

Что забавно, я практически перестал цепляться за острые колючки. По твердым гладким пупырышкам колючки проскальзывают, не втыкаясь и не царапаясь. Надо же, не совсем бесполезный навык это слияние. Глядишь, и я его освою… чай не глупей собственного доспеха…

Теперь я перемещаюсь сквозь колючий кустарник намного свободнее, у меня сам собою начал вырисовываться план. Даже если иглобраз пуляется стрелами, сквозь кусты эти стрелы вряд ли до меня долетят. И в целом зверюге с таким шикарным «оперением» через заросли ломиться не слишком удобно. В терновом кусте я всяко буду себя чувствовать уверенней, чем он.

Переползаю в самое густо-заросшее место. В просвете между ветками вижу пасущуюся тушу. Иглобраз, похрюкивая, объедает какие-то листики и цветочки. При этом поигрывает на солнечном свету огромными иглами, будто позирует для канала про животных. Щас, родной, я тебя