Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год Страница 15

Элегантный, в белоснежном сверкающем мундире, он с великодушием победителя подошел к Василию, лежавшему на жесткой тюремной кровати.

— Ну, здравствуй, Малыгин!

Василий молчал, повернувшись лицом к стене.

— Я тебе новости принес, а ты и говорить со мной не желаешь?! Что же, не хочешь узнать о своей девчонке?! Дело твое!

Не думал я, что ты так быстро забыл Кардилу!

Василий напрягся, услышав имя Кардилы. «Неужели они ее поймали? Страх противными мурашками пробежал по телу. Иначе откуда он мог узнать ее имя?!»

— За что такая милость? — не выдержал он.

— Все язвишь?! Ну, ну! Я человек не злопамятный, тем более не с радостью пришел к тебе. Нет больше девчонки. Не выдержала она...— произнес Ван Димен с ухмылкой.

Сдернув одеяло, Василий вскочил на здоровую ногу и бросился на голландца, но тот ловко увернулся. Тяжело падая на земляной пол, Василий закричал:

— Врешь!

— Ты и впрямь ненормальный! — Ван Димен ударил каблуком по больной ноге, но Василий даже не застонал.— Я знал, что ты не поверишь мне. Но тебе наверняка знаком туземец по имени Тако. Он-то и показал нам дорогу к твоей девчонке.

— Врешь! — с отчаянием повторил Василий.

— Зачем? Тебя и так осудят пожизненно, хотя я бы такого мерзавца, как ты, просто пристрелил.

Ван Димен позвал солдат, ожидавших за дверью.

— Хватит устраивать бандиту райскую жизнь! Бросьте его в камеру побольше,— приказал он и, повернувшись к Василию, добавил: — Надеюсь, твои любимые туземцы помогут тебе не дожить до суда.

... Большое непроветриваемое помещение с гнилостным запахом было переполнено людьми. Он с трудом отыскал место, где можно было сесть. «Не может быть! Не верю! Но тогда откуда он узнал ее имя?!» Мысли путались, превращаясь в один нескончаемый кошмар.

Странные всхлипывания заставили его разомкнуть веки.

— Ты жив, Малиган! — воскликнул кто-то совсем рядом. — Какое счастье, что ты жив! — возбужденно повторял голос. Василий повернул голову в сторону, откуда раздавался голос, и увидел стоящего на коленях подростка.

— Али?! — с сомнением спросил он, не доверяя своим глазам.

— Али, Али! — обрадовался мальчик.— Теперь  мы опять вместе, Малиган!

— Да,— грустно подтвердил Василий.— Но как ты попал сюда? За что?

— Этот подлый шакал, самый главный оранг бланда, убил всех моих родных, спалил наше селение...

Василий сразу догадался, что он говорит о Ван Димене.

— Но почему они забрали тебя в тюрьму?!

— Я ругал этого шакала, и он очень разозлился. Но теперь мы вместе, Малиган, и мне ничего не страшно!

Василий обратил внимание, что неподалеку от решетки, заменявшей дверь, было совсем не тесно. Там сидели несколько человек и играли в карты. При этом они, не переставая, жевали бетель и сплевывали его на земляной пол.

В углу, на расстоянии вытянутой руки от Василия, стоял давно переполненный отхожий бачок. Вонь и грязь привлекли в камеру сотни черных мух, которые остервенело кусали людей.

Один из тех, кто играл в карты, встал и пошел в глубину камеры, расталкивая всех на своем пути. Не доходя до бачка, почти рядом с Василием, он очистил свой желудок и, не торопясь, вернулся обратно.

Напрягая последние силы, Василий начал подниматься, но его удержал Али.

— Малиган! Прошу тебя! Послушай! — умолял он, хватая Василия за руки,— Я тебе все расскажу. Здесь самые главные — те китайцы, что сидят у решетки. Их все боятся, даже надзиратели. Они могут убить кого захотят, и им ничего не будет. Василий растерянно слушал Али, пытаясь встать.

— Малиган! Я тебя очень прошу! Этот бандит нарочно подошел сюда. Они хотят тебя убить. Понимаешь?! И я останусь совсем один! — произнес Али с таким безысходным отчаянием, что Василий прижал мальчика к себе, согласно кивнув головой.— Расскажи мне, где ты был так долго? Что с тобой случилось?— попросил Али.

Василий вернулся в прошлое, и это помогло хотя бы на время забыть о страшной действительности. Когда он заговорил о Кардиле, Али замер, глаза его засверкали, рот приоткрылся, и он затаил дыхание.

— Да, Малиган,— сказал он, когда Василий закончил свой рассказ.— Тебе надо поскорее выбираться отсюда. Я не верю этому шакалу, орангу бланда. Твоя Кардила жива!

Василий благодарно улыбнулся Али.

Непонятный гул начал заполнять камеру. Волнение, охватившее заключенных, передалось Василию.

— Что это? — спросил он Али.

— Скоро принесут еду.

Действительно, через несколько минут двое солдат привезли на длинной тачке бачок с рисом.

Заключенные шумели, сбившись в кучу, но к решетке не подходили. Китайцы, игравшие в карты, не торопясь встали и лениво пошли за едой. Каждый взял по несколько чашек и высыпал содержимое в одну. Как только они расположились в своем углу, началось невообразимое. Все как безумные побежали к бачку, сбивая друг друга. Упавших топтали. Задние теснили подошедших к решетке, вдавливая их в железные прутья. Стоны, крики, ругательства оборвались, как по команде. Один из китайцев, сидевших в углу, что-то крикнул толпе, и все замолчали.

— Что он сказал? — спросил Василий.

— Первый, кто крикнет еще раз, больше не получит еду.

— А если его не послушают?

— Тогда их убьют.

Али быстро осмотрелся и встал.

— Сиди, Малиган, я сейчас принесу еду.

Он юркнул в самый центр толпы, пробежал на четвереньках между ногами заключенных и оказался у решетки. Схватив две чашки с рисом, Али бросился назад, прижимая их к груди. Запыхавшись, он сел рядом с Василием и протянул ему обе порции.

— Ешь, ты большой, тебе надо много есть!

— Нет,— решительно возразил Василий.— Только вместе.

...В грязной камере у Василия воспалилась рана. Двое суток его лихорадило. Ночью он начал бредить. Старый малаец в перерыве между приступами надсадного кашля сказал Али:

— Скоро отмучается. Недолго осталось.

— Нет! — Али начал  тормошить  Василия.— Малиган, очнись! Малиган!

В ответ послышалось лишь невнятное бормотанье.

— Малиган! — громче позвал Али.— Не умирай, прошу тебя!

Ма-ли-ган!

... Третий месяц велось следствие по делу Малыгина. Его обвиняли в шпионаже, сговоре с местными бандитами, подстрекательстве к бунту против законных властей и многочисленных убийствах голландских солдат.

Барон Кирнштейн ни разу не появился в суде. Не пришел он и в тюрьму к Василию, несмотря на его многочисленные просьбы о встрече. Окончательное слушание дела Малыгина отложили на неопределенный срок.

Шумиха, поднятая голландскими газетами из-за «русского шпиона», вынудила Кирнштейна послать донесение в Петербург. Он обрисовал все преступления, совершенные Малыгиным, и в заключение рискнул высказать свое мнение о его дальнейшей судьбе.

«Полагаю нецелесообразным,— писал барон,— защищать подобного преступника, посмевшего нанести немалый ущерб нашим дружеским отношениям с великой Голландией. Справедливый приговор (Малыгина должны были осудить на 20 лет тюрьмы) не следует оспаривать, дабы не дать повода голландским властям поставить под сомнение нашу лояльность».

Свое донесение в Петербург Кирнштейн решил согласовать с Ван дер Вальком. Перед отъездом он вынул из резного шкафа штоф водки и, смакуя, выпил полную рюмку. Оделся в льняной сюртук и вышел из дома. Барон взял бечака и приказал ехать к Ван дер Вальку.

Время двигалось к вечеру, но солнце жгло и сквозь ветхий зонт. Кирнштейн, разморенный жарой и водкой, прикрыл глаза и не заметил, как бечак внезапно толкнул коляску в сторону крутого обрыва...

Тело Кирнштейна нашли на следующий день...

Ван Димен сидел в своем доме один и пил. Шел третий час его одиночества, но благодушное состояние не наступало. Сегодня он был явно не в ладу с собой. Вновь и вновь он вспоминал Кардилу.

«Черт возьми! — яростно ударил он кулаком по столу. — Как я мог выпустить ее? Как?! Она же была у меня в руках. Что за дьявоЛыцина вечно спасает ее?!»

Голова Ван Димена упала на стол. Он закрыл глаза и вновь увидел бездонные глаза девушки, ее нежную кожу, гибкое тело.

... Они поймали туземцев у самого берега. Их главарь, яростный и надменный Тако, через несколько минут превратился в безвольного хлюпика. Он не просил, а рыдал, упав на колени, чтобы его не убивали. В какой-то момент это так опротивело Ван Димену, что он приказал солдатам оттащить его подальше. Вот тогда-то Тако и рассказал, где находится Кардила.

В тот же вечер они поймали ее и убили всех воинов, шедших с ней. Тако даровали свободу. Все складывалось как нельзя лучше. Русский, накрепко связанный, лежал без сознания. Девчшига, живая и невредимая, была рядом.

С острова Ван Димен не рискнул отплывать в сумерках, а решил дождаться утра. На радостях устроили грандиозную попойку. Кардилу привязали неподалеку от костра к мшистой пальме, и всякий раз, когда он смотрел на нее, сердце его бешено колотилось в груди. Вскоре солдаты уснули. Ван Димен неровной походкой подошел к Кардиле, развязал и обнял за талию. Она не сопротивлялась, глядя куда-то вдаль. Он порывисто наклонился к ее груди, но в этот момент чьи-то острые крючковатые пальцы сдавили горло с невероятной силой, и он выпустил Кардилу. Удивление сменилось острой болью. Ван Димен, дергаясь всем телом, сумел ударить нападавшего, и цепкие руки разжались. В ярком свете костра он увидел женщину, обезображенную проказой, и с криком отпрянул назад. Она вновь бросилась на него, но пуля опередила ее, остановив у самых ног Ван Димена. Солдат, опомнившийся раньше других, успел выстрелить. Проснулись остальные голландцы и схватились за ружья. Вид прокаженной Исы отрезвил их мгновенно. Ван Димен бросился искать Кардилу. Он обшаривал все кусты, деревья, каждый бугорок, но безуспешно.